Катажина Михаляк - Ягодное лето
– Это Павел об этом просит? – Габриэла не верила своим ушам. – Это он вас прислал в качестве посредника?
– Именно так!
– Я свободный человек, и вы не можете запретить мне встречаться с тем, с кем я захочу!
– Вам нет, – согласилась Добровольская. – А вот у Павла могут быть проблемы. И очень СЕРЬЕЗНЫЕ проблемы. Если он еще раз сделает то, что уже однажды сделал.
– И что он сделал? – спросила Габриэла, чувствуя, что пришел момент истины.
И вспомнила слова Марты, сказанные пару месяцев назад: «Ты действительно хочешь это знать?!»
– Когда он был еще совсем ребенком, ему было двенадцать лет, он совершил страшное преступление… Из-за него погиб… погиб… – Добровольская прижала руку к глазам, и это не был театральный жест. Подбородок у нее дрожал, две слезы выкатились из уголков глаз и покатились по щекам.
Габриэла затаила дыхание.
– Он… убил моего сыночка, своего брата, – наконец выдавила из себя Жозефина, и Габриэла так и осела там, где стояла. – Павел убил! Убил своего брата!!! Бог за это забрал у него голос и разум, – продолжала она мертвым голосом. – Павел сошел с ума, Вы понимаете? У него мозг отключился! – крикнула она почти радостно, мстительно глядя на перепуганную Габриэлу. – Через несколько лет его выпустили из клиники, и я, его старая мать, должна теперь его опекать, его, взрослого мужчину. Я несу эту крест уже восемнадцать лет и слежу, чтобы это не повторилось.
– Зачем… зачем вы это мне рассказываете?
Жозефина уставилась на нее холодными черными глазами:
– Чтобы предупредить. Чтобы вы, девушка, не стали следующей жертвой.
Она повернулась и вышла.
А Габриэла закрыла за ней дверь и тихонько стекла по стеночке на пол, потому что ноги отказывались ее держать. Она дрожала всем телом, а в пустом мозгу колотились два слова – всего два: «Павел убил».
Она долго плакала ночью – словно маленький ребенок, свернувшись клубком и положив голову на колени тети. Стефания гладила волосы девушки в безмолвной попытке утешить, слушала ее прерывистые рыдания, из которых, в конце концов, и сложила полную картину происшедшего. Все, целиком: появление Павла в жизни Габрыси, ее зависть к молодым и более красивым девушкам в поместье, поцелуй около пруда и, наконец, то сладостное забытье, которое овладело ею тогда в ее квартире…
Габриэла снова и снова начинала рыдать, потом немного успокаивалась и продолжала говорить:
– Никогда, никогда в жизни я не была так счастлива, не чувствовала такого… такого полета, как тогда, когда он меня целовал, никогда! Зачем, зачем вот она пришла?! Это подлая ворона?! Зачем она рассказала мне то, что рассказала?!
Тетя с растущей на сердце тревогой и печалью слушала дальше. И качала в своих объятиях свою девочку, плача вместе с ней.
– Тетечка, я бы ни за что не поверила ей, клянусь, ни единому ее слову не поверила, но он и правда, видимо, совершил что-то страшное! И во всем этом есть логика, да? Ведь недостаточно что-то украсть или не заплатить налоги, чтобы тебя на всю жизнь объявили недееспособным, недостаточно! Значит, эта ворона… она говорила правду, тетечка! Павел действительно убил брата, и я… я не могу с этим жить!
– Габриэла! – раздался суровый и твердый голос Стефании, какого Габрыся в жизни у нее не слышала, и заставил девушку поднять на опекуншу заплаканные глаза. – Я знала людей – хороших, порядочных людей, которые убивали. Одного из таких людей я любила и вышла за него замуж. Что тебе говорило твое сердце, когда ты узнала и полюбила своего Павла?
– Что он как раз такой хороший, порядочный человек, – прошептала Габриэла, опуская голову. – И он, не колеблясь, спас мне жизнь.
– Именно. И получается, что у тебя есть слова – пусть даже и его собственной матери – против твоих ощущений и его поступков. Не ставь на нем крест – и на себе не ставь, пока не узнаешь ВСЕЙ правды. Пока не выслушаешь того, что скажет в свою защиту сам Павел. Ведь это мог быть несчастный случай, доченька. Не списывай человека со счетов так легко.
Габриэла, не мигая, смотрела на Стефанию глазами, полными слез.
– Я тебя люблю, тетечка, – произнесла она тихонько, а потом снова свернулась в клубок, голову положив на колени тети, и заснула, вся заплаканная, но все же немножко утешенная.
К сожалению, узнать правду от Павла ей не удавалось, потому что он исчез. Ни завтра, ни послезавтра, ни потом он на работе не появлялся. Добровольская позвонила Марте, сказала, что ее сын заболел и что он увольняется. Мобильный телефон Павла сообщал, что абонент временно недоступен, не говоря при этом, когда это «временно» закончится и абонент снова окажется в доступе. Габриэла угрозами и шантажом вытянула из Марты его домашний адрес, но квартира оказалась пуста. И девушка не могла понять – увезла ли его силком Добровольская или он сам прячется, сбежал, потому что правда вышла наружу. И эта неуверенность, неизвестность была хуже всего.
Габриэла больше не была счастливой.
Однако у нее оставалась любимая работа и люди, которые ее любили и которых любила она.
И Павел был жив, а значит – существовала вероятность, что рано или поздно они все-таки смогут встретиться.
Так что нет, все было не так уж плохо.
Утешая себя таким образом, она шла по зоопарку – была пятница, день ее волонтерства, которым она в последнее время слегка пренебрегала.
Она дошла до кабинета, по дороге здороваясь с работниками и посетителями, приняла два «подарка» – как обычно, это были красноухие черепашки, которых недалекие любители живности покупают у недобросовестных торговцев, а потом поражаются, что питомец не помещается в аквариум, и подкидывают их в зоопарк. И их нужно вскрывать, чтобы выяснить причины смерти. Приготовила витамины для птиц – их надо будет дать перед уходом.
И все. Теперь могла сидеть за столом с журналом в руках. На тот случай, если произойдет что-то непредвиденное и экстренное.
Санитар Войтек мыл кафельный пол в операционной, напевая довольно фальшиво «Я бабочка, бабочка я…». А Габрыся проглядывала «Гороскоп для тебя» – она питала необъяснимое пристрастие к газетным и журнальным гороскопам. Причем ведь она, конечно, понимала, что составляет их не какая-то мифическая ясновидящая Герменегильда, а вовсе даже пани редактор и что этой самой пани для их составления не нужны никакие хрустальные шары и астрологические таблицы, а нужна всего-навсего ее собственная бурная фантазия, которой у нее в избытке. И все равно – это понимание не мешало Габрысе, закусив губу, читать: «На этой неделе звезды будут благосклонны к тебе, может быть, даже сильнее, чем тебе хотелось бы. Удача в любви – познакомишься с соседом с третьего этажа! Следи за тратами, тебя ждут большие расходы (у тебя может выпасть пломба). Здоровье в порядке, можно вырезать аппендицит».
