Огонь. Она не твоя.... (СИ) - Костадинова Весела

Нет. В это она поверить не могла — не хотела. В её картине мира у Ярослава не было жестокости, направленной на детей. И всё же… девочка его боялась. Не просто сторонилась, а цепенела при одном упоминании.

Вздохнула, потирая лоб и глядя на спокойную воду, по которой скользили грациозные птицы, кося на нее хитрыми глазами и ожидая хлеба.

Развернулась и поспешила к племяннице, на ходу доставая из сумочки телефон. И совершенно не заметила мальчишку на роликах, который врезался в нее со всего размаха. Всё произошло за секунду: громкий хруст, резкий рывок назад, и она полетела на асфальт, рефлекторно выбрасывая руки вперёд, чтобы защититься от падения. Асфальт встретил её жестко, безжалостно. Ладони содрало до крови, колени вспыхнули тупой, вязкой болью, сумочка, отлетев, раскрылась, как раковина, разбрасывая содержимое. Телефон, предательски выскользнув из пальцев, заскользил по плитке и замер в паре метров.

— Альбина! — визг Насти прорезал воздух, словно нож, наполнив его паникой и отчаянием.

Альбина стиснула зубы, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы — от боли, от неожиданности, от злости на весь этот чёртов день. Она не могла пока встать, стараясь удержать равновесие — и самообладание. Сквозь шум в ушах и капли крови, набегающей из ссадин, она уловила лёгкие шаги — Настя, босоножки которой застучали по дорожке.

— Все в порядке! — прошептала она, стараясь встать на ноги и оценивая масштаб повреждений: сломанный каблук Джимми Чу, порванные чулки, разбитая коленка, содранная, горящая огнем ладонь.

Перед ней суетился подросток, лет восемнадцати, с растерянным лицом и испуганными глазами, отчаянно пытавшийся собрать с асфальта её рассыпанные вещи. Он сжимал в дрожащих пальцах ключи, телефон, бумажник, судорожно запихивая их в ее сумочку и бормоча одно и то же, как заклинание:

— Простите… пожалуйста, извините… я не хотел… я не увидел вас…

— Все в порядке, — повторила женщина, опираясь на тонкое плечо племянницы и поднимаясь на ноги, чертыхаясь себе под нос.

— Но похоже наша прогулка сегодня подошла к концу, — усмехнулась она, глянув на Настю. — Помоги дойти до скамейки. Спасибо, — она приняла у мальчишки свою сумку и тот, поняв, что ничего ему не грозит, тут же умчался прочь, и сам серьезно напуганный происшествием.

Минут через десять, когда боль немного унялась, а Настя доела мороженное, обе медленно направились к выходу из парка. Альбина шла прихрамывая, мечтая скорее добраться до машины, чтобы сменить сломанные туфельки и выпить аспирина.

Около выхода она краем глаза заметила наряд полиции, но спокойно прошла мимо них.

— Гражданка, — вдруг окликнул ее один из полицейских. — У вас все в порядке?

— Да…. — скривилась она, висок прострелило болью, — я упала.

— Можно ваши документы? — полицейский подозрительно зыркнул на нее болотными глазами.

Альбина прищурилась, на мгновение забыв про ноющую боль в колене. Она инстинктивно прижала Настю ближе к себе и шагнула вперёд, разворачиваясь корпусом, так, чтобы девочка оказалась чуть позади неё — привычное движение, инстинкт защитника, выработанный за годы работы с самыми разными людьми и в самых разных ситуациях.

— У меня всё в порядке, — повторила она спокойным, но хрипловатым от усталости голосом. — Споткнулась, упала. Спасибо, уже обработала.

— Документы, пожалуйста, — настойчиво повторил он, с оттенком недоверия и явным намерением не отпускать просто так.

— Вы имеете основания для проверки? — теперь в голосе Альбины проступила сталь. — Или я чем-то нарушаю общественный порядок?

— Не я инициировал проверку, гражданка, — флегматично отозвался второй, старше и внимательнее, до сих пор молча державшийся в стороне. — Поступил звонок — наша обязанность проверить.

— Проверить что, простите? — настойчиво пыталась добиться ответа Альбина, чуть прищурив глаза.

— Отработать вызов, женщина, — голос полицейского стал более грозным. — Документы предъявляем!

Стиснув челюсть, Альбина молча расстегнула сумочку, проклиная про себя происходящее и мысленно составляя план звонков: первым будет начальник районного МВД, и разговор обещал быть недружелюбным. Она нашла паспорт и водительские права, потянулась за ними — и тут, совершенно внезапно, что-то из ее сумки упало на асфальт.

