Кристина Щукинская - Лабиринты
Не включая в узком коридоре свет, Ксения подошла к ванной, распахнула дверь и едва не зашлась в истошном крике. Но испуганный возглас так и застрял у нее в горле. В оцепенении, девушка рассматривала Вадима, лежащего в ванне, наполненной до краев водой. Метлицкий с отсутствующим выражением лица и закрытыми глазами, был погружен в воду до подбородка, а ее цвет уже успел приобрести багряный оттенок. Венозная кровь тихо сочилась из пореза на запястье, волнами расходилась по поверхности.
- Вадим! - Ксения все же закричала, бросилась к нему, попыталась растормошить.
Метлицкий широко распахнул глаза, в которых не отражалось ровным счетом ничего, лишь глухая пустота, которая, впрочем, в скорости сменилась удивлением. В этот момент Ксения попыталась вытащить его из ванной. Она не понимала, откуда в ее хрупком теле взялась недюжинная сила, равная взрослому мужчине. Девушка потянула его за предплечье, стараясь, что бы Вадим хотя бы на полкорпуса преклониться через бортик ванны. Рубашка Ксении уже промокла от брызг воды, но ей было плевать на себя. С упрямством, достойным стада породистых мулов, она тащила к себе человека, который стал для нее всем и теперь решил оставить ее наедине с болью потери.
В глазах темные пятна выводили причудливые узоры, в ушах стояла звенящая тишина, пугающая неестественностью. Наконец, приложив максимальное усилие и сделав рывок, Ксении удалось вытащить Вадима из ванны, расплескав воду по кафельной плитке, украшавшей пол орнаментом сине-зеленых тонов. С удивлением она заметила, что Метлицкий не снял светлые джинсы, которые впитали в себя воду, окрашенную алым, и теперь на них появились бурые пятна.
Вадим полулежал, прислонившись к стене, закрыв глаза. Он тяжело дышал, будто делал жизни одолжение, как будто, по-прежнему, остался верен своему выбору, не признающему альтернатив.
Открыв глаза, он прохрипел:
- Еще одна грань пройдена. Собрался подохнуть, вам всем сделать легче, но не смог. Тебя увидел и не смог, - Вадим косо усмехнулся, а Ксения не могла поверить, что случившееся было на самом деле, а не являлось плодом ее больного воображения.
Пытаясь унять дрожь, сотрясающую тело, она потянулась к вешалке за полотенцем, взяла безвольно висящую, словно плеть, руку Вадима, перевязала запястье ниже пореза, как того требовали основы первой медицинской помощи, надежно вдалбливаемые преподавателем по гражданской обороне на третьем курсе.
- Сигарету дай, - отстраненно попросил Вадим.
- Что? - брови Ксении изумленно поползли вверх.
- Сигарету, Ксеня, - скомандовала Метлицкий, и девушка только сейчас заметила пачку "Мальборо" и пепельницу, которые находились тут же, на полу, недалеко от того места, где они сидели.
Дрожащими руками она взяла зажигалку, достала сигарету из пачки, протянула Вадиму. Тот зажал ее между двумя окровавленными пальцами, задумчиво покрутил, затем вложил в рот, забрал у оторопевшей Ксении зажигалку. Чиркнул кремень, пламя показалось солнцем, дым наполнил пространство, успевшее впитать в себя металлический запах крови, раздражающий ноздри.
Ксения завороженно наблюдала за мужчиной, который едва не отправился на тот свет, но ему было всё нипочем. Очередная игра, проба на стойкость, новый вызов судьбе, из которого вновь он вышел победителем, усмехнулся безглазой старухе-смерти в лицо.
- Давай скорую вызову, - дрогнувшим голосом, произнесла девушка.
- Давай, - криво усмехнулся Вадим. - Меня в Канатчиковой даче уже давно ждут, руки потирают. Гебешники засунуть не могли, так пусть моя женщина сдаст в ласковые руки санитаров.
Он выпустил струйку дыма, еще раз усмехнулся. Улыбка получилась хищной, в ней играл неприкрытый вызов. Ксения так и не поняла, ком он был адресован: то ли ей, то ли Метлицкий насмешливо улыбался судьбе, то ли не страшась, в открытую играл в русскую рулетку со смертью. И сумасшедшим этого человека назвать было невозможно - он сознательно шел на риск, как будто лишь он мог дать ему наслаждение и ощущение остроты существования.
- Черт возьми, Вадим, зачем?! - со слезами на глазах, всхлипнула девушка.
- Проверить решил, а как это... Что чувствуешь, когда жизнь по капле уходит из тела. Говорят, что даже под кайфом таких ощущений не получишь. Рассказывал мне один суицидник, когда я... Короче, давно это было. Не фартит мне что-то в последнее время, устал я, Ксюха, - в пространство глухо произнес он.
- Устал он, - Ксения саркастически хмыкнула, - а что мне прикажешь делать? Смотреть, как ты себя гробишь, разводить руками или быть сестрой милосердия?
- Ксень, - Вадим коснулся рукой ее волос, скользнул нежно по щеке, - я ж тебя не держу. Можешь уйти. Давно пора тебе это сделать. Только, - он замолчал на несколько секунд. - Тогда меня уже ничего не спасет. Устал я, Ксюха. Задолбался биться головой о стену тупости и непроходимого идиотизма в этой стране. Вам всем, кто рядом, жизнь отравлять.
Девушка подтянула к себе колени, охватила их руками, ощущая, как ее захлестывают темные волны апатии. Хотелось дать примитивный выход эмоциям - заплакать, закричать, устроить истерику, надавать оплеух Вадиму и уйти, хлопнув дверью, но внутри обосновалась пустота.
Ксения смотрела, не мигая, на Метлицкого, и понимала, что не может оставить его ни сейчас, ни потом. Он не держит ее силой, не подавляет волю, но у нее нет, и не будет желания покинуть его. Существовать отдельно без Вадима, зная, что он в этом городе дышит одним воздухом с ней, ходит по тем же улицам сам или с другой, такой же молодой девчонкой, решившей получить капельку тепла и ласки, она не сможет, не выдержит.
Ксения перевела на Вадима тяжелый взгляд, тихо проронила:
- Не держишь. Конечно, не держишь! И знаешь, что я не оставлю тебя. Вадим, прошу тебя, хватит! Не держи в себе боль, поговори со мной, - глаза девушки покраснели, саднили так, будто там оказался песок, но слезы не появились.
Она разинула рот, как рыба, выброшенная прибоем на берег, попыталась сделать глубокий вдох, но Вадим яростно впился поцелуем в губы. Властный, глубокий, лишенный всякой нежности, он обнажил нервы, всколыхнул бесстыдное желание, не уместное в сложившейся безумной ситуации. Пульс участился, Ксения застонала, поддаваясь напору Метлицкого, позволила уложить себя на мокрый кафель в ванной. Впервые Вадим раскрылся, без слов сказал о своих тревогах, позволил проникнуть в его внутренний мир, обнажил душу без прикрас, чтобы забрать навсегда Ксению в свой плен, где ей хотелось остаться навсегда.
Напористый поцелуй сменился горячей нежностью, заставившей девушку раствориться в ласках.
Отстранившись от девушки, игнорируя ее томный стон, Вадим прошептал:
