Элита (СИ) - Салах Алайна

Вздохнув, прикрываю глаза. Я, чёрт побери, два часа подряд молотил грушу, пытаясь не думать о Лии, не для того, чтобы потом обсуждать с кем‑то её привлекательность. Думал, делаю всё, чтобы не давать повода себя упрекнуть, но, видимо, всё равно делаю недостаточно.

— Мы всё равно останемся вместе, — продолжает Эльвира с нажимом. — Ты прекрасно это знаешь. Я не стану закатывать сцен или выносить сор из избы. Наши отношения важнее минутных увлечений.

— Говоришь так, будто мы женаты лет двадцать, — зло усмехаюсь я, глядя себе на руки.

— Я говорю о том, в чём уверена. Может быть, посмотрим кино?

То, как быстро она сменила тему, заставляет меня посмотреть на неё с удивлением.

— Здесь? В моей комнате?

— Почему нет? — Эльвира непринуждённо улыбается, словно смотреть фильмы, лёжа на кровати, для нас привычное дело.

Кивнув, тянусь за ноутбуком.

— Ладно, давай.

Эльвира устраивается рядом, кладёт голову мне на плечо. Экран вспыхивает заставкой хита телевизионного проката — я выбрал первый из рекомендованных фильмов, полагая, что он ей понравится.

— Пожалуйста, прибавь звук.

Я прибавляю.

Пальцы Эльвиры забираются мне под футболку, царапнув живот, поднимаются к груди. Поняв, к чему всё идёт, я поворачиваюсь к ней, чтобы поцеловать: знакомые губы, тёплое дыхание, упругая грудь, упирающаяся в мою, соблазнительный изгиб бедра под ладонью. Дверь заперта, в комнате мы одни, у нас уже пару недель не было секса.

Но тело упрямо не откликается.

— Ты устал? — Эльвира приподнимает брови, считывая моё состояние.

— Вымотан после тренировки. — Накрыв лицо ладонью, перекатываюсь на подушку. — Извини.

— Тогда не буду тебя мучить.

Кровать, избавленная от её веса, пружинит, слышится шорох надеваемого пиджака.

— Завтра созвонимся, ладно? И по поводу лота, пожалуйста, не забудь.

Дверь за ней закрывается, и в память, будто по нажатию кнопки, моментально врываются непрошеные кадры: Лия запрокидывает голову, когда я задираю её майку, стонет, когда трётся об меня промежностью, раскинув ноги, мастурбирует, лёжа на моей кровати.

Зажмурившись, просовываю ладонь под резинку трико. Завтра я снова смогу держать лицо, а пока… пока вот так.

38

Я встаю по будильнику с ощущением того, что не спал вовсе. Голова ватная, мышцы ноют после вчерашней тренировки. Ледяной душ не помогает, так что приходится заливать в себя две чашки двойного эспрессо. После этого, закинув в спортивную сумку свежую футболку, выхожу во двор.

На часах начало седьмого. Машина отца уже стоит во дворе, а сам он, облачённый в костюм, разговаривает по телефону. Именно благодаря его примеру я обзавёлся привычкой вставать рано, как и многими другими: например, не болеть дольше одного дня, уважительно относиться к людям, независимо от их материального статуса, не курить, не злоупотреблять алкоголем, не размениваться на случайные связи, читать только качественную литературу, держать слово.

Я поднимаю руку в знак приветствия. В ответ отец делает то же самое и, обменявшись парой фраз с собеседником, убирает телефон в карман. Утро — время наших традиционных мини‑бесед, остальное может подождать.

— Соблюдаешь режим, молодец, — он кивает на мою сумку. — На тренировку собрался?

— Сегодня среда. Среда — день тренировки.

— Всё правильно. Режим прежде всего. Как учёба? Не страдает?

— С чего бы? Всё в порядке.

— Так держать. — Отец довольно хлопает меня по плечу. — Не забывай, что ты моя главная гордость.

— Хорошо, что Каролина не слышит, — иронизирую я.

— Станешь отцом — поймешь. Девочка — это другое. Она для сердца. Рано или поздно уйдёт из семьи, сменит фамилию. На Максима, увы, рассчитывать тоже не приходится. — Отец раздражённо машет рукой. — Дай бог, к тридцати пяти дури в нём поубавится, и то не факт. Так что именно ты мой преемник.

