Хенк Райан - Прайм-тайм
Оглядываюсь в поисках дыма. Огня. Ничего такого.
Спешу присоединиться к кучке эвакуированных соседей по кондоминиуму, сгрудившихся позади пожарных машин, которые съехались на площадь Маунт-Вернон. Некоторые жильцы сосредоточенно осматривают здание, другие оберегают детей от светящегося желтого грузовика с лестницей, один подросток пытается оттащить упирающегося пса.
Никто из пожарных никуда не бежит. Хороший знак.
Вот в таких ситуациях не помешало бы знать своих соседей поименно. Моя внутренняя мисс Безупречные Манеры[30] осуждающе пихает меня локтем в бок, а я тем временем подхожу к… вроде бы это она живет в квартире 2Б, миссис Милавеч?
— Извините, — обращаюсь к ней я. — Я только что вернулась. Пожалуйста, скажите мне, что это не…
— Ага, — раздраженно откликается она. — Опять.
Все, больше не могу. Каждый раз, когда наш безобразный гиперчувствительный датчик дыма будоражит весь дом, я в неистовстве сгребаю все самое ценное — Ботокс, фотоальбомы (включая тот, где хранятся фотографии со свадьбы, которые я не в силах уничтожить), бабушкину шкатулку с украшениями и маленькую Корицу, мою потрепанную плюшевую пони, верного друга еще с трехлетнего возраста и самый главный талисман, — и спешно выбегаю из дома. Если эту штуковину не починят, придется хранить все ценности в коробке возле входной двери.
— Все чисто, уважаемые. — Один из пожарных в белой каске дает нам знак, что мы можем расходиться по домам, а его коллеги забираются в грузовики и укатывают в гору, по направлению к улице Чарльз.
Плетусь домой в толпе ворчащих соседей под аккомпанемент хлопающих дверей, которые надежно отделяют нашу личную жизнь от постороннего вмешательства.
Наконец-то.
Оказавшись в квартире, подбираю с пола свежую стопку счетов и рекламные листовки и вношу ежедневный вклад в разрастающуюся на обеденном столе гору писем и журналов «Нью-Йоркер». Вешая пальто на спинку стула, задаюсь вопросом, зачем было тратить уйму денег на мебель, которую я все равно использую в качестве вешалки и хранилища бесполезных бумажек.
Моя гостиная так же великолепна, как и столовая.
Темно-синий кожаный диван с мягкими подушками. Удобный. Соблазнительный. Манящие кресла в мягкой обивке. Стеклянный кофейный столик, элегантно расположенный напротив камина. Все подобрано и расставлено так, чтобы оттенить образ жизни роскошной городской женщины. По крайней мере, в этом меня уверял декоратор Дон. И вполне возможно, что когда-ни будь идеальный образ воплотится в жизнь. Ну хотя бы Ботокс кресла нравятся.
Бреду в свое главное пристанище — сочетание кабинета и спальни. На полках теснятся ряды книг и стопки журналов, одна из стен завешана фотографиями в рамках: папа, еще тех времен, когда был начинающим репортером, мама в университетском женском клубе, свадьба бабушки с дедушкой в стиле Великого Гэтсби[31], несколько снимков мелкой Чарли, круглолицего подростка Чарли с редкими молочными зубами, верхом на пони, и меня взрослой в компании пары кинозвезд, генерала и двух президентов.
Притормаживаю у стены и разглядываю снимок, на котором я стою вместе с генералом, пытаясь подсчитать, когда он был сделан. Пять лет назад? Придирчиво осматриваю линию подбородка, талию, черты лица. Почему я тогда не осознавала, насколько привлекательно выгляжу? Почему-то мне всегда казалось, что в будущем я буду только еще красивее. И вот оно, пресловутое будущее, а в том далеком прошлом я как-то позабыла о том, чтобы сделаться счастливой. Только сегодня ко мне приходит понимание того, что на мне проставлен срок годности. И кажется, он скоро истечет.
Набираю код на телефонной трубке, одновременно стягивая свитер и кидая его в кучу, приготовленную для химчистки. Итак, автоответчик.
Гудок. Сообщение получено во вторник, в 19:45.
Я зажимаю на вешалке юбку, но, не успев повесить ее в шкаф, замираю, внимательно вслушиваясь в голос, который узнаю в первую же секунду.
«Привет, Чарли, это Джош Гелстон. Просто хотел уточнить насчет четверга. Надеюсь, все в силе. Можем встретиться в Бэкстере возле концертного зала, как и договаривались, и, если хочешь, можешь посидеть за кулисами. После спектакля будет вечеринка для актеров. Увидимся около семи».
Аппарат с шумом переключается на следующее сообщение, в то время как в моей памяти включается перемотка воспоминаний о сегодняшнем дне. А затем мозг прокручивает события вперед, на семь вечера в четверг.
После чего я возвращаюсь в реальность.
Гудок. Сообщение получено во вторник, в 20:02.
«Чарли, это Анжела. В рекламном отделе мне сообщили, что ты до сих пор не представила на рассмотрение материалы для сезонных рейтингов. Дэдлайн приближается, ты ведь знаешь. Поговорим об этом завтра».
Сажусь и отключаю громкоговоритель. Я дома. Пожара нет. Вполне возможно, у меня скоро свидание. Внезапно вспомнив об афише на «Золотого жука», которую мне дал Джош, роюсь в сумке и, достав ее, поглаживаю обложку и ищу в списке его имя. «Профессор Джошуа Айвз Гелстон, — читаю я. — Режиссер и преподаватель драматического искусства, член совета директоров Бэкстерской академии». Мои губы расползаются в улыбке. Может быть, нам удастся вместе поставить какую-нибудь интересную пьесу. Интересно, что бы подумала Мэйси.
Торжественно удаляю последнее сообщение на телефоне. Анжела может подождать.
Глава 8
У меня на рабочем месте звонит телефон, сигналит пейджер, а в дверях топчется парочка одинаковых на лицо практиканток из рекламного от дела. Когда я захожу в кабинет, Франклин не отрывается от монитора, а только машет рукой в сторону коридора.
— Принтер, — говорит он.
Распознаю в словах напарника типичное обозначение для ситуации «Я только что распечатал кое-что интересное, и раз уж ты еще не села, то принеси бумаги». Это определенно покруче телефона, пейджера и студенток-близняшек.
Разворачиваюсь, чтобы забрать распечатки Франклина, но практикантки тут как тут.
— Мы пришли за вашим списком рейтинговых историй, — говорит та, что одета в сиреневую жилетку из ангорской шерсти. Она проводит крохотной ладошкой по блондинистой с перламутровым отливом копне волос, откидывая с лица длиннющую челку.
Между свитером и мешковатым комбинезоном с низкой посадкой виднеется отрезок розовой кожи — интересно, может быть, дома у девчушки нет зеркала во весь рост? Ее приятельница сверкает голубыми ногтями и таким же соблазнительно обнаженным животиком. И они обе в сандалиях. В октябре.
— Нам вроде как сказали пойти забрать их у вас? — вступает вторая. — Сказали, вы, ну, отдадите нам их. Вроде как сегодня, да? — Она смотрит на меня с таким видом, словно я должна понимать, о чем она вообще говорит.
