Соль под кожей. Том третий (СИ) - Субботина Айя

— Вадим ведет дела с моим мужем — Андреем Завольским. Точнее, вел.

— Примите мои соболезнования, Валерия. — Веронике нужно несколько минут, чтобы сообразить, что к чему. — Уйти в таком молодом возрасте.

— Я просто восстанавливаю здесь нервы. И очень благодарна Вадиму за понимание и эту «тишину». — Окидываю взглядом безлюдные просторы вокруг нас.

— Вадим ничего не рассказывал о своих делах с вашим мужем. И о вас.

— Завидую вашим отношениям, в которых нет места разговорам о работе, контрактах и прочих очень скучных вещах. — И даю себе обещание, что если она еще раз попытается вести разговор окольными путями, мое терпение закончится.

— Не поймите меня неправильно, Валерия, но я не каждый день вижу здесь кого-то вроде… вас.

— Вроде меня?

— Да. Человека, ради которой Вадим жертвует целыми выходными, которые приносят хорошие деньги.

— Женщины, вы имели ввиду.

— Интересной молодой женщины, — расшифровывает она, отдавая дань всем моим достоинствам.

— Вероника, предлагаю не гадать на кофейной гуще и обсудить обстоятельства моего здесь присутствия с Вадимом. Мне сказать вам больше нечего. И если вы не возражаете… — Окидываю взглядом ее вид. — Вы, кажется, приехали сюда покататься верхом?

К части своей, она не лезет в бутылку. Желает мне приятного аппетита и уходит.

Я раздумываю всего минуту, а потом быстро набираю Вадиму сообщение:

Я: Вероника здесь. Мое присутствие ей явно не понравилось.

Я: Я не ябедничаю. Просто подумала, что тебе нужно знать, чтобы не получился испорченный телефон. Я сказала, что ты был партнером Андрея. Уже уезжаю.

С нашей разницей во времени у Вадима сейчас час ночи, так что мои сообщения он прочитает в лучшем случае через пять или шесть часов.

Возможно, если бы прочитал сейчас, то попросил бы не обострять и убраться, чтобы не мозолить глаза его «попугаю». Понятия не имею, что думала и делала бы на ее месте, если бы однажды застукала на территории своего мужика кого-то вроде себя самой. Но вряд ли бы это вызвало у меня кучу положительных эмоций.

С завтраком не заканчиваю. Возвращаюсь в дом, за пару минут собираю вещи — хорошо, что их почти нет. Выхожу и на вопросительный взгляд Левченко говорю, что у меня появились срочные дела, иначе я бы точно продолжила злоупотреблять их гостеприимством минимум до позднего вечера.

По дороге до машины то и дело тянет оглянуться на Михайлевскую, тем более, что я уже видела, как из конюшен выводили оседланного коня. Но я держусь, потому что чутье подсказывает — на любой зрительный контакт Вероника может отреагировать совершенно непредсказуемо. И на этот раз ей может не хватить выдержки, ну или она сделает это нарочно, чтобы окончательно отбить у меня желание злоупотреблять гостеприимством ее мужика. Мне еще только одной ревнивой истерики в стиле Марины не хватало. Пусть они с Вадимом сами разбираюсь, кто, кого и о чем не предупредил.

Домой приезжаю около трех, по пути заехав в доставку, чтобы забрать оттуда пару увесистых пакетов с едой — я не планировала возвращаться до вечера, так что в холодильнике мышь повесилась. А стоять у плиты меня и во времена хорошего настроения не то, чтобы вдохновляет.

Но нет худа без добра — как раз выдался целый свободный вечер, чтобы, наконец, разложить свои вещи и подумать о том, как обустраивать место для ребенка. Даже хорошо, что мой инопланетянин оказался мальчиком — не представляю что-то розовое и в рюшах в этом бетонно-кирпичном антураже.

Пока расставляю по полкам гардеробной коробки с обувью, телефон пиликает входящим звонком. Это Вадим. Я пару секунд смотрю на экран, раздумывая, хочу ли говорить с ним прямо сейчас, пока меня еще слегка потряхивает от милого разговора с «попугаем», но потом вдруг становится почти все равно.

Принимаю вызовы и перевожу разговор на громкую связь.

— Я просил ее не приезжать, — после приветствия говорит Вадим. Голос у него мрачный.

