Раз и навсегда (СИ) - Резник Юлия

Когда он осторожно коснулся моих рук, я заметила, как дрогнули его пальцы. Совсем чуть-чуть. Почти незаметно. Он злился. На себя. На меня. На весь этот мир, в котором вдруг оказалось, что он серьезно так налажал...

– Скажи, если станет плохо, – глухо произнёс он, не поднимая глаз. Я с горечью усмехнулась. Плохо мне было всегда. Просто я научилась это скрывать.

Он закончил, выключил воду. Подал мне большое махровое полотенце, укутал в него, как ребёнка. На секунду его пальцы задержались на моём плече. Как будто он хотел что-то сказать – важное, настоящее – но не находил слов. А я не стала ничего уточнять, ведь в этой тишине между нами звучало куда больше, чем в любых фразах. Вахид поднял меня на руки снова, как если бы я была невесомой. Отнёс обратно в комнату, аккуратно уложил на кровать.

– Спасибо, – тихо сказала я. Байсаров вздрогнул.

– Отдыхай, – хрипло бросил он. – Ты точно в порядке? Или все же вызвать врача?

– Не нужно. Я не собираюсь умирать. Было бы плохо – сказала бы.

Я говорила ужасно невнятно. Для того чтобы меня понять, Вахиду требовалось вслушиваться в каждое слово. И может, поэтому он как будто впервые в жизни меня действительно слышал. Даже его взгляд изменился, став внимательным и настороженным… Наверное, и в самом деле нелегко после двадцати лет брака осознать, что он не знает, чего от меня ждать.

– Тогда, может, я мог бы что-то для тебя сделать, перед тем как уйти? – Вахид скосил взгляд на часы. Он так старался быть хорошим, что я не смогла ему отказать.

– Да, пожалуйста. Мне бы хотелось чая.

– О, это легко.

Видно, опасаясь, как бы я опять не наделала глупостей, дверь в спальню Вахид оставил чуть приоткрытой. Из-за этого я отлично слышала, как он гремит посудой. Как хлопает дверца холодильника. Как закипает чайник. Для меня это были обычные звуки дома. Для него… Не знаю, не уверена, что он вообще знал, где и что у нас расположено. Вахид вообще нечасто заглядывал на кухню. Встретить его можно было лишь за накрытым столом в столовой.

Вдруг все звуки резко смолкли. Я настороженно подобралась, почти сразу услышав вибрацию телефона и голос Байсарова:

– Да, Хасан…

Удивительно, как изменился его голос. Стал совсем не таким, каким он говорил со мной. В нем появилась расслабленность, уважительность и приветливость. Просто чудеса…

– Да, прости. Ты же знаешь, в какой я ситуации. Амина серьезно больна. Долг перед семьей – святое дело… Надеюсь, Лейла не сильно расстроилась, что я опоздаю. Нет-нет, конечно, я буду…

Глухой стук телефона о стол. Мгновение тяжёлой, давящей тишины.

Я сжала пальцы в одеяле. Все было более чем прозрачно – Вахид говорил с отцом невесты. И из этого разговора стало очевидно, что его где-то ждали. Тогда как я, сама того не желая, под корень рубила все его договоренности и планы.

Вот оно – мое настоящее. Как я могла забыть? Как бы он ни ухаживал за мной сейчас, как бы ни старался быть внимательным – его жизнь уже давно текла вне всякой связки со мной. И люди там были другие. И обстоятельства. А я была лишь временной остановкой. Короткой заминкой перед тем, как он снова двинется дальше. Уже без всякой оглядки на прошлое.

Прикрыв глаза, я откинулась на подушку. И всё тепло, что накопилось в груди за последние часы, будто смыло ледяной волной.

Вахид вернулся пару минут спустя, неся в руках чашку чая.

– На, – бросил коротко.

Я забрала свой чай. Пальцы едва не соскользнули с обжигающего фарфора.

– Осторожно. Горячо же! – буркнул он и поправил одеяло, двигаясь как-то неуклюже и торопливо.

Я кивнула. Без слов. Потому что сказать было нечего. Он всё ещё здесь. Но уже не со мной. В голове звучала только одна мысль:

Я больше не буду ждать, пока меня выберут. Я выберу себя сама.

