Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя

По залу проносится неопределенный легкий гул.

Пока что никто — и я в том числе — не рискует высказывать предположения такого смелого шага. Одно дело — продавать премиальные машины, и совсем другое — вкладывать деньги в их разработку и создание. Как минимум это предполагает совсем другой уровень взаимодействия. И если бы Резник прямо сейчас, спросил меня, что я обо всем этом думаю, я бы не смогла сказать ничего конкретного.

— Я надеюсь, все собравшиеся понимают, что нас ждут большие перемены, — Резник обводит взглядом всех нас, но на мне почему-то задерживается на секунду дольше остальных Или мне только кажется? — Элианы готовы полностью перестроить свою концепцию, и мы станем частью этого процесса

Я перехватываю взгляд Сорокина, нашего финдира, который уже приподнял брови. «Элианы» всегда держались в стороне от массового производства электрокаров, но теперь, судя по всему, ситуация кардинально изменится. В их линейке есть два электрокара семейного типа — больших, надежных, для тех, кто может позволить себе путешествовать всей семьей с комфортом и при этом заботиться об окружающей среде. Насколько мне известно, не самые продаваемые их автомобили, но на фоне продаж аналогичных моделей других брендов, один из автомобилей «элианов» уверенно держится в первой пятерке.

Резник дает несколько секунд на переваривание информации, а затем продолжает:

— Мы говорим о полной переработке бизнеса с учетом нового направления. Пока что это неофициальные переговоры, но если все пойдет по плану, больше конкретики мы получим в первом квартале следующего года. А пока… — Генеральный снова смотрит на всех нас. — Пока я хочу услышать ваше мнение.

Я выпрямляюсь в кресле.

Прикидываю.

Это действительно крупно. Мы говорим не просто о продажах. Мы говорим о перестройке всей работы компании в рамках перехода на электрокары. О пересмотре поставок, кадровых решений, обучении персонала, изменении маркетинговой стратегии.

Это, блин, почти как начинать все с нуля.

Но теперь не просто как один из дилеров Elyon Motors, а как… общий «организм»?

Это настолько масштабно, что для начала все-таки рискую задать уточняющий вопрос.

— Какие у нас будут задачи в этом процессе?

Резник цепляет мой взгляд и одобрительно, едва заметно, улыбается.

Так получилось, что я снова впереди планеты всей, хотя первым задавать вопросы должен был наш финдир — на его плечи ляжет вся эта ответственность, не зря же Сорокин сейчас ссутулился так, словно Атлант только что без спроса бросил ему на плечи весь небесный свод.

— В первую очередь нам нужно будет адаптировать дилерские центры под новую линейку, — отвечает на мой вопрос Резник. — Это значит, что нужно будет провести подбор и подготовку специалистов, внести изменения в сервисное обслуживание, логистику. Вы, Майя Валентиновна, во всем этом процессе будете отвечать за обучение новых специалистов и адаптацию персонала. И за спайку LuxDrive и Elyon Motors в таком щекотливом процессе, как «оптимизация кадров».

О, господи.

Я прикрываю глаза и, не стесняясь, делаю глубокий шумный вдох.

Логично, что в процессе даже частичного слияния, полетят головы. Не потому что кому-то очень нужно сокращение, а из чистой логики — зачем держать двух дублирующих друг друга специалистов, если это обязательно превратится в накладки, еще и за двойную стоимость? Но я терпеть не могу увольнять людей. Я всегда чувствую себя так, как будто это лично мое решение, а не спущенное сверху указание. Но доля моей ответственности в этом процессе тоже есть — это ведь я решаю, чья голова слетит с плахи.

— Это пока только предварительная информация, — говорит Резник, интонацией подводя черту под этим маленьким собранием.

— У нас есть конкретные сроки? — все-таки оживает Сорокин.

— Пока что нет. Но я хочу, чтобы мы начали готовиться уже сейчас. Должны быть предложения, мысли, предварительные расчеты. После Нового года обсуждение выйдет на новый уровень и я хочу, чтобы моя команда была готова сразу включиться в работу. Считайте, сейчас у вас есть время на раскачку. Но давайте энергичнее, коллеги, потому что работа предстоит серьезная и ответственная, и ее будет много.

