Отголоски тишины (ЛП) - Малком Энн

Киллиан рассмеялся, прежде чем быстро замолчать.

— Нет, дело не в этом. А в...

Я оживилась.

— В чем?

Киллиан покачал головой и легко чмокнул меня в нос.

— Ни в чем, Веснушка.

Я нахмурилась, чувствуя, что в этой истории есть нечто большее, но поцелуй в нос меня отвлек.

— Завтра вечером, — пробормотал он, приближаясь к моим губам.

— Да, завтра вечером, — выдохнула я.

Этот момент прошел в каком-то прекрасном состоянии невесомости, которое, казалось, длилось вечно и в то же время совсем недолго.

Киллиан прижался губами к моим губам нежным, неспешным поцелуем, будто я была сделана из стекла.

— Иди спать, — тихо приказал он.

Ага, будто я усну. Теперь мне предстоит пересмотреть весь свой гардероб в поисках наряда для свидания, но, скорее всего, у меня случится нервный срыв из-за того, что я никогда раньше не была на свидании, и из-за перспективы рассказать об этом маме.

— Хорошо, — прошептала я.

Киллиан поцеловал меня в лоб и остался стоять на своем месте, и я поняла, что он ждет, пока я войду в дом. Я с сожалением отстранилась от его теплого тела и побрела к дому, украдкой кинув взгляд через плечо.

— Спокойной ночи, — тихо сказала я.

— Сладких снов, Веснушка.

Глава 12

Мой прогноз после ухода Киллиана оправдался. Я не спала еще пару часов. Во-первых, потому что казалось, мое тело пронзало электричеством, и мне хотелось найти розетку, чтобы избавиться от него — извините за каламбур. Так что, я продолжила делать записи в своем блокноте, пыталась читать, а затем занялась йогой. Все это я проделала, плывя на волне счастья, с небольшим страхом, наконец, рассказать маме о Киллиане. Я не нервничала по поводу того, что она скажет. Она была моей мамой, очень классной мамой. Даже если ей не понравится идея моего свидания, она мне не запретит. Я была в ужасе от того, что она мгновенно возненавидит Киллиана за то, кем он, по ее мнению, являлся. За его стереотипный образ: курение, езда на мотоцикле и наплевательское отношение, характерное для личности, которую он создал, чтобы держать мир на расстоянии. Возможно, на первый взгляд он казался типичным — до тошнотиков привлекательным — плохим мальчиком, но в нем таилось гораздо большее. Я должна заставить маму увидеть то, что скрывается под поверхностью. То, что увидела я. Ее одобрение значило для меня все.

Итак, сон не приходил до раннего утра, когда мой разум достаточно успокоился, чтобы погрузиться в страну грез под музыку, играющую в наушниках.

Американские адреналиновые горки явно сказались на мне, когда на следующий день я проснулась около полудня. Мне удалось выдернуть себя из кровати и снов о Киллиане и направиться за кофе, а затем в гостиную.

— Привет, соня, — поздоровалась мама, оторвавшись от экрана телевизора, и улыбнулась.

Все еще пребывая в полусне, я не ответила. Прижалась к ней на диване, просто желая обнять маму. Она обняла меня в ответ, и мы обе в довольном молчании стали смотреть телевизор. Мой одурманенный сном разум понял, что таких моментов становится все меньше. Я росла. Мамины объятия — уже не единственный вид привязанности, о котором я узнала. Я открыла для себя другой вид, тот, который превращал девушку в женщину. Это мысль была меланхоличная, последнее прощание с последними моментами моего детства.

— Твое тело наконец-то осознало, что принадлежит подростку и не может вставать в шесть утра после ночи на сцене, — заметила мама.

Я потягивала необходимый мне кофе, пока мои мысли успокаивались. Последние утренние объятия с мамой были не единственным этапом превращения в женщину. Еще были секреты. Дело в том, что мама не знала о причинах моего недосыпания или позднего подъема.

— Я не планирую начинать этот образ жизни, пока не научусь обходиться без восьмичасового сна, — сказала я, отвлекаясь от серьезных мыслей и переходя к таким незначительным, как количество кофеина.

— Пока кофе остается единственным веществом, которым ты злоупотребляешь, чтобы справиться с недосыпанием, меня это устраивает, — сказала мама, пробегая пальцами по моим волосам.

— Хм, значит, мне следует выбросить кокаин, который я купила в пятницу вечером? — серьезно спросила я.

