Пейдж Тун - Люси в небесах
— Что это с ней? — недоумевает Сэм.
— Как обычно, — язвительно улыбается Молли. — Парни!
Она смотрит на Нейтана. Тот только пожимает плечами.
Снова оказавшись на воздухе под теплыми лучами солнца, Молли бросает взгляд на часы и поворачивается к ребятам.
— Мы тоже рановато. Не хотите пропустить по стаканчику для начала все вместе?
— Не знаю, можно ли так, а, Нейтан? — поддразнивает Сэм. — Пить с будущей женой в свой последний законный свободный вечер и отпугивать всех незамужних девчонок?
Невеста отвешивает ему легкий пинок, и он смеется, притягивая ее в объятия. Так мило видеть, как прекрасно они сейчас ладят в сравнении с годами нашей юности, когда шутливые замечания вроде этого могли повлечь за собой серьезную обиду. Интересно, так ли мило это выглядело бы для меня, не будь рядом Нейтана. Чувствовала бы я себя немного брошенной или даже обиженной? По идее, не должна бы, зная, что в Лондоне у меня есть парень. Но в данный момент это, вероятно, не самая утешительная мысль?
— Просто зайдем в «Опера-бар» или еще куда-нибудь? — предлагает Сэм.
Заведения уже переполнены. Вечерок выдался теплым.
— А что вон там? — спрашиваю я, глядя на окно первого этажа. За стеклом, сделанным словно из толстой монолитной глыбы льда, ходят люди в больших пуховиках с капюшонами.
— «Минус пять», — говорит Сэм. — Это ледяной бар. В буквальном смысле. Все изо льда.
— Может, туда? — радостно обращаюсь я к остальным.
— Экая ты туристка, — подтрунивает Сэм.
— Ну да, и?
— Ой, идемте, — подгоняет Молли. — Это, по крайней мере, запомнится.
Пробираемся сквозь толпу в баре на нижнем этаже и поднимаемся по лестнице. Полчаса стоят тридцать австралийских долларов — около двенадцати фунтов, — и за это получаешь один коктейль. Или добавляешь еще десятку и берешь два.
— Тридцать баксов! — фыркает Нейтан. — Что за обдираловка.
— Не хочешь заходить? — с гаснущим энтузиазмом тяну я.
— Ой, ну прекратите, на что еще тратить деньги? — смеется Молли.
Просматриваем меню коктейлей и замечаем, что все они на водке. Мы с Нейтаном шаловливо улыбаемся друг другу.
Платим, и администратор вручает всем нам длинные пуховики и пейджеры, которые мы вешаем на шею.
— После первого сигнала у вас есть пять минут. Когда прозвучит второй, нужно выходить, — поясняет она и провожает нас к следующей двери.
Мы стоим за веревочным ограждением, пока крашеная блондинка небольшого роста выдает каждому из нас по две пары перчаток.
— Эти для тепла, а эти водонепроницаемые, — говорит сотрудница бара. — Стаканы сделаны изо льда, и на срок пребывания они ваши, так что если пожелаете взять еще напитки, убедитесь, что тара при вас. Внутри есть ледяная скульптура, но она с антифризом, поэтому из нее не пейте, — предупреждает она.
Сэм добродушно закатывает глаза.
— Ну и тягомотина, — шепчет он, пока нас ведут в другую комнату, где еще один служитель снабжает нас с Молли ботинками из овечьей кожи вместо наших босоножек. Мне уже начинает казаться, что идея плохая.
С каждой минутой я все меньше похожа на подружку невесты и все больше — на эскимоса. Наконец блондинка велит нам пройти в другой зал и затворить за собой дверь, прежде чем открывать дверь в саму ледовую комнату. К этому моменту мы все сдавленно хихикаем.
— Лишь бы нам понравилось, — изрекает Нейтан.
Как только мы оказываемся внутри, нас окутывает холод, и тут же на входе встречает ледяная статуя кенгуру. Все здесь изо льда: столы, стулья, бар, декорации, в общем, всё. С потолка свисают гигантские ледяные люстры. Выглядит восхитительно, и я уже жалею, что в моей квартире нет ледяной комнаты. То есть, в нашей квартире. С каждым днем я все больше и больше воспринимаю себя свободной женщиной. Мы не разговаривали с Джеймсом с тех пор, как он разбудил меня позапрошлой ночью. Всякий раз, когда в памяти всплывает он или это чертово сообщение, я изо всех сил гоню эти мысли прочь. В одно мгновение сердце твердит мне одно, разум подсказывает другое, а в следующую секунду все наоборот. Я совсем растерялась. Лучше просто повеселиться здесь и сейчас. Учитывая то, что может ждать меня по возвращении домой, думаю, я перед собой в долгу.
Неужели Джеймс мне изменяет? Нет, нет, на такое он не способен. А вдруг способен? О, да уймись же, Люси!
Бармен тут же ставит перед нами четыре цельных ледяных стакана и начинает наливать в них ванильную водку. Мы осматриваем зал. Помимо нас тут еще человек шесть.
Я оборачиваюсь и обнаруживаю ледяную копию «Давида» Микеланджело.
— Выглядит он так, будто тоже замерз, — улыбается Нейтан, рассматривая не такие уж впечатляющие причиндалы статуи.
Это кажется сюрреалистичным. Из ледяного окна нам видно, как по оживленной улице идут люди в летней одежде.
— А здесь холодина! — смеется Молли.
— Так в том-то и смысл, дорогая, — говорит ей Сэм.
Через пять минут те шестеро, что уже сидели в баре до нашего прихода, выходят, услышав писк пейджеров. Бармен собирает их ледяные стаканы.
— Откуда вы все? — обращается он к нам. Я впервые замечаю его английский акцент.
— Мэнли, — отзываются остальные, но он смотрит на меня.
— Родом из Мэнли, но уже почти десять лет живу в Лондоне.
— В каком районе? — интересуется бармен.
— Мэрилебон, — отвечаю я, и он кивает.
— Если вы родом из Сиднея, то с какой стати живете в Лондоне?
— Мне нравится город.
— Она встречается с англичанином, — вмешивается Молли.
— А вы? — быстро спрашиваю я. — Вы откуда?
— Из Эссекса, к сожалению. Я здесь с апреля прошлого года. Уже скоро пора возвращаться домой.
Десять минут и два бесплатных шота спустя бармен показывает на свой наушник.
— Мне сказали, что вы уже на восемь минут превысили положенные полчаса. Ваши пейджеры, наверное, не работают.
Мы прощаемся и выходим на залитую солнечным светом теплую улицу. Я ощущаю, что буквально оттаиваю после пребывания в ледяной атмосфере зала. Наверное, помогает и струящийся по венам алкоголь.
— Итак, — говорит Сэм, потирая руки. — А вот теперь начинается веселье. — Он легонько чмокает меня в щеку. — Пока, Люси. Присматривай за ней вместо меня.
Молли хватает Нейтана за руки и целует, с любовью его встряхивая.
— А ты присмотри за ним!
— Конечно, не переживай. Пока, Люси, хорошего вечера.
Нейтан наклоняется и целует меня в опасной близости к губам.
— Пока! — Я тут же чувствую, как по щекам разливается румянец.
— Мы бы и сами не захотели задерживаться в такой холодрыге. Я сиськи отморозила! — смеется подруга, пока мы уходим. Секунд десять борюсь с желанием оглянуться, но когда наконец поддаюсь соблазну и оборачиваюсь, парней уже не видно.
