Свет твоих глаз (СИ) - Лактысева Лека

20. Вероника. Ужин на троих

Звонок Эдуарда застал меня на парковке во дворе его же дома. Приняла новые указания и порадовалась, что еще не начинала готовить: не придется выкручиваться, гадая, как вместо одного мужчины накормить двоих.

Поднялась, открыла дверь новыми ключами, чтобы убедиться, что все сделали качественно. Приласкала Найджела, переоделась и пошла на кухню. Разобрала и замариновала кусок мяса, завела и поставила в холодильник тесто на слойки.

Спешить было некуда, поэтому впервые за два дня устроилась на диване и огляделась, любуясь продуманным, лаконичным дизайном гостиной. Светло-серый ламинат был почти неотличим от паркета. Сливочно-белый диван, обтянутый велюром в рубчик, приятно поддерживал тело. Ковер у дивана, светлого фиолетового оттенка, перекликался с таким же цветом обоев.

Мужчины часто любят что-то черное, синее или коричневое. Из-за этого их дома кажутся темными, как готические замки. Но Эдуард Скворцов, похоже, не относился к числу любителей мрачных пещер, и я его в этом полностью одобряла.

Вспомнив о своем намерении поискать на всякий случай свободные вакансии в Яснодаре, достала смартфон и погрузилась в изучение объявлений. На местной бирже труда нашлось как минимум два десятка предложений, которые подходили мне по профилю. На некоторые из них я ответила письмом с прикрепленным к нему резюме.

Конечно, большим опытом работы я похвастаться не могла, но зато университет закончила с красным дипломом! И специальность получила редкую, но очень востребованную: «Социальная защита и обслуживание семей и детей».

Правда, каждый раз, отправляя резюме или отмечая объявление, чтобы позвонить по указанному в нем телефону, я отчего-то чувствовала себя предательницей. Так, будто Скворцов уже предложил мне остаться у него после испытательного срока, а я втайне от него ищу пути к бегству. Но Эд мне ничего не обещал! И не важно, что записал на занятия в школу поводырей. Это пока ничего не значит!

Два часа пролетели незаметно, и я снова занялась приготовлениями к ужину. К семи у меня все было готово. Я даже стол успела сервировать: выставила салатницы, тарелки для вторых блюд, разложила салфетки, ножи и вилки.

Скворцов явился с небольшим опозданием, в начале восьмого, и в скверном расположении духа. Впрочем, к тому, что Эд постоянно хмурится, я, кажется, начала уже привыкать.

– Тимофей звонил, – сообщил он с порога. – Сказал, что будет минут через двадцать.

Я кивнула, не зная, что сказать.

Эдуард подошел ближе, слегка запрокинул голову: похоже, так ему было лучше меня видно.

– Ника, будь добра, отвечай словами, а не жестами, или тем более гримасами, – потребовал он. – Мне, к сожалению, твое молчание ни о чем не говорит.

– Больше не буду, – повинилась я невпопад.

Про себя подумала, что, похоже, мне снова предстоит переучиваться: муж не любил, когда я пыталась с ним разговаривать. Затыкал, обрывал, грубил в ответ на самые невинные вопросы. За годы жизни с ним я привыкла молчать. Когда устроилась прислугой – была уверена, что моя молчаливость будет мне в плюс. Но Эд все умудрялся поставить с ног на голову.

– Наоборот, надо больше, – Скворцов мимолетно улыбнулся мне. – Больше говорить. Усвоила?

– Да.

– Вот и не забывай.

Он поднялся на второй этаж, но через несколько минут вернулся обратно – уже в домашней одежде. И только собрался устроиться за столом, как зазвонил домофон.

– Я открою, – Эд пошел к дверям, встретил и впустил брата.

Тимофей, как и в прошлый раз, был одет демократично: в джинсы, тонкий пуловер и легкий пиджак.

Пиджак он тут же снял, и я убедилась, что плечи у Тима широкие не за счет накладок, а сами по себе. Ростом младший брат совсем немного уступал старшему. Мне оба Скворцова казались профессиональными баскетболистами – высоченные, спортивно-подтянутые, раскрепощенные в движениях. Если бы меня вдруг спросили, с кем из братьев я бы хотела встречаться – наверняка растерялась бы. Они оба были красавчики. Правда, Эд прятал глаза за темными очками, а Тимофей…

Тимофей Евдокимович стоял и с улыбкой протягивал мне плитку шоколада:

– Держи, Вероника. Это тебе в знак примирения.

