Кристина Щукинская - Лабиринты
Но Ксения всегда отличалась врожденным упрямством; что бы ни рисовала фантазия, даря тревожные предчувствия, ей хотелось услышать о том, что они расстались лично, хотелось посмотреть последний раз в глаза, запомнить его взгляд, нервные жесты, косую ухмылку, жар крепких объятий. Она желала последний раз ощутить терпкий вкус поцелуев, прижаться к его телу, чтоб забрать с собой ощущение своей завершенности, целостности.
Лишь с этим мужчиной Ксения могла почувствовать, что стала собой, обрела нечто, отличающее ее от других женщин. Она надеялась, что в этой малости Вадим ей не откажет, прежде чем их дороги разойдутся, и он захлопнет за ней дверь.
Остановившись около подъезда многоэтажного дома, Ксения застыла, подняла взгляд наверх, увидела, что в квартире Вадима открыта балконная дверь, ветерок играет занавеской. Уняв сердце, отплясывающее чечетку в груди, девушка зашла в подъезд, мысленно подбирая слова, которые она скажет Метлицкому. Ей не хотелось выглядеть полной дурочкой, которая не может поверить, что роман закончился окончательно и бесповоротно. Ксении хотелось лишь знать правду, какой бы горькой и беспощадной она ни была.
Лифт тащился наверх со скоростью улитки. Ксении иногда казалось, что он зависает между этажами, стараясь задержать пассажирку, пытаясь помешать ей наделать глупостей. Она не должна идти к мужчине, успевшему вычеркнуть ее из жизни. Он сделал это также стремительно, как и появился рядом с ней, спутав всё, лишив видимых ориентиров. Однако девушку, как магнитом тянуло к Вадиму, у нее не было способов противостоять силе притяжения.
Наконец-то, железная коробка остановилась, распахнула двери, Ксения оказалась на лестничной площадке. Дверь в квартиру Метлицкого была приоткрыта, она решительно направилась туда, сама не понимая, что ожидает увидеть. В прихожей не горел свет, дверь на кухню была закрыта, в большую комнату тоже. Ксения, не снимая верхней одежды, прошла в спальню, ожидая найти Вадима в объятиях другой. Однако в комнате никого не оказалось. Кровать была измята, повсюду были разбросаны вещи, около кресла стоял раскрытый чемодан.
Судорожно схватив воздух, она стремительно направилась в большую комнату, но и там оказалось пусто. Лишь дверь на балкон была нараспашку, весенний веерок трепал занавеску. Девушка ее захлопнула, расправила занавесь, отправилась на кухню, уже понимая, что Вадим именно там.
Зайдя туда, Ксения вросла в дверной проем. Она ожидала увидеть другую женщину, думала, что стала не нужна, нарисовала себе сотню слов, которые Метлицкий скажет ей при расставании, но увидеть своего мужчину, спящего на полу около батареи, пьяного она никак не ожидала.
Истерично хихикнув, Ксения попыталась пройти к нему, но ей мешали пустые бутылки из-под всевозможного спиртного в хаосе валявшиеся на полу. Девушка собрала их, поставила на стол, развернулась к Вадиму, и не заметила, как полой плаща задела пепельницу, примостившуюся на краю стола. Стеклянная вещица упала на пол. Раздался звон, пепельница рассыпалась на сотню осколков, разлетелась по комнате и обсыпала туфли Ксении сизым пеплом, который накопился от сотни затушенных сигарет.
Вадим открыл глаза, пристально уставился на девушку, затряс головой.
- Ты что здесь делаешь? - хрипло произнес он, заплетающимся языком.
Отойдя от испуга, Ксения усмехнулась, тихо произнесла:
- Пришла к тебе. Что, Метлицкий, творческий кризис? - девушка скептически приподняла бровь.
- Угу, - Вадим с трудом поднялся, осмотрел пространство, стараясь игнорировать замершую Ксению. - Тебя это не касается. Уходи.
