Ненужная мама. Сердце на двоих (СИ) - Лесневская Вероника
Папа оказывается ближе и проворнее, подлетает к внучке, как наседка, и подхватывает ее на руки.
- Тш-ш, - покачивает. – Вот, видишь, что ты наделала, - отчитывает мать.
- А что я? Наоборот, остановить хотела.
Пока родители пререкаются, Алиска следит за ними с хитрым прищуром. Забыв о падении, начинает хихикать. Усмехнувшись, я отключаю телефон, который все это время снимал, и задумчиво прокручиваю в руке.
С внезапно накатившей тоской смотрю на часы…
Она обязательно сегодня позвонит. Не забудет. Не сможет проигнорировать.
Опускаю взгляд на дисплей, разблокирую его и листаю список контактов. Палец зависает над именем «Виктория»…
Она сейчас в Германии. Насколько я знаю, стажируется в одной из ведущих клиник, куда ее устроил дядя. Улетела сразу же после аборта, так и не дав мне возможности увидеть ее напоследок, объясниться, обнять... Впрочем, последнее она бы мне точно не позволила, да и наша встреча ничего бы не изменила. Такое не прощается, хоть я и действовал из благих побуждений.
Вскоре после отъезда Вики вслед за ней отправился и отец - Егор Натанович. Это дарило мне надежду, что она в хороших руках и в самую трудную минуту находится под присмотром родных людей. Я должен был успокоиться, но что-то продолжало терзать меня изнутри. Наверное, совесть. И не проходящая боль. О судьбе сломленной мной женщины я интересовался у Назара, хотя он был немногословен – отвечал односложно, сухо, не вдаваясь в подробности. Возможно, Богдановы догадывались, что между нами произошло, однако тактично избегали этой темы.
Сама Виктория со мной общаться не хотела, но время от времени набирала мой номер, чтобы спросить о дочке и пару минут самой поговорить с ней, получая в ответ невнятный лепет. Я по голосу слышал, как она скучает по малышке… Мне хотелось бросить все, полететь к ней в Германию – и силой забрать домой. Но я останавливал себя, потому что не имею на это никакого права. Первое время в моменты, когда было совсем невыносимо, я хватался за телефон…
«Гордей, пожалуйста, звони мне только в экстренных ситуациях. И исключительно по поводу Алиски. Иначе я сменю номер», - до сих пор набатом звучит в ушах ее угроза, брошенная после моего очередного срыва.
Интересно, а подыхать от тоски и испепеляющей душу вины – достаточно экстренная ситуация? Однако вслух этот вопрос я Вике так и не задал. Покорно принял ее правила, довольствуясь редкими и обрывочными звонками, когда она сама этого хотела. Мне было важно знать, что она жива, здорова и пытается снова стать счастливой… без нас.
Но сегодня я на грани. Потому что уверен – Виктория не пропустит первый день рождения Алиски. С утра я мечусь по квартире в томительном ожидании хоть какой-нибудь весточки от нее. Время идет, стрелки часов ползут к шести вечера, а телефон упорно молчит.
- Кто-то в дверь звонит. У нас гости? – выводит меня из полузабытья мама.
- Я никого не приглашал, кроме вас, - вскидываю подбородок, прислушиваясь к мелодичной трели. – Родители Алисы даже трубку не подняли, - цежу холодно и равнодушно.
Я начинаю привыкать к роли убийцы. Тесть и теща винят меня в смерти их единственной дочери, а Вика ненавидит за приговор, вынесенный нашим детям. Все они правы. Видимо, я проклят и несу только горе людям, которых люблю…
Осекаюсь на последнем слове… Встряхнув головой, быстро шагаю в коридор. Распахнув дверь, встречаю на пороге ту самую вредную соседку, которая когда-то грозилась натравить на меня органы опеки и полицию.
- Добрый вечер, Гордей. Я случайно узнала, что у вашей дочки день рождения, - натянуто улыбается, будто смущаясь, и протягивает мне мягкую игрушку. – Подарите ей этого зайку.
Машинально принимаю подарок, судорожно сжимая в руке плюшевую лапу, а сам устремляю взгляд на лестницу. Вспоминаю наше знакомство с Викой. В тот день ко мне точно так же заявилась соседка, только не с поздравлениями, а с острым желанием поругаться. Мне было хреново, Алиска плакала на моих руках, вздорная баба жужжала под ухом. Во всей этой вакханалии Вика предстала как ангел. Мягко прекратила конфликт, а потом и нас с дочкой вылечила. Как я отблагодарил ее за добро? Использовал и уничтожил…
- Передавайте привет вашей маме, - напоследок бросает соседка, разрывая мое сердце, и скрывается за дверью своей квартиры.