– Я с вами не ссорилась.

– А кто мне сковородой угрожал? – в голосе Тимофея появились игривые нотки.

– Это была защита, а не нападение, – напомнила я.

– Очень решительная защита! Я впечатлился и признал свою вину. Давай дружить, Ника? И возьми уже шоколад!

– У меня от него аллергия. – Я по-прежнему держалась настороженно и предложения дружить предпочла не заметить. Поведение Тимофея как-то не располагало к доверию.

– Ты это сейчас нарочно придумала, чтобы был повод отказаться от угощения? – Тим прищурился и вздернул бровь.

– Доказать? – я шагнула к нему и протянула руку за плиткой в яркой обертке.

– Пожалуй, не стоит. – Тимофей отшатнулся, спрятал шоколад в карман. – Угощу своих медсестер.

– Два-ноль. Вероника снова сделала тебя, брат, – насмешливо заметил Эдуард, который все это время стоял рядом, не вмешиваясь в наш разговор.

– Ника играет нечестно! – насупился Тим. – Но я подумаю, как приручить твою колючку.

– Попробуй просто оставить ее в покое, – Эд снова нахмурился.  – И иди уже мыть руки!

Тимофей беззлобно фыркнул и послушался.

Эд подошел, встал совсем рядом, и даже, кажется, хотел обнять меня, но в последний момент удержался.

– Тебе нравится мой брат? – спросил серьезно.

– Он симпатичный, – признала я.

Эдуард едва заметно поморщился.

– Но не симпатичнее, чем ты, – быстро договорила мысль.

– Ника, я не знаю, что с Тимом. Он никогда так себя не вел с моими сотрудницами. Даже с Мариной, секретаршей. Хотя, кажется, она вполне в его вкусе. Возможно, ты его… ему понравилась по-настоящему.

– Меня не интересуют отношения! – этот ответ вырвался из меня мгновенно. Но я не жалела ни об одном сказанном слове. – Хватит, замуж уже сходила…

– Но ты молодая хорошенькая женщина… – начал Скворцов.

Что он еще хотел сказать, я так и не узнала.

– Обо мне шепчетесь? – из ванной вышел Тимофей. – Так вот он я!

– Клоун, – проворчал Эдуард. – Иди за стол. Чем побалуешь нас, Вероника?

– Домашняя буженина. Цветная капуста запеченная под соусом бешамель. Отварной картофель…

– О-о-о! Гастрономический оргазм! – Тимофей, проходя мимо меня, сделал то, что не решился его старший брат: на мгновение приобнял за талию и даже попытался скользнуть рукой ниже, но я быстро вывернулась.

Внимание Тима меня не столько смущало, сколько злило. Но в щеки все равно ударил жар. Я резко выдохнула и вжала ногти в ладони: «Терпи, Ника! Ты ведь не хочешь встать между братьями? Они помирятся, а ты останешься крайней…»

Быстро наложила мужчинам еды на тарелки. Собралась отойти или даже подняться наверх, но Эдуард меня не отпустил.

– Ника, наложи себе и сядь поужинай с нами.

– Разве вам не нужно поговорить о своих делах? Я, наверное, буду мешать… – муж меня отправлял наверх всегда, если к нему приходили друзья или бизнес-партнеры. Ни разу не было такого, чтобы меня позвали за стол.

– Тимофей, ты хотел сообщить мне что-то, не предназначенное для ушей Вероники? – Эд обернулся к брату.

Тот затряс головой отрицательно, показывая в улыбке ровные красивые зубы:

– Ни в коем случае! Ника, ты – украшение этого вечера! Не лишай нас своего общества!

После этих слов сбежать мне захотелось с удвоенной силой, но наставить на своем я не стала. Взяла еще одну тарелку и набор столовых приборов, пристроилась на свободное место.

– Приятного аппетита, – произнесла вежливо.

Мужчины дружно кивнули и накинулись на еду. Точнее, накинулся Тимофей. Эдуарду приходилось есть медленно: похоже, он не очень четко видел то, что у него на тарелке.

У меня защемило сердце: а как он будет справляться, если совсем перестанет видеть? Наверное, куски еды будут падать у него с вилки или ложки, а домработница будет брезгливо кривить губы и с отвращением отворачиваться, чтобы не видеть, как белоснежная скатерть на столе превращается в грязную тряпку. Ох! Пусть уж он лучше меня оставит при себе! Я никогда не стану осуждать его за неаккуратность!