Бывшие. Жена для чемпиона (СИ) - Ковалева Анна

Но поскольку свой шанс я просрал сам, то злиться мог только на самого себя.

Поэтому засунул поглубже свои переживания и искренне порадовался за пацанов. Они заслужили эту победу, и я гордился ими.

Приехал меня навестить и Витька. Олег вырваться не смог, но связывался со мной по скайпу.

— Ну как же так, дружище? — Витя осторожно пожал мне руку и уселся на стул. — Как ты умудрился в ДТП попасть, а?

— Да вот так, — поморщился я. — Сперва рискованный обгон, а потом тачку занесло на повороте. Полностью потерял управление и влетел в отбойник.

— Пиздец, — выматерился друг. — Хорошо, что живой остался. В рубашке, походу, родился.

— Если бы родился, в аварию бы не попал, — горько усмехнулся я. — А так…

— Что врачи-то говорят?

— Пока однозначных прогнозов не дают. — вздохнул я. — Говорят, что сначала нужно на ноги встать, а потом уже думать о большом спорте.

— И они правы, Арс, ты ведь мог умереть. Или остаться инвалидом до конца жизни. А так вполне вероятно, что если и не вернёшься в игру, то хоть жить полноценно сможешь.

— О да, — я хмыкнул. — Я теперь понимаю, как много значат самые обычные вещи. Но жизнь без хоккея для меня почти равноценна ампутации ноги. Понимаешь?

— Понимаю, дружище. Не первый год же знакомы. Но люди живут и с ампутированными конечностями, носят протезы. Так что и тебе придется привыкать к жизни без льда. Хотя я надеюсь еще увидеть тебя по телику рвущимся в атаку.

— Да, надежда умирает последней. Я тоже надеюсь на чудо. Может, мне и правда повезет.

Мы помолчали немного. Оба уставились в окно, на панораму заметённого снегом города.

Почему-то в этот момент в душе взыграла тоска по родине. Жутко захотелось вернуться в родной Питер, прогуляться по Ваське, посидеть в любимом ресторане на Невском, пройтись по набережной Невы.

А еще до смерти хотелось увидеть Маруську.

Хотелось хоть на миг прижать ее к себе, коснуться шелка волос и бархата кожи, вдохнуть аромат, который так и не стерся из моей памяти.

Увидеть и сказать: «прости, моя милая, я идиот» …

Глава 22

К счастью, галлюцинаций у меня больше не было, но вот во сне Машка ко мне приходила регулярно.

Если не каждую ночь снилась, то почти каждую. Причем в самых разных образах.

То мне виделось, как она танцует в клубе в памятном красном платье, то как стоит у леера на теплоходе, плывущем по Неве.

А иногда снилось, что она сидит в нашей любимой кофейне со стаканом кофе и книжкой в руках. Перелистывает страницы с задумчивым и одухотворенным видом.

Но были и тревожные сны. Я засыпал и возвращался сознанием на тот проклятый участок трассы.

Видел со стороны свою покореженную, залитую кровью машину, спасателей, кареты скорой помощи и обычных зевак.

И Машу, уходящую прочь по обледенелой дороге в одном свадебном платье.

Иногда оно было чисто-белым, а иногда мне казалось, что весь подол пропитан кровью.

После таких снов я обычно просыпался в холодном поту и долго еще пытался унять дрожь, бьющую тело.

Напоминал себе, что это всего лишь кошмар, а с бывшей женой все хорошо.

И вот теперь, раз уж Витька приехал, я решил спросить его о Маше.

— Слушай, друг, скажи, — помялся немного, а потом разом выпалил, — ты Маруську мою не видел? Не знаешь, как она там?

Степанов как-то странно на меня посмотрел, хмыкнул, а потом ответил.

— Видел ее один раз. Где-то за два месяца до твоей аварии. В аэропорту. Она прилетала в Питер на день рождения к сестре.

— Откуда прилетала? — не понял я.

— Ну, мы особо не разговаривали, но насколько я понял, она теперь живет в Лондоне. Стажировку ей там предложили.

— Ого, — задумчиво присвистнул я. Не думал, что Машка решит покинуть страну. Думал, осядет в Питере или у родственников в Москве. А вон оно как вышло.

— Замуж вроде пока не вышла, — неожиданно добавил Олег, заставив меня вздрогнуть.

