Сделка с врагом. Ответ на измену (СИ) - Беж Рина

«Вот так незаметно и меняется жизнь, когда охрана из конвоя превращается в защиту», — отмечаю между делом и полностью сосредотачиваюсь на езде.

Стоит припарковаться у знакомого бизнес-центра, как меня вновь встречают.

Мужчина в строгом костюме сопровождает в приемную Арбатова. А вот там ждет сюрприз.

— Добрый день, Арина Алексеевна. Меня зовут Эльза, я — личный помощник

Руслана Германовича, — рапортует дама лет пятидесяти с хвостиком.

Худосочная, подтянутая брюнетка с идеально уложенной прической — каре. Строгое офисное платье-сарафан и белая блузка под горло с отложным воротничком.

внимательный взгляд из-под стильных квадратных очков — ни дать, ни взять —солдафон в юбке. Эдакий цербер, который до последнего защищает свою вотчину и начальника в любой ситуации.

— Руслан Германович предупрежден, что вы подъехали. Он ждет вас у себя.

— Добрый день, Эльза. Спасибо, — стараюсь не выказывать удивления и не таращиться на даму, хотя задача сверхсложная. Воспоминания о ранее обитавшей здесь принцесске еще свежи в памяти. Различия женщин настолько масштабны, что вызывают резкий дисбаланс в мыслительной системе.

— Привет, Арина. Кого-то потеряла?

Появлению в приемной Арбатова почти не удивляюсь, но от его слов краснею. Он зараза, бесшумно выходит из кабинета именно в тот момент, когда я пытаюсь незаметно осмотреться и понять: куда подевали силиконовую Анфиску.

— Нет, всё в порядке, — натягиваю на лицо беззаботную улыбку и выше поднимаю подбородок. — Вам показалось.

— Ну-ну.

Ехидное хмыканье намеренно цепляет за натянутые нервы, но я стоически его игнорирую. Ни за что не дам повода над собой насмехаться. Но тот, как по заказу, находится сам.

— Подать вам чай? Кофе? - нарушает кратковременную тишину помощница Сатаны.

Понимаю, что она всего лишь выполняет свои рабочие функции, а не подыгрывает Арбатову. Но того уже во всю распирает от довольства, будто главный приз в лотерею выиграл.

— Так как, Арина, — подначивает Руслан Германович, сверкая темными глазами из-под широких бровей, — кофе пить будешь? Или как в прошлый раз.

О каком прошлом разе идет речь — и ежу понятно. Только я не испытываю стыд за свое поведение. У каждого личные нормы и принципы морали, я вот такая —брезгливая до крайности. Особенно с теми, кто мне неприятен.

— Буду, конечно, — адресую Эльзе широкую улыбку, — с удовольствием.

В кабинете, оказывается, меня ожидает Самков. Здороваюсь с мужчиной и занимаю место за столом, как предлагает Арбатов.

Внимание сразу привлекает папка. Обычная пластиковая папка зеленого цвета, которая ничем не отличается от сотен других, виденных раньше. Но тут словно срабатывает предчувствие.

Особенно в тот момент, когда холеные руки кладут ее прямо передо мной.

Мне страшно ее открывать. Вот так... без логичного объяснения. Просто где-то на подкорке ярко вспыхивает искра, что содержимое непременно причинит боль.

— Что это?

— Ответ на твой вопрос.

Арбатов подталкивает скоросшиватель в мою сторону.

— Посмотри.

Прохожусь по шершавой поверхности подушечками пальцев, пытаюсь совладать с внутренним сопротивлением, настроиться.

А разве можно настроится на негатив? Глупость. Никогда. Это самообман.

— Передумала?

Как ни странно, в голосе мужчины не улавливаю ни капли насмешки. В графитовом взгляде тоже ее не нахожу. Там просто темнота, клубящаяся... сожалением?

Всё-таки открываю.

Скольжу глазами по листу формата А4. Цепляюсь за угловой штамп медучреждения, скатываюсь вниз на слово «Заключение», перелистываю, и еще перелистываю. Зависаю, изучая собственную подпись. Выдыхаю с шумом, на секунду опускаю ресницы, а затем заставляю себя читать с начала и до конца всё подряд.

Минута, вторая, третья, пятая.

Чем больше узнаю, тем отчетливее становится тонкий свист в ушах. Закрыв папку, отодвигаю ее подальше, перевожу взгляд с Арбатова на Самкова, обратно.

