Джойс Данвилл - Три принца
И только сев в машину, Верити дала волю слезам.
– Робин гибнет, – прошептала она в отчаянии.
– Я знаю, Верити. – Барт снова назвал ее по имени, чего не делал уже давно.
– Если я скажу ему, что он разорен, то и Адель станет известно об этом, и она скорее всего уйдет от него.
– Да, вполне возможно.
– И вы можете так спокойно говорить об этом? – На мгновение Верити от негодования забыла о своих бедах.
– Успокойтесь, – сказал Барт, – и послушайте меня. Обратимся к фактам. Допустим, Адель бросит Робина, как вы сказали. Но какое это имеет значение?
– Очень большое, – вскинулась Верити. – Я не знаю его нынешнего состояния, я знаю только то, что он очень болен, осталось мало времени…
– То есть Робин не должен знать, он должен жить так же, как и прежде?
– Да.
– Тогда, – сказал Барт облегченно, – у вас нет иного выбора, кроме как выйти за меня замуж.
– Но… – попыталась возражать Верити.
– Вы, конечно, довольно привлекательны, чтобы сделать удачную партию, Верити, – прервал ее Барт. – Но богатые мужчины не растут на деревьях, и даже если бы росли, реальное решение требует времени, не так ли? А время – это то, чего у вас нет, дорогая, однако, – он помолчал, – у вас есть я. Я богат, и хотя по сравнению с моими братьями я не красавец, да и в физическом отношении… сами видите, я не так уж плох. То есть, я, конечно, не так уж хорош, но мог бы быть хуже. Проще говоря, в другое время вы сделали бы глупость, принимая меня в расчет, но сейчас чрезвычайные обстоятельства, не так ли? К тому же время лечит, как известно.
– Мистер Принц… – Верити не могла заставить себя сказать «Барт», – я не в состоянии во все это поверить.
– Придется, дорогая, – усмехнулся Барт.
– Но даже если я пойду на этот шаг, зачем… зачем это вам? – Голос Верити задрожал, и она замолчала.
– Какие цели я преследую? Это, вероятно, вы пытаетесь узнать?
– Да.
– Я могу сказать сейчас лишь одно: я получу удовлетворение. Удовлетворение от того, что буду владеть чем-то, о чем оба мои брата, несомненно, думали… О да, я знаю Питера и знаю Мэтью… Не настолько уж он не от мира сего, чтобы не оценить иной тип красоты, отличающийся от красоты Кэсси. Удовлетворение от того, что такая развалина, как я, еще способна кое на что…
– Прекратите! – закричала Верити. Но когда Барт замолчал, она сказала только одно: – Я никакая не красавица. – Она не могла найти слов, чтобы выразить отвращение, которое сейчас испытывала.
– А я думаю, что красавица, – возразил Барт совершенно бесстрастно. – Я считаю, что вы очень красивы, и надеюсь, что буду достаточно вознагражден тем, чем вы отплатите мне. Я был бы слишком измотан любимой и любящей женой. И за это мое маленькое торжество ваш брат, дорогая, никогда не узнает правду о своем финансовом положении.
– Это ужасно! Я не хочу даже слушать.
– Это не очень приятно, я допускаю, но вы будете слушать и согласитесь на мое предложение.
– Но как же Присцилла? – чуть слышно прошептала Верити.
– А что, собственно, Присцилла? – словно бы даже удивился Барт.
Верити недоверчиво взглянула на него. Есть ли у этого человека вообще что-нибудь святое? Да, он будет торжествовать, женившись на той, о ком его брат мог бы только подумать, но тем самым он буквально уничтожит Присциллу. Неужели он не понимает этого? И Присси, тихая, непритязательная Присси, никогда не произнесет ни слова.
– Это невозможно! – сказала Верити резко.
– Сейчас я не требую от вас ответа. Вы должны сначала выспаться. О нет, моя дорогая, – добавил Барт, уловив ее быстрый взгляд. – На собственной постели. Поэтому я отвезу вас домой, чтобы вы могли серьезно все обдумать. Думайте всю ночь, завтра, послезавтра. У вас на это целый уик-энд. Вас можно понять – мое предложение довольно неожиданно. – Он запустил двигатель, и машина, описав полукруг, выехала на шоссе.
На обратном пути они говорили мало. Один раз Барт взглянул на часы и заметил, что Мэтью и Кассандра, вероятно, уже встретились.
Верити молча отвернулась.
Но от случившегося с ней она отвернуться не могла. Предложение Барта свалилось на Верити как гром среди ясного неба.
Выйдя из машины Барта, Верити взбежала по лестнице своего дома, распахнула дверь и обнаружила подсунутую под нее записку. Это был почерк Адель. Верити понимала, что если Адель сама приходила, то причина должна быть более чем серьезной. Она быстро разорвала конверт.
Адель изложила суть без предисловий. Она написала следующее:
«Как у нас обстоят дела с деньгами? У Робина сегодня был тяжелый приступ, и доктор предложил пригласить нескольких специалистов для консультации. Эти люди приедут завтра, а как известно, подобные консультации стоят безумно дорого. Очевидно, потребуются лекарства и медсестра. Ради Бога, Верити, сделай что-нибудь».
Верити еще раз перечитала записку. Никогда еще ей не было так тяжело. Выхода, казалось, не было. За исключением…
Этой ночью она так и не смогла заснуть. Верити жалела, что не нужно идти на работу. В «Женском замке» она могла бы отвлечься, избавиться, хотя бы на время, от обуревающих ее мыслей. К тому же Верити опасалась, что Барт, не дождавшись ее решения, несмотря на его уверения, все же заявится к ней. Она не знала, что было более мучительным для нее: возможность встречи с Бартом или мучительные мысли о Робине. Эти мысли, воспоминания кружились в ее голове, как узоры в калейдоскопе. Робин, ее младший брат, младенец, которого она таскает повсюду… Робин, начинающий ходить, которого она учит первым шагам… Робин-школьник, бегущий к ней за помощью в домашних заданиях… Робин-подросток, получающий от нее деньги на карманные расходы… Робин – взрослый мужчина, по-прежнему нуждающийся в ее помощи и советах… Робин… всегда только Робин.
Очевидно, она так сильно любила его, потому что больше было некого. Конечно, Верити уважала свою мать, они очень дружили, но мать всю свою любовь отдала добрейшему человеку, который позже вошел в ее жизнь, чтобы превратить ее в полный счастья праздник. Луис был добр к ней, и Верити была рада за мать. Но сама она почувствовала себя по-настоящему счастливой, когда появился на свет Робин, маленький мальчик, которого Верити обожала.
И теперь мальчик был мужчиной, и этот мужчина умирал. Робин умирал. Верити чувствовала, что не сможет перенести это, ее горе было настолько большим, что, казалось, останется с ней вечно. Но что она могла сделать? Только сохранять в тайне от Робина все, что могло причинить ему боль. Точно так же, как она оберегала маленького ребенка, она должна была заботиться о мужчине. И она продолжала нянчиться с ним…
Поэтому в воскресенье вечером Верити набрала номер телефона Барта. Он ответил тотчас – видимо, ожидал звонка:
