Свет твоих глаз (СИ) - Лактысева Лека

– Собирайся. Ждем тебя внизу.

Скворцов ушел на первый этаж и увел с собой Найджела. Я метнулась в спальню, кое-как напялила на себя уличную одежду и тоже пошла вниз.

Найджел и его хмурый хозяин ждали меня у выхода. Я окинула взглядом неубранный стол и прикрытое полотенцем блюдо с сырными слойками. Да уж, попили чаю с плюшками… Думала я Тимофея угостить, может даже, с собой ему собрать вкусняшек. Старалась, готовила! В больницах ведь врачей не кормят: что с собой принес, тем и будешь сыт. Но сейчас готова была поклясться, что никогда и ни за что не стану предлагать брату своего хозяина угощения и «ссобойки».

Так, думая о своем, начала обуваться.

– Ключи, – напомнил Скворцов.

– Да, точно! – я сняла с вешалки свою сумочку, вынула из нее две связки ключей, одну бросила себе в карман, другую вложила в протянутую ладонь хозяина.

– Теперь у тебя есть ключи от моего дома, Ника, – зачем-то подчеркнул он.

– Пока есть. – Я пожала плечами.

Эдуард свел брови к переносице, плотнее сжал губы, но ничего не ответил. Вышел вместе с Найджелом из квартиры, дождался, когда я запру замок, и, держась одной рукой за перила, начал спускаться с лестницы. Я вялым хвостиком поплелась за ним.

Ссоры, споры, скандалы всегда отнимали у меня слишком много сил. После семейных разборок я всегда чувствовала себя обмякшей тряпочкой. Вот и сейчас волна эмоций схлынула, оставив меня измотанной и опустошенной.

Разговаривать не хотелось. Выйдя на улицу, я молча схватилась за подставленный Эдуардом локоть, и Найджел повел нас в парк, на площадку для выгула.

Скворцов тоже был молчалив. Открывал рот только для того, чтобы отдать своему лабрадору какую-нибудь команду. То небольшое доверие, которое, казалось, возникло между нами, оказалось разрушено. Мы словно снова стали незнакомцами, которым не о чем говорить.

И только на обратном пути Эдуард внезапно остановился у самого подъезда и спросил, запрокинув голову к небу:

– Тимофей был прав, Ника? На тебе под платьем и правда не было белья?

21. Эдуард. Сложности общения

Когда Тим довел-таки Веронику до слез, я чуть не набросился на него с кулаками.

– Ты что творишь? Что ты прицепился к моей домработнице? Понравилась – так ухаживай нормально! И имей ввиду: это не та женщина, с которой можно на одну ночь!

– Да я вообще не понимаю, почему она так реагирует! Мама вроде говорила, что нашла разведенку тебе в помощницы, а Ника ведет себя, как девственница с кучей тараканов в голове! – оправдывался младший брат.

– А в твою баранью голову не приходило, что от хорошего мужа не бегут, роняя тапки, за тысячи километров?

– Думаешь, ее бывший был с ней жесток?

– Уверен! И я требую, чтобы ты ничего подобного себе не позволял! Иначе больше на порог дома не пущу! – я был готов схватить братца за ухо, довести до дверей и выпнуть прочь – неодетым, необутым. Все равно у него машина во дворе – доберется до своей холостяцкой берлоги, не пропадет.

– Все-все. Убедил. Отныне только нежные романтичные ухаживания, – поклялся Тим.

– Ты готов жениться на ней? – у меня внутри назревал атомный взрыв. – Или намерен почем зря голову девчонке морочить?!

– А может, и женюсь. Она красивая, воспитанная, готовит хорошо…

– Пошел вон. – Я был на грани.

На Тимофея иногда находит: говорит так, что не поймешь, шутит он или всерьез. Сейчас был как раз тот случай. Но время братик выбрал совсем неподходящее. Даже если он готов увлечься Вероникой всерьез, то я не уверен, что готов ее уступить! Она – моя!.. Домработница.

– Что? – не поверил своим ушам Тимофей.

– Иди домой. Я от тебя устал. И Ника тоже.

– Ну нормально. Родного брата… – заворчал этот клоун.

– Уйди, просто уйди! – зарычал я.

Тимофей вздохнул. Откинул салфетку с плетеной корзинки, утащил какую-то выпечку, приготовленную Вероникой, завернул в салфетку, засунул в карман и пошел собираться. Я запер за ним дверь и пошел к Нике – утешать, успокаивать… Убедил девчонку выбраться из ванной и даже пойти со мной и Найджелом на прогулку.

