Развод. Она не твоя (СИ) - Дюжева Маргарита

А теперь…

Теперь вся моя жизнь превратилась в бред. Спасибо дорогому мужу.

Я вспоминала годы нашей жизни и не могла понять, почему так долго обманывалась относительно Абрамова. Не таким уж хорошим актером он был, чтобы безупречно отыгрывать свою роль.

Все было на виду, лишь слегка припорошено пылью для отвода глаз.

И этого оказалось достаточно, чтобы я верила. Рвала жилы, неустанно оправдывая Семена перед самой собой, игнорировала мамины прозрачные и не очень намеки. Вкладывала в наши отношения все, что имела, ничего не оставляя себе.

Я просто любила его и ослепла от этой любви.

Была уверена, что у нас все в порядке, что даже лучше, чем у многих других. Что вытащила счастливый билет, повстречав такого мужчину, как Абрамов.

Позволила использовать себя, сделать зависимой, отдав все бразды правления в «надежные мужские руки»

И уж точно не могла предположить, что однажды стану ненужным, отработанным активом, от которого вот так безжалостно и цинично попытаются избавиться.

Дура я. Слепая и безнадежная.

Теперь вот за дурость и слепоту расплачиваюсь.

Я действительно заснула.

Этот день оказался слишком сложным для моего ослабшего организма, чтобы выдержать в один присест. Поэтому я провалилась в спокойную мглу без тревог и сновидений и проснулась только когда за окном уже темно.

Под одеялом было удобно и тепло. И на короткую долю мгновения, когда еще не проснулись воспоминания о суровой реальности, я улыбнулась и подумала, как здорово здесь и сейчас.

А потом нахлынуло. Придавило. За долю секунды ломая робкую иллюзию умиротворения.

Пока я тут прохлаждаюсь, кутаясь в чужие одеяла, мой козло-муж пытается выгодно пристроить нашу дочь. Чтобы ни одна, мать его, потраченная копеечка мимо не прошла.

Все. Надо уходить.

Я решительно поднялась с кровати, оделась и направилась к выходу.

И даже дверь толкнула все так же решительно и непоколебимо…и чуть со всего маха не влетела в Александра.

Он подхватил меня, когда отпрянула, бестолково взмахнув руками, споткнулась и едва не повалилась на пол.

— Осторожнее.

— Простите, — я уставилась на мужское лицо, которое внезапно оказалось так близко к моему собственному.

Красивый, но без слащавых попыток выглядеть моложе чем на самом деле. Без подкрашенных висков и филигранной небритости, сделанной в дорогом барбершопе.

Легкая сеть морщинок вокруг глаз, жесткие складки у плотно сомкнутого рта.

Пронзительный взгляд.

Ресницы. Густые.

Едва уловимый аромат одеколона. Свежий, с нотами цитруса и морского бриза. Простой, не бьющий наотмашь своей навязчивой интенсивностью.

Почему-то вспомнилось, что Семен любил тяжелые запахи. Непременно из топовых коллекций, чтобы блогеры обмусоливали названия в своих роликах, щедро посыпая эпитетами «дорого-богато» и «только для избранных», «для самцов», «для настоящих мужчин», «для тех, кто знает толк в роскоши».

И плевать, что от этих запахов у меня раскалывалась голова. Мои неудобства Абрамова не волновали.

Здесь все иначе. Без кричащих ярлыков и вывесок. Спокойно, с достоинством и без попыток выставить себя напоказ.

И в то же время, даже мысли не возникло, усомниться в том, что передо мной мужчина. Тот самый, настоящий. Не нуждающийся в подтверждающих транспарантах.

Какая-то бестолковая часть меня обмякла. Потянулась за ним, признавая главенство и нашептывая: доверься, он защитит тебя. Это ему по силам.

— Я не очень ловка, — натянуто улыбнувшись я с трудом разжала пальцы, которыми смяла футболку на его груди.

— Я заметил, — Александр вернул меня в вертикальное положение, но руки с талии убирать не спешил, — все в порядке? Голова не болит? Не кружится?

Кружится. Но вовсе не по тем причинам, на которые он мог подумать.

— Все в порядке. Я просто не ожидала, что наткнусь на вас.

— На тебя, — методично поправил он.

