Инглаб Исаг - Крик тишины (сборник)

Сердце мое
Словно нога босая –
Хожу
По колючкам, по камням.
Боли, наполняясь в меня,
Вносят жуть.
Мало ли, много ли,
Чтобы найти путь?
Вижу сломанную ветку каждую…
Вижу губу, что воды жаждует…
Вижу землю-горемыку…
О, Боже, рану мою завяжи,
Молитве моей вними,
Чего-нибудь скажи.

Словно слово, прижался к груди вечер.
Среди звёзд не спящее место моё стихло.
Там, где снам зажёг я свечи,
Родился невинный, чистый стих мой.

Аллах был в хорошем духе,
Он в лицо мне взглянул снова.
Тащит зерно из меня
Времени муравьиного слово.

Глянь-ка, на тропинке этой
Смолкли… тишина и свет.
Миг сей – примиренья миг.
Тишь внезапно взбудоражил,
Луну на горе обидел даже
Дерзкий петушиный крик.

Испил я боль, как мамы молоко,
Сыты на мир взирающие очи.
Находит горечь сердце так легко,
Что к бедам быстро привыкает очень.

Глаза у жизни маются в кручине,
Я добровольно встретить вышел их.
Пожил – чтобы мечты увидеть стан,
Пожил – отца могилу увидал.

На капле дождя
      помешан я.
Глянь-ка, чего только за миг
      Не припомнит она.
Из-за тучи – чужбины,
      домой вернувшись,
Сверкает в спокойствии
      бутона.

Плачет
     день мой плачевный,
Содрогаясь
     над словом «свеча».
Гляжу,
     и что же –
Страстей,
     быстро обузданных,
Житья-бытия
     нарост я!

Ребёнок в Египте….
      Прямо в лоб…
     От пули заглох
Пал ниц, землю
    Обняв,
Разлучить не могут никак
Со смертью это дитя.
Заперта на языке песня…
Прижимаясь,
Не вмещается в глаза глубизна…
Замкнута цель пули одной,
Увековечив для всех друзей
Всем доставшимся
Пыл революции шальной…
Аплодируя смерти…
Однако есть где-то
Набравшие в рот воды.

У зимы, затеявшей игру,
Зазря не станет нрав вертеться.
Снежком обманет детвору,
Перехитрив повторно детство.

Но радости в глаза никак
Не попадется осень, нет.
И в гуще детской суеты
Лишь одного младенца след.

На тропу душистого цветка
Первый снег послали небеса.
А на телефонных проводах
Плачут чужестранцы-голоса.

Позабытые любови-страсти
Окрашены в разлуки бледный цвет.
В ребячьем сне, выведав о счастье,
Стена проснулась старая в обед.

А тени, прогоняющие свет,
Всё же сдаются миг за мигом.
Глаза на тропах чей-то ищут след…
Плодят улыбок дефицит интриги.

Сейчас все тени мирозданья
Массивною скалой стоят.
И волны гибнут в час стенанья,
Лишь морю наплевать на ад.

Время часам златым подобно,
Тайком у жизни миг крадёт.
Гляжу на солнце исподлобья,
Волны надежда я весь год.

Немеркнущий небесный свет
С моей сливается душой.
Посаженных деревьев след
И тень беседуют ещё.

Так в чём повинен бренный мир,
Утешит сердце ль моё?
Печаль всё ближе каждый миг,
Словно любви сумбур поёт.

Капли-воспоминания
Крошат холодную стену.
Скажи-ка, ведаешь ли ты
Про голос, шёпот в тишину?

Один не может быть никто
В момент заката жития,
На стрелках острия висят
Угроза и боязнь моя.

Взгляды близкие и дальние…
На этой тропе свидания.
И как ты вспомнила меня,
Словно забытое фото давнее?

В этой пустоте немой
Даже слёзы не помогут.
Одинокую сосну
Вспомнят ли леса и боги?

Заводилами житья
Тут не радость и не горе.
Сам себя пугаюсь я,
Сам ищу в себе просторы.

Уж не те земля и небо –
Кров, пространство потеряли.
Я в пути, ведущем в небыль,
Как найти свой миг печали?

Меня никто и не припомнит
В обличии таком теперь.
Меня, словно чужого встретит
Моя же тень… верь иль не верь.

Недостаёт слогам дыханья,
Молиться некому словам.
Заполнил мамины глаза
Землёю Бог… скажу я Вам.
Чтоб рану завязать мою,
Её не подоспели руки.
Сон-мачеху увидев мой,
Лишилась сна, отдавшись мукам.
Так где ж ты, мамочка, ну где?
Моим словам молитвой стань.
Во мне – поэте – сироте
Мир сына видеть перестал.

Тучи осведомлены
О Страже моём одиночества.
Они – дождинок-каплей сны.
Этой ночью моё пророчество.

Босоногая эта ночь…
Дороги совсем не кончаются.
Оторвавшись от неба, луна
На ветке себе качается.

Я капли в своих ладонях
Увеличил, аж до морей.
Сны-облака меня гонят
Одного… проснуться б скорей.

Сужается в пустыне путь,
Не спрашивай ничто, дрожа.
Повис, качаясь в темноте,
Жизни старехонький пиджак.

Былое близкое и дальнее
Боится очень этих мест.
Из сказки оживает,
В тебя когда всмотрюсь я здесь.

К чему мне говорить обман,
Правда поклонница моя.
Полыни аромат-дурман
В словах, что ветер несёт в края.

Мои нахмурены слова,
Улыбки для чужих, отнюдь.
Шаги же пешие едва,
Сужается в пустыне путь.

По боли – горечи узнал
Здоровья запертую дверь.
Из тысячи всего одну
Я вам поведаю теперь.

И знают разве, кто я есть,
Вглядитесь, но… не издевайтесь.
Посол Адама, Евы здесь –
Моих вы слов и не чурайтесь.

Походки загнанный мой конь
Дорогу в жизнь не проторил.
Шёл путь, чтобы открылась тайна,
Дверь эту ключ мой не открыл.

Да что ж мне делать, горемыке,
Золой погашен мой очаг.
Души настало холоданье,
Живу… жду примиренья час.

Комнату заполонила мгла…
Свечу дыханьем потушив.
Лампу волшебную свою
Все ищут в снах, в ночной тиши.

На задремавшие картины
Туман накинул странный цвет.
Я меж ослепшими словами
Опять протягиваю свет.

Молчу… постукивает пульс –
Он свет разыскивает, свет.
Своим пером мы темноте
Уж не сдались, поверьте, нет!

Мои молитвы пробудились,
Вдруг слёзы просочились, мама
Сбежал из погребенья сон,
Так что ж опять случилось, мама?

Там где соскучилась земля,
На раму насыпаю соль.
То боль я воскрешаю эту,
То вешаю нещадно боль.

Я из туманов глаз моих
Прокладываю в небыль путь.
Себя неистово лупя,
Я отрекаюсь, просто жуть.

У птиц сообщников не счесть
Лишь на одно зерно в обед.
А можно ль близко подойти
К религии, к цепочке бед?

Уж больно много узелков,
Моё расчёсываешь горе.
И мой ненастный зрея быт,
Бранишь могилу с жуткой болью.
Вдруг слёзы просочились мама,
Так что ж опять случилось, мама?