Соль под кожей. Том третий (СИ) - Субботина Айя

«Не судите — да не судимы будете».

В конце концов, мне ей даже спасибо сказать хочется. А то вдруг почти начала забывать, что Шутову тридцать семь и что в таком возрасте люди не в состоянии радикально изменить свои привычки. Да и какие к нему претензии? Мы же просто партнеры и друзья. То, что я «самый дорогой человек на свете» никак не противоречит его праву проводить время с другими женщинами. Он же долбаный сексуальный магнит, вокруг него всегда табун желающих — шеи сворачивают. Без капли преувеличения. Я сама от него взгляд оторвать не могу, хотя за столько-то лет уже могла бы выработать хоть каплю противоядия.

Первый стаканчик чая я выпиваю почти залпом, вместе с горстью своих витаминов.

Второй уже медленное, в прикуску с тартом.

Хочется еще раз открыть ту новость, прочитать все грязные подробности. Знаю, что будет больно, но не знаю почему мне так назойливо хочется причинить себе эту боль. Чтобы не поддаваться искушению, удаляю и ссылку вместе с сообщением, и на всякий пожарный блокирую номер. Про Шутова я и так все знаю.

Чтобы хоть как-то отвлечься, беру себя в руки, справляюсь с паникой на тему «я буду самой хреновой матерью на свете», заглядываю на мамский форум. Мне нужно составить два списка. Первый с тем, что необходимо в детскую, второй — что нужно в роддом. Заодно убираю в закладки пару бутиков для беременных: девочки в таком восторге, пишут, что хотели скупить все полки — такое там все красивое и модное. Я плохая беременная, потому что хочу как можно скорее родить и снова увидеть свой рельефный пресс и мышцы, а не умиляться на то, как мило выглядит мое тело в необъятных джинсах на широкой резинке.

Примерно через час, когда я как раз пытаюсь изучать ассортимент онлайн-магазинов с мебелью для новорожденных, начинает звонить телефон. Это Шутов. Мое только-только успокоившееся сердце снова начинает бешено стучать: от злости, от обиды, от каждого из миллиона невысказанных слов. Первый импульс — ответить и высказать ему все, что я думаю о его похождениях, но я так долго подбираю слова для начала разговора, что в конечном итоге вызов заканчивается. А когда через минуту Дима перезванивает снова, я уже… почти перегорела.

Он ни единым словом не обмолвился на тему Авдеева.

Я не услышала от него ни единого упрека в адрес ребенка.

Мы вообще никак не обсуждали рамки нашего «вероятного партнерского брака». Что я ожидаю услышать в ответ на претензию, что он улетел в Швейцарию на модный показ своей старой подружки? «Кого я ебу — это не твое дело»? Что-то в таком духе, вероятно. Я уже столько раз все это слышала, что сейчас, когда паника прошла, даже немного стыдно.

Шутов жив и, судя по его цветущему виду на тех фото, бодр и здоров — это самое главное.

В итоге, я отвечаю только на четвертый его звонок, мысленно зажав в кулак свое сердце и обиду.

— Блядь, Лори, что случилось?! — Он так орет, что я немного морщусь от резкого звука.

— Ничего. — Беззвучно вздыхаю.

— Я был на презентации в таки ебенях, где связь ловит примерно как на Марсе. Увидел кучу пропущенных от тебя. Ты там рожать собралась?! Не ври мне!

— Мне еще рано рожать, Шутов, хотя, честно говоря, я бы с радостью. До того, как превращусь в бегемота.

Я говорю совсем не то, что хочу сказать. И чувствую себя настолько никудышней актрисой, что приходится изо всех сил сжать острый край чайной ложки, чтобы боль в ладонь немного утихомирила эмоции.

— Ты набрала меня девять раз, Лори. Для этого ведь была какая-то причина?

— Блин, прости. Ты не отвечал, а у меня какого-то черта включился автодозвон. Все в порядке, никто не рожает и ничего не горит. Как твоя поездка? — спрашиваю беззаботно и с легким налетом небрежности. Нужно переключить тему разговора, пока еще у меня есть силы.

— Решил пару очень важных вопросов, — с неприкрытым триумфом.

— Чертов достигатор.