Мама сделала вид, что задумалась.

— Просто положи его на мою тумбочку, — решила она, наконец.

Я улыбнулась и отпила кофе. Возможно, с некоторыми вещами мы прощаемся, но наши саркастические подшучивания останутся с нами навсегда, независимо от нашего возраста.

Мамины пальцы продолжали бегать по моим локонам.

— Мне есть о чем поговорить с тобой, малышка, — сказала она, и из ее голоса исчез прежний юмор.

Я взглянула на нее. На серьезном лице отражалась легкая нервозность. Я точно знала, о чем будет разговор.

— Это начинается на «З» и заканчивается на «Н»? — спросила я.

На лице мамы промелькнуло удивление.

— У тебя больше мозгов, чем я думаю, куколка, — поддразнила она.

Я постучала себя по голове.

— Не просто вешалка для шляп.

Ну и еще тот факт, что я поймала ее с поличным. Я рассудила, что могла бы и не раскусить их отношения так быстро, но со временем все равно заметила бы.

— Мам, это совершенно очевидно. Даже ребята из группы заметили, — объяснила я. — А я увидела это еще раньше.

Брови мамы поднялись, и она неуверенно закусила губу. Приятно узнать, откуда у меня эта привычка.

— И ты не сердишься? У тебя нет вопросов?

Неуверенность в ее голосе заставила меня сесть и поставить кофе, чтобы полностью сосредоточиться на ней.

— Сержусь? — повторила я недоверчиво. — Ни за что! Я в восторге. Мама, ты заслуживаешь быть с кем-то. Годами ты только и делала, что воспитывала меня, работала в поте лица, чтобы обеспечить нам все это.

Я обвела рукой гостиную с эклектичным дизайном, а потом оглянулась на нее.

— Я всегда беспокоилась, что у тебя никого нет. Теперь понимаю: ты ждала нужного человека. Зейн — твой человек, — уверенно постановила я.

Возможно, я почувствовала уверенность, потому что имела представление о том, каково это — найти своего человека. Как бы безумно это ни было, мой возраст, наше короткое знакомство — все это не имело значения. Киллиан был моим человеком.

Мама посмотрела на меня блестящими от слез глазами, затем покачала головой. Но не моему утверждению, а какой-то своей мысли.

— Да, малышка, он — мой человек, — пробормотала она, взяв меня за руку. — Но ты — моя единственная и неповторимая, ты ведь это знаешь, да? Ты — мой главный человек. Никто никогда не сместит тебя с этого места, — пообещала она.

Я сморгнула слезы, набежавшие от ее слов, и закатила глаза.

— Ну, да. Я — самая замечательная дочь на свете. Даже горячий байкер не смог бы сместить меня с этого места. К тому же, я — твой талон на питание, когда ты выйдешь на пенсию. Ты должна оставаться на моей стороне.

Я улыбнулась ей, лучась счастьем от того, что она, наконец, доверилась мне, и от того, что у мамы наконец-то появился мужчина. Ее раскрытый секрет делал вопрос о моем свидании с Киллианом еще более актуальным. Но я промолчала. Маме требовалось время, чтобы переварить то, что только что произошло.

Я встала.

— Мне нужно делать домашку, — заявила я сущую правду.

Я пренебрегала ей слишком долго. Мне нужно закончить уроки до... сегодняшнего вечера. Я взглянула на маму, и глаза снова защипало от слез. Я и не осознавала, как сильно хотела для нее этого счастья, этого чувства. Может, я никогда этого не осознавала, потому что никогда не задумывалась о том, чего она лишилась за годы моего воспитания, работая, не покладая рук. Теперь я это понимала.

— Рада, что ты счастлива, мама, — тихо добавила я.

Она улыбнулась.

— Я всегда была счастлива, малышка, — твердо ответила она.

Я задумалась об этом на секунду. Она говорила правду. Она всегда улыбалась, смеялась, была довольна. Счастлива. Но то, что, как я предполагала, было у нее с Зейном, принесло ей другой вид счастья. Я подмигнула ей и быстро вышла из комнаты. Мне захотелось пуститься вскачь. Я тоже всегда была счастлива. Мама подарила мне прекрасную жизнь. Возможно, у нас не было материальных благ, иногда жизнь становилась борьбой, но я знала, что это была хорошая жизнь. У нас были Ава и Стив, и мы были друг у друга. Теперь мы получили больше. С широкой улыбкой я села за стол и приступила к домашнему заданию по математике.