— Я не могла в здравом уме это подписать, — произношу придушенно и качаю головой. — Не могла. Это ложь.

Руслан Германович молчит, смотрит в Упор, отходит в сторону, но быстро возвращается.

— Я не могла! Понимаете, не могла, — повторяю, поймав его взгляд, когда он приближается:

Странная вещь — человеческая психика, когда мир вокруг начинает рушиться, нам непременно нужно за что-то зацепиться, чтобы не сломаться. Сосредоточиться на ком-то, кто будет верить в тебя и твои силы.

В сложившейся ситуации моим столпом становится Арбатов. По факту совершенно чужой мужик. Я это понимаю, осознаю. Как и то, что его мнение в данном вопросе лично мне архиважно.

Важно, чтобы ОН мне верил.

Почему?

Да черт его знаем.

— Я тебе верю, Арина. Выпей.

Перед глазами появляется стакан с водой, но сладить с руками не выходит. Дрожат.

Не помню, когда меня так трясло.

Эти уроды из клиники, которых подкупили Измайловы, вывернули всё таким образом, будто я сама пришла к ним с поклоном, подписала бумаги, что осознаю риски, но все равно даю согласие на медикаментозный аборт. А потом... сама.

— Т-ш-шнш. Тихо, тихо. Давай помогу.

Руслан Германович присаживается на край стола, забирая на себя все внимание, обхватывает мои трясущиеся ладони, помогает удерживать стакан. Подает салфетку, стирает влажную дорожку.

А мне реально дурно.

Услышав рассказ Измайловой, я в него поверила. Иначе не пересказала бы его Арбатову и Зотову. Но сейчас, увидев собственную подпись под по сути смертельным приговором собственному малышу, меня рвет на части, крошит.

Словно это я — убийца.

— Судя по тем лекарствам, которые в вас вливали, Арина Алексеевна, — Михаил Валентинович забирает злосчастную папку, пробегается глазами по содержимому, хотя, думаю, уже знает там всё наизусть, и кивает самому себе, — в первые дни здравого ума у вас и не могло быть. Всё глушилось сильнейшими седативными.

Скорее всего бланк именно тогда и подпихнули, а даты вписали позже.

Перестраховывались, уроды, боялись не откачать. Никто ж не подозревал, что у вас на лекарство вылезет побочка.

Побочка. Теперь понятно, с чего вдруг меня исследовали вдоль и поперек.

Ненадолго воцаряется пауза, которую прерывает Эльза, вносящая поднос с напитками. Хочу отказаться, но наткнувшись на суровый взгляд Сатаны, замираю.

— Сахар добавь. Тебе сейчас нужно, — командует он, буквально вынуждая выполнить требование.

Делаю и даже выпиваю половину чашки, когда разговор возобновляется.

— Какими будут наши дальнейшие действия?

Как ни странно, Самков переглядывается с Арбатовым, но вопрос адресует именно мне.

— Арина? — присоединяется к нему Руслан Германович.

— А что я могу? — уточняю у них обоих, дергая плечом. — Судя по документам, свои задницы сотрудники клиники прикрыли надежно. Я ничего не добьюсь, таская их по судам. А Измайловых вообще прицепить не за что. Они нигде не фигурируют.

Чего не ожидаю, так это полного и быстрого согласия Арбатова.

— Вот и правильно, девочка. Нечего тебе туда лезть, только нервы зря натреплешь,— кивает с улыбкой. Правда, жуткой какой-то. Зловещей, я бы сказала.

От такой лишь мороз по коже и волосы на загривке дыбом.

— Тогда, Мих, убирай договор, Арина его подписывать не будет, — Сатана кивает на бланк, который я до этого не замечала, — и давай, работай с парнями по полному сценарию. Как ты умеешь.

— С салютами, карнавалом и музыкой? Чтоб гремело из всех колонок?

В отличие от меня Самков явно сразу понимает, о чем идет речь.

— А то как же. Только так.

— Заметано, Рус, организуем в лучшем виде.

Мужчины хлопают по рукам. А я хлопаю ресницами.

Про какой салют и карнавал идет речь, понимаю только на следующий день, когда в двенадцатичасовом выпуске новостей показывают кадры, как бойцы ОМОНа выпрыгивают из автобуса и оцепляют территорию той самой клиники на Софийской улице, где меня спасали якобы после аборта.