Развод. Она не твоя (СИ) - Дюжева Маргарита
Как я здесь оказалась?
Не помню. Какие-то обрывки. Дождь, ощущение скользящей травы под ногами. Злость.
Я была зла. На кого? Не помню. Кажется, на саму себя.
Еще был страх, разочарование, боль.
Откуда эти эмоции? Я не хотела их, но они просачивались, заполняя собой каждую клеточку. Давили, лишая возможности нормально дышать.
Я не хотела вспоминать, потому что знала, стоит только вспомнить – и всему конец.
Внутри нарастал тревожный гул и потребность куда-то бежать, что-то делать, потому что время было на исходе.
Почему на исходе – не знаю.
Что потом – не знаю.
Меня начало колотить. Не от холода – в палате было жалко, а от нервного напряжения. Я чувствовала, что еще немного, еще чуть-чуть и плотина прорвется, затопив меня чем-то грязным и зловонным.
Почему-то вспомнились шторы…
Причем тут шторы?
Я кое-как пошевелила руками, ногами – вроде все на месте, ничего не сломано и не болит.
Если не считать каши в гудящей голове и дикой слабости, то я в относительном порядке. Можно вставать и идти.
Однако стоило мне приподняться, как раздался противный писк.
Только сейчас я заметила прибор, стоявший чуть позади и тянувший ко мне свои щупальца-провода.
Буквально спустя минуту, в палату заглянула женщина в форме медсестры.
— Очнулась?
— Да, я…
Она даже слушать меня не стала, только бросила пренебрежительно:
— Сейчас врач придет, — и ушла.
Странная какая-то больница, и персонал странный.
Я аккуратно села. Потребовалось пару минут, чтобы справиться с накатившей тошнотой, после чего я смогла нормально вдохнуть и сняла с себя датчики.
Потом попыталась встать – ноги дрожали и гнулись, но я все-таки поднялась и, держась за спинку кровати, сделала несколько неуверенных шагов.
Кафельный пол неприятно холодил босые пятки.
Штормило. Наверное, из-за лекарств. Судя по синякам на сгибе локтя, мне ставили капельницы. Интересно с каким препаратом?
Разжав пальцы и отпустив опору, я медленно прошлась по палате. Силы потихоньку возвращались – ноги покалывало, в плечах давило. Я сделал небольшую зарядку, стараясь не совершать резких движений, потом подошла к окну. Раздвинув полоски облезших жалюзи, я увидела свое размытое, полупрозрачное отражение.
Так есть, на голове повязка. Прикоснулась – плотно намотанные бинты, под ними – больно.
Я ударилась? У меня сотрясение? Похоже на то.
Чуть подавшись вперёд, я выглянула на улицу.
В небольшом скверике медленно прогуливались пациенты. Кто-то сидел на лавке, кто-то неторопливо шел в сопровождении медсестры. Выглядело умиротворяюще и в то же время страшно.
Я не успела понять откуда взялся страх, потому что в палату пожаловал врач.
Высокий мужчина в строгих очках. Немного лысоватый, но с бородкой, и внушительным животом, на котором натягивался белых халат.
— Мария Витальевна, вижу вы пришли в себя, — прохладно улыбнулся он, подтягивая стул к койке, — вернитесь на место, пожалуйста. Вам пока противопоказано вставать.
Я послушно вернулась и села на край койки:
— А вы…
— Владислав Петрович. Ваш лечащий врач.
Еще бы знать, от чего меня лечили.
— Что со мной? У меня травма? Я упала? В голове какие-то обрывки, не могу вспомнить.
Он проигнорировал все мои вопросы. Вместо этого открыл папку, пробежался глазами по строчкам, кивнул каким-то своим мыслям, а потом начал спрашивать какую-то нелепицу.
Ладно вопросы о том, помню ли я кто я, сколько мне лет, где живу, как зовут моих родных. Но когда пошло что-то про трудность выполнения повседневных дел, сложности в общении, эмоциональный фон и проблемы со зрительным контактом стало не по себе.
Я сначала пыталась отвечать, но по мере того, как недоумение усиливалось, все больше молчала.
— Вы не понимаете, о чем я вас спрашиваю? — спросил врач, взглянув на меня поверх очков, — трудности с восприятием?