— Ты где? — Я слышу в его голосе, еще минуту назад бесконечно довольном, нотки напряжения.

— Дома. Вот, решила поймать дух яжематери и скупить всю детскую мебель, на которую только можно оформить доставку.

Мы оба знаем, где я собиралась провести выходные. И я еще раз мысленно даю себе увесистый подзатыльник из-за своего иррационального приступа ревности — он даже полусловом не обмолвился на эту тему, не попытался вкрячить в наш договор свое прав собственности на мою вагину.

Я продолжаю убеждать себя в том, что мой приступ собственнической ревности — это просто гормоны.

— И много уже скупила? — вкрадчиво интересуется Шутов.

— Пока только бросила в корзину на… эм-м-м… шестизначную сумму. Видимо, придется заложить в ломбард подаренные тобой часы. Ты вообще в курсе, как оказывается дорого в наше время рожать и содержать даже одного ребенка?

Я пытаюсь шутить, жду ответную шутку, как это обычно бывает, когда мы несерьезно говорим о серьезных вещах, но на этот раз Дима ограничивается коротким и, как мне слышится, натянутым смешком.

— Лори, давай ты не будешь пока со всем этим спешить.

— Говорит человек, который есть не мог — так хотел немедленно узнать пол ребенка.

— Это принципиально разные вещи. — Вздыхает, щелкает металлическим ремешком от часов.

— Шутов, слушай, если вдруг ты не понял, то у меня нет проблем с тем, чтобы купить ребенку все необходимое. Я просто совсем растеряла свое обалденное чувство юмора.

— Я прилетаю во вторник, Лори. Могу я попросить тебя потерпеть хотя бы до этого времени? И предвидя твой вопрос — нет, мы не будем обсуждать причину сейчас и по телефону, и никаких других намеков ты от меня не дождешься.

— Ну ла-а-адно, — тяну в легкой задумчивости. — Хотя это очень бесчеловечно — заставлять нервную беременную женщину еще два дня мучиться от неизвестности.

— Помучил бы я тебя, нервная беременная… — Слышу натянутый смешок.

— Ой, мне тут звонят с работы, — быстро, не дав ему продолжить после паузы, бормочу в трубку. — Ты там не пропадай с радаров больше, ладно?

Он говорит что-то в ответ, но я просто трусливо заканчиваю разговор.

Хватит, спокойно.

Мы просто партнеры.

А все, что он мог бы со мной сделать — он и так делает. Но с более интересным и менее проблемным экземпляром.

Глава пятнадцатая: Данте

Есть две причины, по которым я уезжаю в Швейцарию сразу на три дня.

Первая и самая банальная — есть пара действительно рабочих моментов, которые без моего личного присутствия решить не получится. Даже если ты миллионер и эксцентричный айтишник, это никак не отменяет бюрократию, которая одинаково распространяется абсолютно на все живое (а иногда и мертвое). Но этих дел у меня максимум на сутки.

Причина вторая — я хочу застолбить для Лори место в лучшей клинике, чтобы к тому моменту, когда придет время родов, она была спокойна, ни о чем не беспокоилась, а я был уверен, что они с ребенком в надежных руках профи. Не то, чтобы я не доверял нашим врачам (лично на меня ее ведущий гинеколог произвела самое благоприятное впечатление), но дополнительный фактор в виде парочки тысяч километров от Завольского, пожалуй, дает фору в сто очков к безопасности.

Есть еще третий факт, который появляется в моей голове чуть позже, когда мои парни отчитываются, куда Лори отправилась на выходные. И эта мысль минимум раз в час взрывает мне мозг, даже когда пытаюсь переключиться на другие задачи.

Ну а чего я ожидал, собственного? Что одно мое появление перечеркнет последних три года ее жизни, в которых меня не было? Что моя обезьянка, которую я собственными руками учил легко отпускать прошлое и не хвататься за мужиков, вдруг снова превратиться во влюбленного единорога? Тем более, что у Авдеева, блядь, против меня есть огромный, размером с небоскреб, козырь — это его ребенка она ждет. Если он об этом узнает — мы неминуемо столкнемся лбами, потому что ни один не захочет добровольно отступить. Он — потому что захочет принимать участие в жизни своего сына, я — потому что не смогу отдать ему Лори.