Пока спускались по лестнице, вспомнил, как Тимофей спросил у Ники, есть ли у нее под платьем нижнее белье. Черт! Я носил ее на руках, держал за плечи и за талию, ощущал хрупкость ее плеч и упругость груди, упирающейся мне в куртку, и ни разу, ни разу не позволил себе лишнего! Почему? Я что – не только наполовину ослеп, но еще и нормальные мужские желания растерял?

Воображение разгулялось. Простора для него хватало. Что не мог увидеть – то придумалось само. Только теперь, на третий день знакомства, я внезапно осознал, что в моей квартире поселилась не просто помощница по хозяйству, не побитая жизнью разведенка, а молодая и очень привлекательная женщина. Внутри зашевелилось слегка подзабытое – горячее, нетерпеливое. Мужское. «Хочу!»

Сколько мы бродили по улице – столько я не мог избавиться от того самого вопроса, который озвучил Тимофей. Понял: не узнаю – буду мучиться всю ночь. И, когда уже добрались до подъезда, придержал Нику за локоть и спросил, стараясь смотреть куда-то в сторону:

– У тебя под платьем и правда не было белья?

Чего я ждал, когда спрашивал? Чем думал? Вот точно не мозгами…

Вероника удивила.

Выдохнула длинно. Потом положила руки мне на грудь, привстала на носочки и, почти касаясь губами моего уха, проговорила низким соблазнительным голосом:

– Было, Скворцов. Белые кружевные стринги.

Это было – как удар под дых! Неожиданно! Остро!

Я онемел и окаменел. И там, в штанах, дернулось и окаменело тоже.

Ника отошла на шаг, хмыкнула, взбежала на крыльцо, открыла дверь подъезда и, стоя на пороге, добавила уже обычным голосом:

– А теперь живи с этим, Скворцов!

Это что было?! Она и так умеет?

Я ломанулся следом – догнать, схватить, сжать ее хрупкие плечи, спросить, глядя в глаза: неужели она думает, что я не умею играть в эти игры? Что – не мужик? Так я докажу, что очень даже мужик!

Первую ступеньку поймал ногой удачно. О вторую – запнулся, полетел лицом вниз, успел выставить вперед одну руку – во второй по-прежнему сжимал рукоять поводка. С гулким звуком впечатался лбом в закрывшуюся железную дверь… из глаз посыпались искры.

Пару мгновений лежал на ступеньках, пытаясь прийти в себя.

– Надо же, такой приличный дом, а все равно какой-то алкаш на пороге валяется! – услышал женский голос откуда-то сбоку. Похоже, кто-то шел к соседнему подъезду.

Медленно перевернулся. Сел, подтянув к себе колени. Найджел топтался рядом, поскуливал: ну, что же ты, хозяин? Вставай! Надо домой! Там тепло, сухо, там миска с кормом!

Я горько хмыкнул. Потом, как безумный, захохотал во все горло: кем ты вообразил себя, Скворцов? Юным Ромео? Пылким и порывистым? Достаточно пары ступеней и железной двери, чтобы остудить твой пыл!

Сбитая ладонь саднила. На лбу зрела шишка. Отличное завершение романтической прогулки! И очень наглядное напоминание о том, кем я стал за последние месяцы.

Дверь за спиной лязгнула. Медленно, со скрипом отворилась.

Я чуть подвинулся, освобождая проход.

– Эд, ты что?! Ты упал? Сильно поранился?

Вероника.

Услышала, как я вмазался в дверь и прибежала спасать. Голос – озабоченный. Присела рядом, в лицо заглядывает. Не надо желать меня, Ника. И без тебя «жалелок» хватает. С избытком.

– Иди домой. Я сейчас поднимусь.

Странно, но желание схватить домработницу, смять, вдавить в себя и зацеловать – никуда не исчезло. Однако отрезвляющий удар вернул мозги на место. Я ведь догадывался, что так и будет. Что не смогу нормально флиртовать, ухаживать, соблазнять. Брачные игры бабуинов для меня в прошлом, а без них – какой я мужик? Так, кошелек на ножках, не более.

– У тебя ссадина на лбу. Нужно обработать и лед приложить! – Ника не послушалась. Продолжала сидеть рядом на корточках, разглядывая мою подпорченную физиономию. –Голова не кружится? Не подташнивает?