Любовь и книги - Робинсон Шона

– Что ж, полезный опыт для всех нас, – заявил Эндрю.

– Только для вас.

Эндрю сощурился, изображая обиду. Нора не выдержала и прыснула.

– Итак, ланч? – Глаза его смеялись. Он жестом указал в сторону лифтов.

– Само собой.

– Прости, – шепнула Нора Саре, и та добродушно отмахнулась. Приехал лифт.

– Эндрю?

Нора обернулась. Из лифта вышла Рита, увидела Эндрю, а следом за ним и Сару. Получите двойной сюрприз по цене одного.

– Рита! – воскликнул Эндрю, придерживая дверь лифта. – Как дела?

– Хорошо, а ты как?

– Просто отлично. Вот, решил угостить Нору ланчем в знак благодарности за ее помощь на конференции. Нора? – позвал он.

Нора пыталась представить сейчас эмоции Риты. Наверное, прежде всего – смятение. Нет никакой нужды угощать ланчем помреда, который всего-то занимался на конференции продажей книг. Нора, смущенно улыбнувшись, зашла в лифт, и тут, наверное, Рита подумала, что ее помред пытается заполучить подпись на договоре. Обычно им вменяется звонить авторам, слать электронные письма или искусно обставлять их встречу с командой. Но, в конце концов, другая инициатива тоже приветствуется.

– Приятного вам аппетита. – Рита понимающе улыбнулась.

– Спасибо. – Эндрю убрал руку, и двери лифта сомкнулись. – Она что, знала, что мы отправляемся на ланч? – спросил он, поворачиваясь к Норе.

– Нет, а что? – Не объяснять же, что Рита очень кстати увидела их вместе. Это нужно для Нориной карьеры. – Ну, и куда отправимся?

– Тут есть один японский ресторанчик, интересно будет попробовать их онигири [29].

– Это который на улице Кирни?

– Ну да.

– А я там была. Хорошее местечко. – В лифте они ехали только вдвоем, и Нора опустила взгляд на свои балетки. После конференции все изменилось. Нора хотела бы разобраться в этом. А может, и наоборот.

Она перевела взгляд на его коричневые «оксфорды» [30], а потом и на него самого. Ему идет эта синяя клетчатая рубашка с закатанными рукавами – он определенно любил закатывать рукава. Его руки… Нора не успела ничего подумать про его руки, потому что звякнул звоночек – они приехали.

На улице было еще ничего – Нора просто смотрела перед собой. Но в ресторане они совсем близко стояли в тесной очереди, а столик оказался таким маленьким, что их колени почти соприкасались.

В ожидании заказа Эндрю спросил:

– Мне что, не стоило приходить в офис?

Нора отпила воды из пластикового стаканчика, пытаясь подобрать правильные слова.

– Когда в издательство приходят авторы, это целая морока. Мы ведем себя по-другому и по-другому одеваемся. Мало кто любит этот геморрой.

– Но не стоит это делать ради меня, я ведь клевый автор, – сказал Эндрю с невинным лицом. Да, он забавный.

– Ах, Эндрю… – снисходительно заметила Нора. – То, что вы говорили Саре, она слышала уже тысячу раз.

– Как это? – Он откинулся на стул, немного задетый за живое. – Это же просто треп.

Нора покачала головой:

– Вы уж простите, но шуточки ваши – заплесневелые. И про книгу, и про портрет. Авторы либо напускают на себя самодовольство, либо пренебрежение к собственной персоне. Каждый заводит одну и ту же шарманку, и Сара от этого уже устала.

Эндрю умолк, переваривая свой собственный юмор, а потом расплел ноги и поднялся, чтобы забрать заказ.

– Знаете что, когда я стану великим комедиантом, ни за что не позову вас на свой концерт, – сказал он и ушел.

– Ну и слава богу! – бросила она ему вслед. Пока Эндрю пробирался к стойке, Нора подумала, что все же только лучшие авторы позволяют себе шутить на ресепшене.

Эндрю вернулся с двумя бумажными тарелками и, поставив их, неловко втиснулся за маленький столик. Подвинув к себе тарелку, Нора вернулась к теме Parsons.

– Так что вы решили насчет договора? – спросила она.