- И не подумаю. Вадик, что случилось?
- Я не ясно выразился, Ксеня? - Вадим, запустил руку в волосы, взъерошил непослушные прядки.
Он взял со стола пачку сигарет, закурил, сел на стул. Поискал пепельницу, не обратил внимания, что на полу валяются осколки битого стекла, стал стряхивать пепел в раскрытую банку какой-то консервы. Девушка медленно подошла к нему, хотела положить руки на плечи, но Метлицкий резко сжал ее запястье. Она дернулась, но мужчина не ослабил хватку.
- Вадик, пусти меня! - Ксения ойкнула, пытаясь высвободить руку из железного зажима, которым сейчас являлась некогда нежная ладонь.
- Уходи, - зло выплюнул он. - Я тебе последний раз говорю, оставь меня в покое.
- Не уйду, - тем же несгибаемым тоном продолжила девушка.
- Ксюха, - зло добавил Вадим, сверля ее взглядом. Она поежилась, и мужчина отпустил ее руку. - Ты не понимаешь... Никто не понимает... Черт!
Он резко соскочил со стула, ударил кулаком по стене. Ксения вздрогнула, впервые наблюдая за поведением человека, которого, как ей казалось, успела понять, изучить.
- Да что с тобой происходит?
- Всё замечательно, - он горько усмехнулся. - Отлично! А теперь ты закроешь дверь с обратной стороны.
- Даже не подумаю! Вадим, что могло случиться такого, что ты пьешь в гордом одиночестве, не встречаешься с друзьями, гонишь меня? Я же прекрасно понимаю, ты не хочешь, чтобы я видела тебя такого, но поверь, я могу помочь...
Метлицкий молча смотрел на девушку, в его синих глазах появился стальной блеск, которого она прежде не замечала. Ксения видела в этом взгляде лукавство, горечь, страсть и восхищение, неземную силу, которая, словно магнит, тянула ее в силки. Однако подобное выражение ей было не знакомо, оно пугало, окутывая тело липкой паутиной страха. Сейчас перед ней стоял настоящий хищный зверь. И это уже не актерская игра.
- Мне не нужна помощь! - закричал Вадим, и Ксения вздрогнула. - Как еще тебе сказать, что я ... Не надо тебе быть здесь сейчас со мной! Ты мне выбора не оставляешь... Вон пошла! - припечатал Метлицкий, не глядя на нее.
Девушка не поняла, как ее ладонь опустилась на его щеку. Рука запылала, словно опаленная огнем. Голова мужчины дернулась в сторону. Она ожидала ответного удара, но его не последовало. Вадим молчал. Повисла тяжелая пауза. Тишина сдавила окружающее пространство, придавливала прессом ожидания.
Ксения задохнулась, съежилась под ледяным и колющим, словно тонкий стилет, взглядом. Сейчас светлые глаза напоминали кристаллы раскрошившегося льда, беспощадно разрезавшие чувства на лоскуты.
- Я уйду, - холодно проронила она, - но уйдут все, кому ты нужен. Ты гонишь друзей, близких людей. Оставайся сам, и скули, что тебя никто не понимает.
Ксения выскочила из квартиры за считанные секунды, хотела вызвать лифт, но он уехал вниз, и она направилась к лестнице. Пробежав два пролета, прислонилась к грязному подоконнику, разрыдалась в голос. Вот о чем предупреждал ее Костя, а она не хотела понимать, что с Вадимом творятся странные вещи. Он губит себя, гонит других, потому что не реализуется в полной мере, так, как это можно было бы сделать в другой стране. Но и заграницу он упорно не едет, беря штурмом чиновничьи проволочки, умело обходя запреты. Когда сил не остается, то Метлицкий срывается, как сейчас - дает выход негативу, который скапливается, словно зола в печи. И ведь никого не пустит в свой мир, не поделится переживаниями, не желая вызывать жалость и сочувствие. Хотя эффект от выходок получается ровным образом обратный.