— Я все прекрасно понимаю, но не собираюсь отвечать на ваши вопросы, пока вы не ответите на мои.
— И что же вы хотите знать, Мария?
— Что со мной?
— Травма головы в результате…несчастного случая.
— Что произошло?
— Вы не помните? — усмехнулся он, складывая пухлые руки, — у вас был конфликт с мужем.
Конфликт с мужем?
Тут же острыми иглами посыпались осколки воспоминаний. Анна. Обман. Дождь. Ругань возле машины…
— После этого вы специально бросились на проезжую часть. Назло ему…
Я ошалела от такого нелепого заявления:
— Я?!
— Вы. С ребенком на руках. — безжалостно продолжал врач, — Не помните? Вы схватили дочь и бросились под колеса машины. Если бы не реакция водителя и вашего мужа, то погибли бы и вы и она.
— Не было такого! — воскликнула я, — и проезжей части не было! Мы были во дворе. Аринка дремала в машине. Да, ругались с мужем, потом я хотела убежать, но было скользко. Я расползлась на траве перед детской площадкой и упала…
Снова вспышка, после которой воспоминания наконец выстраиваются в логичную, чудовищную цепочку.
— Он толкнул меня! Муж! Толкнул! Поэтому я упала! Он напал на меня!
Владислав Петрович, слушал меня, кивал, смотрел, как на шальную дурочку, попутно делал отметки в карте.
— То есть вас еще и преследовали? — мягко уточнил, растягивая губы в неприятной ухмылке, — как интересно.
Я решительно поднялась с койки:
— С меня довольно. Я выписываюсь.
— Боюсь, это пока невозможно.
— Мне плевать, чего вы там боитесь. Я тут и на минуту больше не останусь. Мне нужно домой. Выяснить у мужа, что за сказки он тут рассказывает. И забрать ребенка, пока этот спаситель, не натворил дел. Где мой телефон?
Надо срочно позвонить адвокату, чтобы запускал бракоразводный процесс. Связаться с матерью, чтобы та забрала Аринку у Семена и ни в коем случае не отдавала до тех пор, пока я не приеду.
Этот мерзавец совсем уже распоясался. Выдумать такое! Выставить меня придурошной теткой, готовой после скандала броситься под колеса автомобиля. Да еще и с ребенком на руках!
Я была в ярости. Меня трясло. В груди так клокотало, что еще немного и начну плеваться огнем, как дракон.
Подумать только… Спаситель, мать его…
Просто слов нет, один мат.
— Нашим пациентам не положены телефоны.
— Я не ваш пациент. Я ухожу.
— Боюсь, Мария Витальевна, я вынужден вас разочаровать. Это не то медицинское заведение, из которого можно выйти по собственному желанию. Нужно заключение врача, что вы здоровы, а я такое дать не могу. Увы. — и снова улыбка.
С каждым ее появлением мне все больше хотелось оскалиться и зарычать, потому что в ней не было ничего человеческого. Только холод, равнодушие и ноты какого-то потаенного садистского удовлетворения.
Что за клиника такая дурацкая, раз подобных недоврачей допускают к пациентам? Ему только в зверинце работать или с умалишенными общаться…
Меня будто кипятком окатило. Обварило с ног до головы, не оставляя живого места.
В глазах общественности муж — самоотверженный отец-спаситель, а я – чокнутая мамаша, которая из-за ревности чуть сама не сиганула под колеса автомобиля, да еще и ребенка едва не угробила.
— Это клиника для душевнобольных? — прошептала я, сраженная чудовищной догадкой, — Семён отправил меня в дурдом?
— Ну-ну, не надо так переживать, — миролюбиво сказал врач, — ваш муж очень за вас переживал, просил вылечить.
— Не надо меня лечить. Я в полном порядке.
— Он так не считает. И очень переживает, как бы вы снова не попытались навредить себе и собственному ребенку.
— Да ни черта подобного! Он просто хочет меня нейтрализовать! Убрать со своего пути и дальше жить в свое удовольствие, а дочь ему нужна для достижения целей.
— Абрамов предупреждал, что у вас бывают приступы паники, и порой вам кажется, что вас преследуют. Это лечится. Нужно пройти курс медикаментозной терапии, прокапаться, поработать со специалистами. И возможно потом, может через полгода, а может и позже – пока рано давать прогнозы – вам позволят выйти отсюда.