Алина Политова - Серпантин
— Что-то я не понимаю..
Она вздохнула и опустила голову.
— Я тоже не понимаю. Мне очень хочется быть твоей девчонкой. Больше всего на
свете.
Все-таки он не выдержал и обнял ее.
— Ева, давай ты мне расскажешь. Честное слово, я все-все пойму. И мы вместе
решим что делать. Вместе же всегда легче, да?
Она…
— Гера, ты где? Очнись!
Он вздрогнул и снова оказался в салоне собственной машины. Оказывается они уже
остановились где-то за городом возле реки и неизвестно сколько сидели в тишине.
— Милый, я молчу уже минут десять. Где ты пропадал? — ласково спросила Ева и
нашла в темноте его руку. Осторожно сжала.
— С тобой.
— Вспоминал как я пригласила тебя чтобы избавиться?
— Как ты узнала?
— Дурачок… я почувствовала это. Но ты прослушал все, что я тебе рассказала
сейчас.
— Нет, не прослушал. Про шизанутых докторов, которые из-за тебя преставились, и
про то, что с тобой нельзя заниматься сексом. Правильно?
— Здорово. Ты как Юлий Цезарь. И что ты на это скажешь? Не веришь, да?
— Конечно верю. От тебя всего можно ожидать. К тому же я помню один наш спор в
лагере. Когда ты сказала, что можешь несколько дней ничего не есть. Так вот
тогда ты стала такой ненасытной, что мне казалось, что ты ешь меня вместо
лагерной еды.
— Ну там так отвратительно кормили…
Ага. И ты бегала такая бодренькая и веселая, а я валялся целыми днями в кровати
и выползал только ночью чтобы поваляться с тобой в кустах.
— Значит ты все понял и мне не надо тебе ничего доказывать как Эльдару.
Славненько! Не думала, что до тебя так быстро дойдет.
Вот спасибо! Милая, ты совсем меня забыла, я же всегда мог понимать тебя как
никто. Даже, если помнишь, тогда, в первый раз, когда ты мне рассказала обо
всем, я все прекрасно понял. Хотя это было и не просто. Но проблемы больше не
было.
Ева помолчала какое-то время. Он почувствовал, как дернулась ее рука. Когда
снова заговорила, голос стал серьезным:
— Я рассказала тогда о том, что меня изнасиловали, и о том, что у меня был
Эльдар.
— Ну да.
— Но проблема была не в этом.
— А в чем?
Обними меня, — мягко прошептала она.
Георгий притянул ее к себе и обнял.
— Теперь-то ты мне можешь сказать?
Она вздохнула
— Родной мой, я дважды уже предала тебя. Первый раз тогда — потому что не
оттолкнула тебя, а второй сейчас — потому что снова оказалась у тебя на пути. Но
если когда-нибудь ты узнаешь правду, то вспомни, что я скажу тебе сейчас. Я
никогда не хотела причинить тебе боль. Просто не хватило сил от тебя отказаться.
Ты слишком дорог мне, понимаешь? Наверное любовь всегда немного эгоистична. Но я
ни хотела причинять тебе боль. И я удержала тебя только потому что любила и
люблю сейчас. Запомни — другой причины никогда не было.
Он отстранился и взял ладонями ее лицо.
— Ева, мне не нравится то, что ты говоришь. Я думал, что знаю все.
— Каждый из вас чего-то не знает. Так уж получилось.
— Тогда скажи, чего не знаю я.
— Если ты поцелуешь меня сейчас, это будет не смертельно.
Алексей
— Это было что-то вообще далекое от христианства. Представь, стоит такой нехилый
домишко этажа в три ростом, а все окна, крыша и остальные прибамбасы
исключительно в форме острых углов. Градусов в тридцать пять, а то и меньше.
Острые углы в христианстве — это же неслыханно! Это символ огня, символ сатаны!
Ты можешь себе это представить?! И в довершение картины такая аббревиатурочка на
фасаде — ЕХБ. Нет, ты вслушайся, как звучит — ехэбэ! И это, заметь, не новый
матюг, как ты наверняка подумал. Расшифровывается вполне цивилизованно:
Европейское Христианское Братство. А домишко этот — их церковь. Называется
'Церковь Ковчег'. Когда я увидел это своими глазами…
Алексей дожевывал третий бутерброд и, лениво прижимая трубку к уху, рассматривал
муху на потолке.
— Корнеев был прав, — продолжал восторженно вещать Расуловский голос, — я думал,
что он не воспримет мои идеи серьезно, но оказалось, что он давно этим и сам
интересуется, только у него времени нет. Он дал мне даже телефон одного
деятеля из этой ехэбэ. Если мне удастся с ним встретиться, я устрою ему допросик
с пристрастием. Пусть попробует меня сагитировать, а если он…
— Слушай, Эд, заткнулся бы ты, а? — не выдержал Алексей. — Я не пойму никак, что
ты мне ересь какую-то втираешь. Позвони лучше Героинычу, ему может и интересно
будет. Дай пожрать спокойно!
— Нет, Алех, ты не понимаешь! Я только приехал от этого 'Ковчега' и меня просто
распирает от впечатлений! А Герки нет, он занят сегодня. А! Совсем забыл! Ты
представляешь, говорят, что в этом 'Ковчеге' есть еще этажа три подземных.
Конечно, все это домыслы, но и они на пустом месте не рождаются, согласись.
Алексей бросил на тарелку недоеденный бутерброд и брезгливо отряхнул пальцы.
— Черт, кажется я таракана слопал.
— Что? — рассеянно спросил Эльдар, обрывая свой словесный поток.
— Пальто. Ты меня достал. Хватит может мозги мне полоскать, тебе что, поговорить
не с кем? Ты же отлично знаешь, что эта муть журналистская по барабану. Ты
только за этим звонишь?
— Ладно, подожди…
— Слушай, мне в туалет надо. Я по-моему съел таракана и…
— Нет, постой!
— Все, Эдька, не обижайся. Дорасскажешь остальное Гертруде, когда он позвонит.
— Вот я и хочу сказать насчет Гертру… черт, Герки. Он тут записку мне оставил,
чтобы я позвонил тебе и предупредил, что они в пять будут у тебя.
— Сюда что ли приедет?
— Да. И Марину… ты бы отправил куда-нибудь. Она же дома сегодня?
— Да что она, баб его что ли не видела. Он никогда один не приходит.
— Я не думаю, что она видела Еву. И не думаю, что ты хочешь, чтобы она ее
увидела.
Тишина. Минута. Две. Три.
— Эй, Алешка, ты там живой?
— Я… да. — Пробормотал Алексей.
— Ты рад?
Наконец-то дыхание начало восстанавливаться. Хватило нескольких минут. Ну что ж,
это уже прогресс.
— Она не должна сюда приезжать, — как можно тверже сказал Алексей.
— Она приедет. — Серьезно ответил Эльдар. — И, пожалуйста, не обижай ее. Она
этого не заслужила.
В трубке послышались длинные гудки. Алексей медленно опустил ее на стол и
уставился невидящим взглядом в пространство.