Посозерцав рисовые шарики, Эндрю изумленно спросил:

– Нора, вы что, пришли сюда, чтобы разговаривать со мной о делах?

– Ну развеселите же меня.

– Но вам не нравится, как шутят авторы.

– Ха. – Нора саркастически рассмеялась.

– Вот видите? Значит, я умею быть смешным, – торжествующе объявил Эндрю.

– Ммм.

– А вот ваши слова совсем не смешные. Не надо на меня напирать. Я думаю. Вы спросили Риту насчет роялти?

– Спросила, – ответила Нора. – Как я и предполагала, Рита сказала, что вы и так получаете по верхней планке. – Нора не стала напоминать ему про огромные гонорары для топовых авторов. Да, Эндрю заслуживает большего, но она не скажет ему этого. Нужно спасать себя, ей нужно повышение. – Думаю, вам сделали хорошее предложение.

Пока он молчал, Нора попробовала теплый рисовый шарик суши с морскими водорослями и лососем в мисо-маринаде.

– Ладно, просто я верен себе, – сказал он. – В смысле, никогда не повредит спросить лишний раз.

Нора снова позавидовала его легкости. И невозможно отрицать, что его принцип работает.

– Да, вы правы, – согласилась она, c теплотой вспоминая, каким образом заполучила в понедельник роман-антиутопию. Теперь каждый вечер, закончив с делами для Weber, она сворачивалась калачиком возле уютно мерцающего экрана своего ноута и читала небольшими порциями рукопись. В первый раз за много месяцев она с удовольствием засыпала, не страшась завтрашнего дня. Бывали, впрочем, моменты, как, например, вчера, когда она снова тупила, и приходилось заново перечитывать какие-то куски. Дело было, конечно, в ней, а не в книге, хотя пока она так и не прикипела к главному герою. В любом случае все происходящее Нора воспринимала как примирение с самой собой.

– Простите, что вы сейчас сказали? – переспросил он.

– Я сказала, что вы правы, – сказала Нора, оторвавшись от грез.

– Повторите еще раз. Неужели вы признали мою правоту?

Нора стрельнула в него взглядом.

– Смотрите не подавитесь своим онигири.

Эндрю невозмутимо жевал стручок эдамаме [31].

– Вы со всеми нужными авторами так любезны или только с самыми симпатичными?

Нора вспомнила Балтимор и отпущенный им комплимент. Сейчас он назвал симпатичным себя, но дело не в этом. Эндрю по какой-то неведомой ей причине любил заступать за черту, требуя прямых ответов, тогда как Нора привыкла все сглаживать, шутки и обиды, – только бы ей не прилетело.

Вот зачем он себя нахваливает? Это же ловушка. Не согласишься – значит, нагрубишь, да и все равно будет ясно, что она врет. Согласишься – это как признаться в том, в чем она не смела признаться.

Тупик. Нора отправила в рот кусочек онигири, стараясь не смотреть на Эндрю, собственным молчанием признавая поражение. Он догадливо улыбнулся, и Нора отвела взгляд.

– А теперь хочу спросить вас кое о чем, – сказал он, и Нора даже перестала жевать. – А как вообще дела в Parsons?

Нора сосредоточенно зажевала, обдумывая ответ, чтобы не потерять инициативу.

– Вы это спрашиваете, как автор, размышляющий над подписыванием договора? «Или как кто-то другой», – подумала она. Как бы хотелось, чтоб это так и было.

Кажется, он понял.

– Нет, я спрашиваю не как автор.

Нора отпила немного воды, чувствуя на себе его взгляд. Итак, он отказался от своей роли и ожидает, чтобы и она отказалась от своей. Чтобы она перестала строить из себя помреда и дала ему честный ответ. Но это была непозволительная роскошь.

Немного помявшись, она сказала:

– Все просто отлично.

Но он же не отстанет. Так и есть, потому что он спросил:

– Насколько отлично?

Нора покатала вилкой стручок эдамаме и вернула его на место.

– Более или менее.

– Так обрисуйте мне картину.

– Из меня плохой художник.

Эндрю пожал плечами.

– Ладно, дайте мне определение по десятибалльной шкале.

Вот же упрямый какой. Она кинула на него осторожный взгляд:

– Вы задаете слишком много вопросов.