Шепот о тебе (ЛП) - Коулс Кэтрин

Если я могла отвлекаться на раздражение, то тоска по тому, что могло быть, не сбивала меня с ног. Но придется отпустить. Потому что я не могла смотреть в эти полные призраков глаза и делать Холту еще больнее.

В дверь постучали, а потом она открылась.

— Рен, — позвал Лоусон, заходя внутрь.

Я вышла в прихожую, Шэдоу следом:

— Нашел все, что нужно?

— Да. Окно на отпечатки тоже проверил, но ничего. — Он глянул в сторону машин: — Холт сказал, что ты не против, чтобы он остался.

— «Не против» — громко сказано.

— Могу его выгнать, — предложил Лоусон. — Тебе не обязательно это терпеть.

Где-то глубоко внутри что-то болезненно дернулось:

— Я не могу так с ним поступить.

Лоусон задержал на мне взгляд:

— Я никогда не видел двух людей, которые любили бы друг друга сильнее. Даже моих родителей. То, как вы всегда были вместе… словно чувствовали, где находится другой и что ему нужно, — он сделал вдох, — и давали это друг другу быстрее, чем кто бы то ни было.

— Ло… — выдавила я.

— Я не говорю, что вам надо бежать и жениться, но обидно, что вы не можете хотя бы снова стать друзьями. Такая забота… Надо бы хоть к этому вернуться.

Послышались шаги по дорожке, и я подняла взгляд на темно-синие глаза. Холт шел к нам с дорожной сумкой на плече. Я жадно впитывала все в нем, пока он двигался.

Видела, как белая футболка обтягивает грудь, как темные джинсы сидят на бедрах, как щетина на челюсти так и манит провести по ней пальцами.

Нет. Дружбы с Холтом не получится. Потому что он все еще зажигает мою кровь.



15

Холт

Доски пола тихо скрипели под ногами, когда я обошел гостиную, вглядываясь в темноту за окном. Мне понадобился всего час, чтобы запомнить, где лежит каждая предательская планка. Я мог бы пройти по этому домику совершенно бесшумно.

Но иногда эти звуки были утешением — напоминанием о том, что мир все еще чувствует наше присутствие.

Я замедлил шаг у окна и остановился. Раньше, стоя здесь с Лоусоном, я пытался взглянуть на все глазами того, кто мог прятаться в темноте. С этой точки был виден почти весь дом, кроме двух спален и единственной ванной. Прекрасный обзор на прихожую, коридор, гостиную. Почти вся кухня и добрый кусок верхнего этажа.

Мой взгляд задержался на лофте, и, даже чувствуя, как напряжение гудит в каждой мышце от мысли, насколько Рен здесь уязвима, я невольно усмехнулся. Она превратила пространство в импровизированный кинозал: глубокий диван вдоль двух стен, россыпь кресел-груш и экран проектора так, чтобы было видно отовсюду.

Интересно, сколько раз здесь крутили Маленьких женщин. Я, кажется, помнил фильм наизусть — столько раз Рен и Грей заставляли меня его смотреть. И я бы посмотрел еще миллион раз, лишь бы чувствовать, как Рен сворачивается у меня в объятиях, слышать тихие вздохи, как она задерживает дыхание в одних сценах и облегченно выдыхает в других.

Эти воспоминания были выжжены у меня в памяти. И, как бы они ни ранили, я бы не променял их ни на что.

Я заставил себя продолжить обход домика, проверяя замки на окнах и дверях. Почти все нуждались в замене.

Вернувшись к дивану, я сел и достал блокнот из своей дорожной сумки. Перерыв содержимое, я нашел карандаш и за следующий час набросал схемы каждой комнаты, отмечая места для камер и датчиков. У меня был приятель неподалеку, владелец компании по установке охранных систем, и он мог бы выслать мне все нужное оборудование.

Карандаш царапал бумагу, пока я составлял список того, что Рен потребуется для защиты дома. Но все равно что-то упускал. Я потер большим пальцем нижнюю губу, изучая схему. Ответ не приходил.