Я так и остаюсь на месте, стеклянными глазами впившись в лестничный пролет. Словно жду, что по ступенькам поднимется Вика. Улыбнется как ни в чем не бывало, поспешит к Алиске, чтобы прижать ее к груди и расцеловать.
Минута… Две… Теряю счет времени…
В подъезде по-прежнему пусто. Как и должно быть.
- Зато она жива, - напоминаю себе, закрывая дверь.
Опять достаю телефон, и, будто услышав мои молитвы, он вдруг оживает.
- Вика, - шепчу, расплываясь в улыбке. С души падает камень при мысли, что с ней все в порядке. И что я скоро услышу ее голос, ледяной и надменный, но такой родной.
- Привет, Гордей, видео включи, пожалуйста, - приказным тоном отрезает она, стоит лишь мне ответить.
Слушаюсь незамедлительно, однако с трудом попадаю пальцами по нужным кнопкам. Нервничаю, потому что сам очень хочу увидеть ее…
- Привет, - хрипло выдыхаю, гипнотизируя изображение.
Вика пополнела, округлилась. Камера захватывает немного: лицо, плечи и верх груди, которая тоже стала пышнее. Или мне кажется? Может, объектив искажает ее формы… Тем не менее, такой она мне нравится еще больше. Я бы все отдал, чтобы она сейчас по-настоящему была рядом с нами…
- Алиска же не спит? Вроде бы, еще рано… - хмурит тонкие брови, а я теряю дар речи, рассматривая каждую ее черточку и запоминая. На бледном лице ни грамма макияжа, вид уставший, длинные волосы собраны в небрежный хвост. Но все равно она очень симпатичная. – Гордей?
- Нет, не спит, - сипло отвечаю. – А ты как себя чувствуешь? – настороженно прищуриваюсь. - Все хорошо? Ты еще на работе? – предполагаю, изучая фон, смутно напоминающий больничные стены. Впрочем, могу ошибаться – видно плохо.
- Можешь телефон к ней поднести? – просит, игнорируя мои вопросы. – Хочу увидеть ее и поздравить, - помедлив, тихо добавляет: - Ты не против? Пожалуйста…
Киваю. Забираю малышку у родителей, закрываюсь с ней в спальне и усаживаю себе на колени. Разворачиваю экран так, чтобы Алиска сфокусировалась на нем.
- Боже, какая ты большая и красивая, - нежно говорит Вика. - С днем рождения, моя хорошая, - мило улыбается, и дочка молниеносно откликается.
- У-я, - подсказывает, пытаясь забрать у меня смартфон и вытащить оттуда знакомую тетю.
- Ура-а, - поддерживает она, правильно расшифровав детский лепет, а после начинает тихо напевать: - С днем рожде-енья, те-ебя… - ласковый голос доносится из динамика, и малышка слушает, притаившись. - С днем рожденья, Алиса-а-а…
Замечаю, как Вика украдкой смахивает слезу со щеки. В этот же момент дочка касается пальцем дисплея и четко произносит:
- Ма…
Простое слово рвет душу. Уверен, не только мне.
Вика сначала замирает, потом сдавленно всхлипывает, прошептав: «Моя крошка». Хочет сказать что-то еще, но внезапно морщится и опускает голову, как будто ее резко схватило от приступа боли.
- Что с тобой? – взволнованно перехватываю телефон и подношу к самому лицу, будто так смогу быть ближе к ней. И помочь.
Но между нами тысячи километров и океан недоверия.
- Я перезвоню, - со стоном выжимает из себя, быстро отключившись.
Впервые за все время не сдерживает обещания, оставив меня медленно погибать в неизвестности…
Глава 19
Виктория
- Ма…
Алиска радостно улыбается, а я вздохнуть не могу. Тугой ком застревает в горле, разрастается в груди и давит на все органы. Не получается вымолвить ни слова в ответ, будто меня парализовало. Застыв, смотрю на дисплей телефона, любуясь малышкой.
Боже, какая она прелестная! Фарфоровая куколка, а не ребенок. Большие, серые глаза, как у отца, только взгляд теплее и мягче, каштановые волосы, немного растрепанные, милая улыбка на пухлых губах, прямой нос, который забавно морщится при ее заливистом смехе. Она улучшенная версия Гордея. Его маленькая копия, которая с каждым месяцем все больше похожа на оригинал. И если самого Одинцова я пытаюсь вычеркнуть из мыслей, то Алиску… не могу! Я люблю ее как родную – и умираю в разлуке, словно часть меня отрезали и оставили в России.