— О-па! — хмыкнул младший полицейский, мгновенно наклонившись. На его ладони оказался прозрачный зип-пакет с белым порошком.

У Альбины в одну секунду подскочило давление. Кровь отхлынула от лица, в животе неприятно сжалось. Она не сразу смогла выдавить из себя хоть слово. Пакет в руках полицейского выглядел как нечто абсурдное, как чужой предмет на её собственной сцене — неподходящий, невозможный, опасный. И всё же он был здесь.

Она похолодела.

— Это не моё, — выдавила она, слыша, как дрожит голос, и ненавидя себя за это. — Я не знаю, откуда это.

— Да вы что? — насмешливо протянул младший, приподнимая бровь и заглядывая ей в глаза. — А вот это всегда самая любимая часть. Не знаю, не моё, впервые вижу. Давайте сумочку. Полностью.

— Вы сейчас совершаете очень серьёзную ошибку. — отчеканила Альбина, судорожно соображая, кому стоит позвонить в первую очередь, — Если вы считаете, что это доказательство чего-либо, вызывайте следственную группу. Я не дам вам копаться в личных вещах без понятых и протокола.

Младший дернулся, будто хотел возразить, но старший — всё ещё спокойный, но теперь явно напряжённый — осторожно перехватил у него пакетик, внимательно разглядывая.

— Ты видел, как это выпало? — спросил он ровно.

— Ну… вроде да, — замялся младший, — ну, выпало же…

— Ясно. — Старший убрал пакетик в маленький зип-пак для улик, щелчком застегнув. — Так. Госпожа Ковалева, вы имеете право на адвоката. Либо прямо сейчас добровольно проедете с нами в участок, либо мы вас оформляем по статье о неподчинении.

Альбина молчала. Настя, прижавшись к её боку, дрожала. В карих глазах — ужас и детское непонимание происходящего. А у Альбины в голове бешено стучала только одна мысль: это подстава. Грубая. Топорная. Наглая.

Сука!

Ярослав!

Чтоб ты….

— Хорошо, — выдохнула она, взяв себя в руки. — Я поеду. Только девочка — не при чём. Дайте позвонить, чтобы ее забрали. Сейчас же.

Полицейские переглянулись. Тот, что старше, кивнул.

— Сейчас проедем в участок, а там вы позвоните кому нужно и девочку заберут.

С этими словами он подтолкнул женщину к служебной машине. Альбина, крепко сжав руку племянницы, подчинилась.

15

Уже в отделении полиции, сидя на неудобном пластиковом стуле в маленькой комнате для временного содержания, Альбина впервые за долгое время ощутила, что её по-настоящему подташнивает. И не от боли — кровь на коленке давно засохла, да и ладони почти не ныли — и не от страха. Не от паники, нет, потому что паника была ей чужда, но от холодного, липкого осознания того, насколько нагло, демонстративно ей нанесли удар. Она повидала многое: подставы, интриги, закулисные войны, шантаж и ложь. Но ещё никогда удар не был нанесён так точно и так близко к сердцу. Почти филигранно. И именно это не давало ей покоя.

Она знала: ситуацию из-под контроля не вышла. Есть связи, есть ресурсы, есть, в конце концов, мозги — и если действовать быстро, спокойно и по всем правилам, то из этой истории можно выйти. С потерями — безусловно. Но и без катастрофы. Тем не менее, мысль о том, как легко можно было её подловить, поймать в уязвимый момент — с ребёнком, с полным отсутствием контроля над происходящим, — жгла изнутри как кислота. А больше всего вызывало ярость то, насколько предсказуемо это выглядело. И она проморгала. Позволила себе быть уязвимой.

Настя тем временем сидела в углу комнаты, тихая, сжавшаяся в комочек, прижав к себе свою ужасную белку. Глаза у девочки были испуганные, огромные, и смотрели на тётку с тревожной настороженностью, как будто она боялась, что теперь и Альбина исчезнет — так же, как мать, бабушка и прежняя жизнь. Женщина заставила себя выпрямиться, придала лицу подобие спокойствия и даже натянула на губы некое подобие улыбки, хоть внутри всё кипело. Эльвира. Опять она. Даже будучи вне игры, даже лежа овощем в больнице — эта женщина умудрялась рушить её, Альбинину, жизнь. Теперь — через дочь.