— Авдеев, мне все равно. — Пожимаю плечами, хоть он и не может этого видеть, с тоской разглядывая свою любимую пару от «МиуМиу» — мне такие каблуки теперь светят минимум через полгода. — Подумала, будет лучше, если ты от меня узнаешь, что мы обменялись любезностями. Голой я на столе не танцевала, за твою любовницу себя выдать не пыталась и вообще просто ела. Кстати, передай мою огромную благодарность своему повару — я давно так вкусно не завтракала.

— Это, блядь, просто смешно. — Я почти уверена, что слышала, как он только что скрипнул зубами.

Вадим редко ругается, так что я уже заметила закономерность — делает он это только когда довели «до ручки». Меня вон даже разок послал, хотя я почти без обид.

— Спасибо за предложение, Авдеев, но всем будет лучше, если я больше не буду у тебя появляться. Мне в жизни и так проблем хватает — искать хороший натуральный парик после очередной встречи с твоим «попугаем» мне некогда.

— Если тебе так это не нравится — почему бы просто не сказать об этом прямо и не дать мне решить вопрос?!

— Да мне плевать на Михайлевскую и ее шпильки. Тем более, все было почти цивилизовано.

— Я про нас, Валерия.

— Нет никаких «нас», Авдеев.

— Как же я мог забыть. Хорошо, ладно, не хочешь — не приезжай. Не настаиваю.

— Угу.

— Мне ни одна женщина так мозг не выносила, Валерия как ты.

— Смахивает на комплимент.

Слышу где-то на заднем фоне голоса и вкрадчивый женский голос, который по-английски говорит, что все уже собрались и ждут только его. Вадим чертыхается.

— Мне нужно идти, Валерия. У меня тут очень нетерпеливые янки — есть не могут, так хотят всучить мне свои деньги.

— Хорошего дня, Авдеев.

На этот раз я первой выключаю разговор, берусь за пару кремовых «лодочек», а потом в сердцах пихаю их куда попало, не по цвету и не по типу. Ладно, видно разобрать вещи сегодня не судьба — настроение заниматься этим только что резко улетучилось.

Оставляю груду вещей возле гардеробной, мысленно ставлю галочку напротив пункта «никудышная хозяйка» и перебираюсь в ту часть лофта, где совсем нет мебели. Здесь есть большое окно на не солнечной стороне, так что если поставить кроватку, то солнце будет в окна только во второй половине дня — уже не такое жаркое и рассеянное. В угол можно полки и стеллаж, слева шкаф. Нахожу в Пинтересте пару примеров того, как можно обустроить детскую, заодно понимаю, что нужен еще пеленальный стол и кресло-качалка для удобства.

Я ни черта об этом не знаю.

Я даже про пеленальный стол слышу чуть ли не впервые в жизни и вообще не понимаю, как и на что нужно обращать внимание при выборе детской мебели. У меня начинают мелко дрожать руки, и чтобы хоть как-то справиться с приступом паники, хватаю телефон и вбиваю туда поисковый запрос: «как выбрать пеленальный стол». Читаю, ничего не понимаю. Вбиваю следующий, и еще один, и еще: какой должна быть коляска, какие бывают молочные смеси, во сколько лезут первые зубы, как понять, что ребенок не развивается правильно.

И где-то посреди всего этого хаоса, не понимаю как набираю Шутова.

Знаю, что у него там работа — не просто же так поехал на другой конец света, хотя разница у нас всего пара часов. Почти наверняка он не ответит, но мне так нужно, чтобы ответил. Чувствую, как мокро становится за ухом, пока прижимаю к нему телефон.

Два гудка, три, четыре.

«Абонент не может принять ваш звонок…»

Смотрю на телефон. Там действительно ничего нет.

Набираю еще раз.

Ситуация повторяется зеркально.

На смену паники за свою полную неготовность к материнству, накатывает первая волна ужаса. А что если он снова ничего мне не сказал? Соврал, что здоров, а на самом деле… И где-то там, очень-очень далеко отсюда, прямо сейчас… Или, может, пока я валялась в постели и мурлыкала с Авдеевым, мой самый необходимый человек на свете…

Я судорожно хватаю ртом воздух, но в легкие не попадает ни грамма.

Бегу на кухню, откручиваю кран, набираю в ладони воды и жадно пью, чтобы хоть как-то растворить стоящий в горле ком. Легче становится, но ненамного. Кому мне позвонить? У кого узнать про него?! Может быть, Шутов специально заставил меня надеть это проклятое кольцо? Провернул очередной свой хитрый план с претензией на долбаное благородство, типа, я теперь имею право распоряжаться всем его имуществом?