Глава 17

Спала я беспокойно и чутко. Удивительное дело – у меня пропала чувствительность в левой части тела, но некоторые органы чувств, напротив, будто выкрутили на максимум. Мне казалось, я слышу каждую снежинку, касающуюся окна, малейшее движение воздуха. Так что неизбежно услышала и шаги. А потом ноздри защекотал аромат кофе. Затаив дыхание, я открыла глаза и медленно обернулась.

На пороге с изящным серебряным подносом в руках стоял Адиль.

– Привет, – улыбнулся он. В ответ и мои губы неестественно растянулись. Я приглашающе взмахнула рукой: заходи.

– Хотелось тебя порадовать, – смутился мой мальчик. – Не придумал ничего лучше.

Я отчаянно затрясла головой, давая понять, что его план удался. Ведь я на самом деле ужасно обрадовалась его приходу. Единственное, что меня смущало – мой внешний вид. Пальцы здоровой руки беспокойно пробежали по голове. Думаю, Адиль понял, что меня так сильно смутило.

– Хочешь, я провожу тебя в ванную? – спросил он без тени неловкости, будто это было нормально. Вот что значит – тонко чувствующий мужчина. Я закусила губу, разрываясь между двумя противоположными желаниями – согласиться и отказаться. Потому как… Серьезно, мне и в страшном сне не приснилось бы, что я могу стать обузой для своих сыновей. Тем более в таком молодом возрасте.

– Давай, мам. Сиделка придет только через час.

– Откуда ты знаешь? – спросила я, путая звуки.

– Отец сказал.

При упоминании Байсарова улыбка стекла с моего лица прежде, чем я успела себя проконтролировать.

– Ясно. Дай руку. И пододвинь, пожалуйста, ходунки.

Адиль молча выполнил просьбу, легко приобняв меня за плечи, словно я была его младшей сестрой, а не матерью.

– Он очень о тебе переживает. Мы все, – поморщился Адиль, пока я пыталась принять вертикальное положение.

– Я знаю, сынок. Вы у меня замечательные.

– Не спит. Бродит ночами по дому… Может, зря вы…

– Что? – напряглась я.

– Развелись. Он…

– Собирается жениться. Все. Давай не будем, хорошо? Не хочу тратить наше время на бессмысленные разговоры. Лучше расскажи, как ты пережил историю с Адамом? И в целом…

Мы как раз дошли до ванной. Адиль деликатно подвел меня к унитазу.

– Спасибо. Дальше я справлюсь. Просто пододвинь ходунки.

Сын выполнил мою просьбу. Но уходить не спешил.

– Что? – спросила я.

– Знаешь, ты очень красивая. Даже сейчас. Как голливудская дива.

Адиль широко улыбнулся. Так по-настоящему и знакомо, что у меня дрогнуло что-то внутри. Бедные девочки. Ох, сколько сердец разобьет этот паршивец! Ведь даже я прониклась!

– А какая у меня прическа! – подхватила с иронией. – Просто отпад.

– Вот ты смеешься, а одна моя знакомая, чтобы добиться такого эффекта, отдала полторы тыщи баксов какому-то крутому Нью-Йоркскому стилисту.

От души рассмеявшись, я поймала себя на том, что мой смех остался прежним…

– Иди уже!

– Ага. Точно справишься?

Я кивнула. Когда сыновья были рядом, мне все было нипочем. Они – моя сила, они – моя радость. Они – мое все.

Положительные эмоции облегчили утреннюю рутину. Да, это все еще было нелегко, под конец я полностью обессилела, но меня здорово поддерживала мысль о том, что с каждым разом это все будет даваться мне легче.

Когда я постучала в дверь, давая понять, что справилась с гигиеническими процедурами, встретил меня Адам.

– Привет. У тебя тут с утра целое паломничество, – криво усмехнулся он, отводя взгляд. Что он скрывал? То, что брезгует мной такой? Если так – ничего страшного! Хуже, если он пытался утаить поселившуюся в душе боль. Или страх… Или… что там еще? Черт! Мне нужно было узнать, что с ним случилось в плену. Но как, если никто не хотел со мной это обсуждать?

Не зная, как быть, я вытянула шею, чтобы рассмотреть происходящее за спиной Адама. Адиль стоял у окна, копаясь в телефоне. Алишер сидел на моей постели, сжимая в руке чашку кофе. Еще одна стояла здесь же, на тумбочке. Я закусила губу, глупо хихикнув. Любые сложности в моей жизни стоили этих трех чашек кофе, которые мои сыновья, не сговариваясь, принесли, желая обо мне позаботиться.