— Да, на тебя. Прости, — я аккуратно выскользнула из его рук, снова почувствовав странный холод и опустошение.

— И куда же ты так торопилась?

Вот тут надо бы решительно и твердо сказать, что я ухожу, и никто не имеет права меня останавливать и удерживать силой, но язык не повернулся.

Вместо этого я соврала:

— Я так хочу есть, что живот режет. Мне бы какую-нибудь булочку перехватить или яблоко. Или чайку.

Боже, ну какой чаёк? О чем я вообще?

— Не надо никаких булочек. Я как раз собирался посмотреть спишь ты или нет и позвать ужинать.

— Это лучшая новость за последние дни.

Александр хмыкнул, как будто пытаясь скрыть улыбку, и позвал за собой:

— Идем.

Делать нечего, пришлось идти.

Он на два шага впереди, я следом, не отрывая взгляда от широкой спины.

Хорошая спина. Крепкая. С мышцами, четко проступающими через ткань. Из-под воротника, выглядывал завиток непонятной татуировки, и я вдруг подумала, что хотела бы увидеть ее целиком.

Внизу снова колдовал Олег. В этот раз, как заправская домохозяйка, он повязал на себя фартук, чтобы не испачкать одежду. На фартуке были изображены ромашки и бабочки, а по нижнему краю шли скромные оборочки.

Перехватив мой взгляд, Олег как-то сдавлено хрюкнул:

— Это не мое. Меня подставили!

Александр поднял взгляд к потолку и покачал головой:

— Детский сад.

— Я вообще здесь на правах гостя, что нашел, то и надел! Так что все вопросы к нему, — взрослый дядька, опытный врач обличающе указал лопаточкой на хозяина дома.

Это было забавно. И даже несмотря на тиски, сковывавшие душу, я невольно улыбнулась:

— Сделаю вид, что я этого не видела.

— Клянешься? — грозно спросил Олег, переводя лопаточку на меня.

— Клянусь, — Я притворилась, будто запираю рот невидимым ключиком.

— То-то же, — хмыкнул он, — все готово. Садитесь за стол.

Ужин прошел спокойно.

Мы не говорили на животрепещущие темы, не мусолили мое состояние, не строили коварные планы возмездия. Скорее наоборот, вечер был наполнен спокойными разговорами на сторонние темы. Погода, машины, как лучше пожарить котлеты, чтобы снаружи была хрустящая корочка, а внутри сочная мякоть.

Вот, казалось бы, где двое взрослых мужчин и где корочки от котлет? И тем не менее, они на полном серьезе обсуждали сколько масла налить, сколько секунд держать, как лучше переворачивать. Накрывать крышкой или нет…

Понятно, что все это было для меня. Чтобы отвлеклась, чтобы не тонула в своих тяжелых мыслях и не рвала сердце на лоскуты. Так очевидно, и даже в некоторой степени наивно, но мне и правда стало легче. И я была им за это благодарна.

Так благодарна, что даже поделилась своим фирменным рецептом котлет, доставшимся еще от бабушки. Ну а что, мужики стараются, почему бы и не поддержать. Тем более все присутствующие прекрасно понимали, что это всего лишь игра. Фиговый листочек, прикрывающий непотребство.

И все же мне едва хватило терпения, чтобы дождаться, когда этот фарс закончится, все разойдутся по комнатам и дом погрузится в тишину и темноту.

На маленьком огрызке бумаги, найденном в прикроватной тумбочке, я нацарапала карандашом короткое последние Александру:

Спасибо тебе огромное за помощь. Но я могу сидеть сложа руки, пока моя дочь где-то там. Прости, что вот так сбегаю. Мне жаль.

Мне действительно было жаль, но что-то изменить я была не в силах.

Поэтому положив записку на видное место, я тихонько покинула комнату.

Прислушиваясь до звона в ушах и замирая через каждые два шага, я спустилась на первый этаж. Нервы натянуты до предела и каждый звук словно чиркающая спичка, которую все ближе подносят к фитилю. Еще немного и рванет.

Когда где-то на улице протяжно заухал филин, я вздрогнула и чуть не повалилась на пол без чувств.

Когда наверху что-то скрипнуло – чуть не поседела.

Когда в дымоходе завыл ветер – едва успела зажать себе рот ладонями и сдержать вопль.

Кое-как мне удалось добраться до входной двери.