— Ценю оказанную честь, — я сдержанно улыбаюсь, пожалуй, впервые в жизни не испытывая гордости от отцовских признаний. Быть фаворитом в забеге всегда — большая ответственность, особенно когда известно, что ставки охренительно высоки. — Поеду, не буду нарушать режим.

— Давай, — отец протягивает мне ладонь. — С Эльвирой у вас всё нормально?

Ответив на рукопожатие, я киваю. «Нормально» — это, пожалуй, лучшее определение наших отношений.

От души помолотив грушу, я завтракаю в кафе при фитнес‑центре и еду в университет. При таком графике шансы пересечься с Лией минимальны, поэтому я добавил к имеющимся трём дополнительную тренировку. Не знаю, как будет дальше, но пока так. «Пока так» — девиз последних двух недель.

На парковке я не без раздражения отмечаю красный «Порше» Морозова. Очевидно, он вернулся с двухнедельных каникул, которые ему настоятельно рекомендовали взять во избежание разборок с полицией, которыми я пригрозил.

Пришлось солгать, что Лия сдала анализ, подтверждающий наличие наркотика в крови, и что есть свидетели, готовые подтвердить, что именно он его подсыпал. Мы оба знаем, что максимум, что ему грозило, — пара часов в кабинете следователя: Морозов‑старший далеко не такой принципиальный, как мой отец, и своих отпрысков под честный суд не отдаст. Но Денис, на удивление, прислушался и укатил в четырнадцатидневный тур по Таиланду.

Поприветствовав знакомых, я иду к дверям главного здания. Утренняя активность положительно влияет на настроение: вялая заторможенность улетучилась, я снова чувствую прилив сил и бодрости.

А потом вижу её. Лия с рюкзаком за плечами стоит, прислонившись к лестничным перилам, к ней склонился Пётр. Он что‑то оживлённо рассказывает, а она внимательно слушает.

Я невольно замедляю шаг, испытывая сиюминутную потребность сменить направление. Встречаться, когда сам ограничил себя в любых контактах с ней, сложно. Видеть её в компании Петра — сложно вдвойне.

Хотя казалось бы: он нормальный парень — порядочный, толковый. Свои чувства по поводу их пары я отказываюсь анализировать. Мне не нравится видеть их вдвоём. Хотя бы эту слабость я могу себе позволить.

Несколькими секундами позже выясняется, что я зря переживал по поводу нашего нечаянного столкновения: заметив меня, Лия что‑то говорит Петру и, коснувшись его плеча, спешно ретируется. Шах и мат. Наши усилия по избеганию друг друга наконец объединились, но вместо облегчения я испытываю нелогичное опустошение.

— Привет, — Пётр протягивает мне руку. — Лия только что была здесь, но ушла. — Он делает неясный кивок в сторону входных дверей. — Как дела?

Несмотря на видимую непринуждённость, от него исходит напряжение, однако я не спешу его облегчать — просто потому, что не хочу.

— Всё в порядке. После тренировки. Как статья?

— Мы с Лией всё обсудили, и она не против её написать.

— Уверен, что это хорошая идея с учётом того, как яро её терроризировали? — спрашиваю я, мысленно отмечая, что снова лезу не в своё дело.

— Лия сама согласилась. Я не настаивал.

Ожидаемый ответ. Лия достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения, а вот мне стоит быть последовательнее в своих.

Хрен его знает, почему эта статья так меня выбешивает. Возможно, потому что председатель совета никогда не занимался чем‑то настолько мелким, как курирование университетской газеты, и я знаю, что для Петра это лишь повод контактировать с ней. Даже если тема адаптации новичка в случае Лии — не лучшая почва для сближения.

— Слушай, Леон… — Пётр мнётся, выдавая то, о чём собирается спросить.

Мой взгляд машинально находит входную дверь. Не хочу отвечать на вопрос, который его так интересует.

— Между тобой и Лией… — он слегка краснеет. — Какие у вас сейчас отношения? Я в курсе, что ты ей покровительствуешь… Не хочу использовать эту дебильную терминологию «альфы» и «прислуги». Спрашиваю, чтобы избежать неловких ситуаций: в последнее время вы почти не общаетесь. Это из‑за ссоры или вы сознательно…