— Откуда ты знаешь? — переспросил хрипло. Мысль о том, что Машка могла выйти замуж неожиданно сильно резанула.

Вот такой парадокс, да. Три года назад я сам уговаривал себя, что нам нужно развестись, что Маше нужен другой мужчина, идеальный муж и семьянин, который сделает ее счастливой, но все это самовнушение оказалось сплошной фикцией.

Стоило другу упомянуть Машу и свадьбу в одном предложении, как меня шандарахнуло.

Как бы я ни глушил все эти годы воспоминания о ней, как бы ни старался отпустить, сделать это у меня так и не вышло.

Несмотря на череду девушек в постели, в глубине моих души и сердца все еще жила Машка. Только она одна.

И связь между нами всё еще сохранилась, пусть и едва заметная.

Наверное, поэтому я видел бывшую жену, находясь на грани жизни и смерти. Ведь в такие моменты люди видят тех, кто им особенно дорог.

По крайней мере, так говорит молва.

Наверное, поэтому меня перекосило при мысли о возможной свадьбе Маруськи.

Да, я понимал, что рано или поздно это случится, но все же выдохнул с облегчением, когда узнал, что Машка всё еще не замужем.

Так приговоренный цепляется за любую отсрочку смертной казни, чтобы успеть надышаться перед смертью.

— Она не спрашивала обо мне? — все же решился спросить. Почему-то мне было важно это знать.

— Нет. Честно говоря, мы и пяти минут не поговорили. Парой слов перекинулись, а потом Мария убежала. А мне брата нужно было встречать, так что пойти за ней я не мог.

— Понятно.

От слов друга на душе стало еще гаже. Конечно, я сам виноват, что Маруська меня знать не желает, но, черт побери, это все равно было обидно.

Могла ведь хотя бы из вежливости спросить, как у меня дела.

Ага, разбежался.

— Ты не хочешь позвонить ей? — неожиданно поинтересовался друг, прервав мои горькие размышления.

— Кому, Машке? У меня даже номера ее теперь нет. Она сменила его три года назад.

— Так узнать не проблема. Было бы желание. Хочешь, попробую достать?

Я судорожно втягиваю в легкие воздух и машинально тру разнывшуюся левую половину груди.

Хотел бы я увидеть Машу здесь? Врать не буду, очень хотел бы. Хотел бы ощутить ее поддержку, тепло руки и вкус малиновых губ.

Хотел, чтобы она обняла меня, взяла за руку и прошептала на ухо: все будет хорошо.

Это придало бы мне сил для дальнейшей борьбы.

Но имел ли я право звать ее?

Определенно нет. Только не после того, как мы расстались.

Невольно вспоминаю каждое сказанное жене слово. И по пьяни, и на трезвую голову.

Вспоминаю свои размышления трехлетней давности и прихожу в крайнюю степень уныния.

Я рвался за славой, золотом и медалями. Мнил себя крутым, звездой, будущей легендой.

Пожертвовал браком ради карьеры, а оказался в итоге прикованным к больничной койке. Великолепный финал, ничего не скажешь.

Машка определенно считает меня бесчувственным уродом, бессовестным козлом, но… Совесть у меня все же есть. Как и гордость. И они не позволят мне тревожить бывшую жену.

Бросить женщину, находясь в зените славы, а потом приползти к ней за помощью покалеченным и ущербным?

Нет, это будет полным дном. Опуститься на которое я был не готов.

— Нет, — приняв решение, мотнул головой. — Не надо. Я не буду ей звонить. И если снова случайно ее встретишь, то не говори ничего обо мне и моем состоянии. Не хочу, чтобы она знала.

— Уверен?

— Да.

Друг кивнул, и я выдохнул с облегчением. Витёк не из тех, кто обманывает. Если он обещал не рассказывать Маше, значит, не расскажет.

Пусть она живет спокойно.

Мой разговор со Степановым, кстати, возымел довольно странный эффект. Этой же ночью мне приснился сон, в котором снова была Машка.

В нем бывшая была такой счастливой, смеющейся, сияющей. Она сидела на песке в белом сарафане и наблюдала за очаровательной белокурой малышкой лет пяти, строящей замок из песка.

Не знаю, как это возможно, но у меня даже во сне защемило сердце от того, как сильно малышка была похожа на Машку.