Правило Шестьдесят на Сорок (ЛП) - Уайлд Элли К.

Таковы правила хорошего руководителя проекта: делать все возможное, чтобы клиент остался доволен, уверенный в том, что у тебя все под контролем. Им нужно, чтобы я сидела на бетонном блоке в полном строительном хаосе день за днем в течение следующего месяца? Что ж, нужно соответствовать.

Что касается массажа спины… это, конечно, не входило в официальный пакет услуг. Но оставить его в таком состоянии было бы так же сложно, как пройти мимо плачущего котенка в темном переулке. Я и сама могла бы стать легкой добычей для серийного убийцы, и не стыжусь в этом признаться.

Я отвожу взгляд от дверей в холл и пытаюсь подавить настойчивое предвкушение, зреющее в животе. Нет причины полагать, что он появится.

Я прокручиваю непрочитанные электронные письма.

Честно говоря, жизнь была бы значительно проще без него, постоянно витающего где-то рядом. И разве мне нужны дополнительные отвлечения? Вчерашний день наглядно показал, что происходит, стоит лишь на мгновение потерять бдительность. Нет, он действительно должен держаться на расстоянии. Более того, если появится, я могу вежливо напомнить, что нахожусь здесь исключительно ради работы, несмотря на его глупое предположение, что наши отношения могут быть чем-то иным, кроме как на сто процентов профессиональными.

Я открываю одно из писем.

Теперь я не могу взглянуть на него, не задаваясь вопросом, каково это — испытать всю силу обольщения Тео Джордана, когда тот способен добиться своего лишь несколькими нежными прикосновениями.

Я быстро удаляю пару писем со спамом.

Он говорит о матери, как настоящий маменькин сынок, и это могло бы растопить сердце, если бы не тот факт, что у меня всегда была слабость к разговорам о семье. Тот тип связи, о котором говорит Тео — это то, что мы когда-то имели в нашей, когда жизнь вращалась вокруг заботы друг о друге.

После Дэйва… Родители погрязли в горе так глубоко, что не смогли найти в себе сил позаботиться о дочери. Я страдала не меньше их, когда Дэйв ушел, и все равно они оставили меня наедине с горем, позволяя утонуть в нем, копая глубокую яму, пока ищут способы забыть, начать жизнь с чистого листа — новую и более счастливую, свободную от болезненного призрака прошлого.

Меня калечит не только утрата такой сильной любви; но еще и осознание того, что я не была достойна. Я — та самая девушка, от которой легко отказаться, даже тем, кто должен любить больше всего.

Нет, ему лучше держаться подальше, и наши отношения остаются исключительно платоническими и профессиональными в течение следующего месяца сосуществования. Привязываться к кому-то, кто не останется в жизни навсегда, было бы катастрофой. Я едва справляюсь с собой.

Внезапно комната наполняется дружным смехом, и в нее вваливаются подрядчики с мешками на плечах, изношенные рабочие ботинки оставляют следы на пыльном паркетном полу. Они слегка притихают, заметив меня, и я задумываюсь, какую историю рассказал Ларри, чтобы заставить их работать допоздна. Один из них бросает шляпу, проходя мимо.

— Вольно, солдаты, — говорю я с улыбкой, поворачиваясь к ноутбуку. — Я пришла с миром.

Я чувствую, как они коллективно выдыхают.

— Вы торгуете очень жестко, мадам, — выкрикивает один из них.

Я поднимаю взгляд и усмехаюсь.

— Это точно. Не разочаровывайте меня, ребята.

— Есть, мадам! — с легким смехом отвечают они.

Двери в лобби с грохотом закрываются, и громкий голос Ларри раздается из-за спин рабочих.

— Ладно, ладно, чего все стоят без дела?

Команда начинает расходиться, и Ларри останавливается в замешательстве, когда толпа расступается.

— О, это ты, — говорит он с суровым выражением лица. — Не собираешься снова поднимать шум?

На моем лице расцветает беспечная улыбка.

— Ну что ты, Ларри. Ты же знаешь, как я люблю хороший шум. Несправедливо лишать меня такого удовольствия.