Рядом кто-то кивает, записывает.

Я просто держу блокнот на коленях, так и не решившись сделать ни одной заметки.

В голове все время крутится, каким образом мы будем взаимодействовать с «элианами» когда начнется процесс «сцепки». Только в рамках технической части и продаж? Или…

Юля.

Дубровский.

Бессмысленно прятать голову в песок и делать вид, что два этих имени не горят перед моим мысленным офигевшим взглядом как огромный красный восклицательный знак.

Я встаю из-за стола самой последней, ловлю на себе пристальный взгляд Резника.

Кажется, он о чем-то хочет поговорить. Я бы тоже не отказалась, пользуясь нашими не_только сугубо рабочими отношениями, задать ему парочку вопросов — он явно знает гораздо больше, чем ему разрешили озвучить здесь и сейчас. Но ни один из нас не рискует задержаться.

Зато когда я прихожу к себе в кабинет, на телефон сразу прилетает сообщение:

Потрошитель: У вас была такое лицо, как будто я озвучил смертельный приговор.

Я кисло кривлю губы. В целом, именно так себя и чувствую.

Но ему пишу, что я просто живой человек и обычно такие «грандиозные новости» перевариваю несколько дней.

Я: Так что если вам нужна какая-то внятная реакция, придется подождать до понедельника.

Потрошитель: Мне даже почти неловко, что придется добавить вам еще одну порцию головной боли.

Я: Мне неловко от того, что в вашем лексиконе существует слово «неловко»))

Потрошитель: Вы не поверите, но я даже в курсе, что оно обозначает.

Потрошитель: Давайте обсудим все это за пределами офиса, Майя?

Я бы предпочла воздержаться от еще одного ужина, но прекрасно понимаю, что Резник как раз на это и намекает. В последнее время, когда наше неформальное общение само собой сошло на «нет», мне стало как-то легче, что не приходится подбирать слова, которые одновременно были бы формальными и сухими, и в то же время показывали, что я помню всю ту помощь, которую он оказал в моменты, когда я больше всего в ней нуждалась.

Но с моей стороны было бы очень непрофессионально избегать возможности получить чуть больше важной информации только потому, что мне кажется, что мой генеральный директор не совсем ровно ко мне дышит. Или, возможно, это я слегка ним увлечена, и просто сама себя накручиваю?

Я: Можно выпить кофе в «Кексе», после работы.

Если уж неформальной встречи не избежать, то я, по крайней мере, выберу более комфортный для себя формат — милое уютное кафе, в котором всегда полно народа и столики стоят так близко, что вариант любой интимности просто исключен. И в меню только десерты и сладкие напитки, даже вина нет.

Потрошитель: Сбросите мне геометку, где это?

Присылаю ее в течение минуты.

Резник отвечает коротким: «Хорошо, встретимся на месте? В 19.30?»

Я присылаю смайлик в виде сложенных в знаке «ок» пальцев.

Пока я перевариваю информацию о предстоящем разговоре и что еще за подковерные тайны мне расскажет Потрошитель, палец сам скользит по экрану телефона. Понимаю, что открыла нашу переписку со «скелетоидной рукой» чисто на автомате.

Листаю.

Воскрешаю в памяти последний диалог, хотя это не сложно — это была еще одна дуэль на тему обсуждения книги. На этот раз мы сцепились на «Ложной слепоте» и я буквально чувствовала себя слегка размазанной. Как будто не читала ничего сложнее школьного сочинения, а перестреливаться пришлось с руководителем международного книжного клуба.

Но прошла уже неделя — и от моего загадочного визави не пришло ни слова.

Я заглядываю к нему на страницу, вижу пополнение в последних закрепленных историях, куда он складывает впечатления о просмотренных фильмах. Там не очень много за последние пару лет, но выбор фильмов, как и выбор книг, впечатляет.