Я бросил блокнот на стол и подошел к сумке, вытащив изнутри небольшой матерчатый чехол. Он не казался чем-то особенным, но не раз спасал меня от собственного разума, особенно по ночам. Давал на что отвлечься. Помогал и на работе: когда команда застревала на сложном деле, они знали — оставь Холта наедине с часами, и решение найдется.

Расстегнув молнию, я высыпал содержимое на стол. У меня всегда было несколько разных часов — разных лет, марок, поломок. Сегодня я выбрал те, что купил на блошином рынке в Лондоне. Иногда попадались Rolex или Patek Philippe, иногда Timex или Swatch.

Эти выглядели как первые детские часы, может, из восьмидесятых. Циферблат в стиле арт-деко с яркими красками, лишь чуть поблекшими от времени. Секундная стрелка тикала, но застряла на одном месте.

Я достал набор миниатюрных отверток и вскрыл заднюю крышку. Через несколько минут часы были разобраны, и я уже осматривал поломку.

Поскрипела доска пола. Я мгновенно встал, выхватывая пистолет из кобуры за спиной.

Через секунду из коридора появилась Рен. Ее взгляд упал на оружие, и она нервно сглотнула.

Я медленно вернул пистолет в кобуру:

— Разбудил?

Она покачала головой, пряди волос упали на плечи волной, которую мне так хотелось провести пальцами.

— Нет.

— Сон не идет?

Рен усмехнулась без радости:

— А как ты думаешь? Вызов, который всколыхнул все прошлое, какой-то подозрительный тип вокруг дома, ну и бывший парень, устроившийся в моей гостиной.

— День еще тот. Выбрала уже, что из трех хуже?

Она издала неопределенный звук:

— Еще разбираюсь. — Ее взгляд упал на стол. — Что ты делаешь?

Я кивнул на свой способ выживания:

— Часы чиню.

Брови Рен приподнялись:

— Ты умеешь?

— И наручные, и настенные исправить могу. — Я кивнул на старинные на стене. — Они, кстати, отстают на четыре с половиной минуты.

— Я их для времени не использую. Для этого у меня телефон.

Я пожал плечами, хотя руки чесались снять их и привести в порядок:

— Все равно не помешало бы починить.

— Кто тебя этому научил?

Я снова сел на диван:

— Никто. Интернет иногда творит чудеса.

Рен сделала пару шагов вперед. Пустяковое движение, но для меня — целая победа.

— Круто, что ты этому сам научился.

Я поднял взгляд на нее:

— Хочешь посмотреть?

Она замерла, и я затаил дыхание. Она прикусила губу — тот самый знакомый жест, который всегда попадал прямо мне в грудь.

— Ладно.



16

Рен

Какого черта я творила? Это был классический глупый ход героини в фильме ужасов — когда она вместо того, чтобы побежать к соседям за помощью, снова влезает в дом, где ее поджидает маньяк.

И все же я шла прямо в логово убийцы, готовая на то, чтобы меня изрезали в куски. И, что хуже всего, я ловила себя на мысли, что оно того стоило, хотя бы ради того проблеска надежды в глазах Холта.

Я опустилась на диван, стараясь держаться как можно дальше от него. Ошибка. Стоило попасть в его орбиту, и вокруг закружился знакомый запах хвои с ноткой пряностей — наполовину утешающее объятие, наполовину беспощадный удар в самое сердце.

— Что с этими часами не так? — выдохнула я, цепляясь за любую тему, лишь бы не дать воспоминаниям прорваться наружу.

Взгляд Холта медленно скользнул по моему лицу, изучая. Даже моя лучшая маска для него была прозрачна. Нет, дело было не только в этом — он будто ощущал то, что я чувствовала, как если бы те же эмоции отзвуком проходили через него.

Он еще мгновение держал мой взгляд, а потом вернулся к разобранным на столе часам.

— У этих секундная стрелка заедает.

— Значит, они застряли во времени?

Холт кивнул:

— Они тикают, но не идут вперед.

— Как будто снова и снова переживают один и тот же момент, — пробормотала я. Боже, как я это понимала. И это почти всегда был самый страшный момент. Миг, когда мои глаза скользили по строчкам его письма, в котором он отпускал меня.