— О, я уж так и думал, — ворчит он, направляясь к рабочей скамье и бросая на нее сумку. — Так что? Как обстоят дела? Завтра заканчиваем столовую, а остальное — к четвергу. Плачу за это баснословные деньги из собственного кармана, но…

— Выглядит потрясающе, Ларри. На самом деле, я тебе очень благодарна.

Он хмыкает в ответ и отмахивается.

— Только для тебя, детка. Я видел, как ты вчера шагнула вперед, знаешь? Последние пару лет была тихой, как церковная мышь.

— Мне еще многому нужно научиться.

— Да ты что! — возмущается он, выставляя ногу на рабочую поверхность, чтобы завязать шнурок. — Ты просто хотела оставаться на хорошем счету. Сколько раз я это видел, работая с боссами. Даже слепому было бы видно, что ты гораздо лучше любого из них. Этот Джерри все еще здесь? Как ты вообще с ним работаешь, мне не понять, — он внимательно смотрит на меня издали, и даже за густой сединой бороды я вижу, как его лицо смягчается. — Ты молодец, девочка. Учти, вчера ты меня слегка взбесила, когда ввалилась сюда с требованиями. Но было по-настоящему приятно наблюдать, как ты это делаешь.

В носу пощипывает, когда я смотрю на него — на сурового, закаленного жизнью мужчину, который произносит самые добрые слова, которые я слышу, пожалуй, впервые за целую вечность.

— Ты стал мягким, Ларри, — вздыхаю я, понимая, что для него было бы легче натянуть степлер, чем принять благодарность.

На его лице мелькает искорка нежности, прежде чем отправляется в столовую.

— Постарайся не мешать, ладно?

Я киваю.

Настроенная на то, чтобы спасти последние шансы на получение повышения, я остаюсь на барной стойке большую часть утра, наблюдая, как команда заполняет пространство деревянными панелями, проверяя доставку плитки для ванных комнат и светильников, а также подтверждая, что следующая партия прибудет вовремя.

Я углубляюсь в бюджетные таблицы около полудня, когда в поле зрения появляется знакомое сочетание джинсов. И вот он — Тео, волосы сверкают темными, тяжелыми локонами, а темно-зеленая футболка облегает тело, словно вторая кожа.

Несправедливо. Именно так можно описать этого мужчину. Я едва верю, что он сам решился прикоснуться ко мне.

— Что с тобой случилось? — спрашиваю я.

— Что? — он смотрит на себя в отражение. — О, снова дождь.

Я подхожу к окнам, выстроенным вдоль стены лаунжа, и действительно вижу, как капли стремительно скользят вниз, одна за другой. Я была слишком погружена в мир сверления и стружки, чтобы заметить это.

— Кофе?

Это слово привлекает внимание к стакану, который тот держит в руках.

— О! Для меня?

Он протягивает стакан и, недоуменно пожимая плечами, проводит пальцами по волосам. Несколько капель срываются с прядей и сливаются с теми, что уже находятся на лбу.

— Спасибо, — произношу я, осторожно поднося чашку к губам и ожидая горький привкус черного кофе. — О! Ты добавил сахар.

Он снова пожимает плечами и отворачивается, чтобы посмотреть в окно, но я замечаю легкий румянец на кончиках его ушей. Я всего один раз пила кофе в его компании, в путешествии, когда Тео купил чашку в качестве извинения и принес целый пакет добавок на выбор. Неужели он действительно запомнил, что мне нравится?

Я все еще пытаюсь осмыслить это открытие, когда Тео задает следующий вопрос:

— Пойдешь на кухню?

Я прищуриваюсь.

— Ты должен понимать, что ведешь себя странно. Ты же не собираешься меня убивать, правда? Порубить на кусочки и спрятать в холодильник?

— Нет, для этого есть мясорубка, — отвечает он и наклоняется, чтобы поднять мою сумочку с пола. — Пойдем. Бери ноутбук.

На кухне светло и просторно, и не нужно много времени, чтобы понять, зачем он привел меня сюда. Островок, расположенный у двери, украшен большим стильным монитором и клавиатурой, а рядом стоит уютный барный стул. Этот жест кажется таким неуместным, что я замираю у дверей, ощущая, как настороженность крепчает, накрывая меня невидимым щитом. Я перевожу взгляд с него на импровизированный стол.

— Что это?

Тео, все еще держа руки в карманах, энергично толкает локтем спинку стула.