Как во сне (СИ) - Резник Юлия

Эльбрус встречал меня голым торсом. Конечно, не таким рельефным, как на пике формы, когда он одним за другим завоевывал все возможные чемпионские титулы, но вполне сносным для мужика его лет и образа жизни, больше не предполагающего тренировок нон-стопом.

– Вот! Надевайте. Галстук или шейный платок?

– Никаких платков. Я в нем как павлин.

– Зато он не так сильно душит.

– Да лучше я умру от удушья, чем выйду в люди как последний петух!

Я опять закатила глаза. Ага. А что мне оставалось? Кавказский мужчина, каким бы либеральным он не был – все же остается кавказским мужчиной.

– Выше речь шла о павлине.

– Павлине-мавлине – один черт! – вяло огрызнулся Эльбрус, тяжело опускаясь в кресло. – Иди, Уль, мне еще позвонить надо.

Что мне оставалось, когда он так настойчиво меня выпроваживал? Только оставить его наедине с горем. Ну, я и поплелась к двери. А на полпути замедлилась. Свернула к стенке, за дверью которой прятался небольшой бар, плеснула в стакан на пару пальцев его любимого коньяка – единственного алкогольного напитка, который Калоев мог себе позволить выпить, поставила перед его носом и, наконец, вышла.

Мне тоже нужно было принарядиться. Не зря же я наняла стилиста, чтобы выглядеть на все сто. В смысле… Насколько это в принципе было возможно в моем случае. И нет, я не какая-нибудь уродка. Что, впрочем, не объясняет, почему у меня совершенно не складывается на личном фронте. Ладно, раньше мне просто было не до парней. Но теперь-то я готова к романтическим отношениям. Наверное, рано или поздно к этому приходят все нормальные девушки. Просто я в этом смысле поздняя. И, казалось бы, ничего критичного в этом нет, главное, что я все-таки созрела. Даже стала засматриваться на чужих детей, примеряя на себя роль мамочки. Но как-то так вышло, что имея довольно обширный круг общения, целую кучу друзей-мужчин и острую потребность в любви, я так до сих пор ни разу и не влюбилась. Да и ко мне никто не лез с чувствами…

– Ты же бро, – пояснил мне однажды один из моих приятелей.

– М-м-м. И что это означает?

– Ну… Ты друган, свой в доску парень. – Ваган развел руками. – Друганы не будят в тебе… эм… плотского желания.

Я ужасно смутилась. И чтобы скрыть этот позорный факт, обстебала бедолагу на предмет высокопарности его высказываний. Это ж надо, как закрутил – плотского желания. Боксерам и слов таких не положено знать! Ржали мы так, что тряслись стены.

– Ну вот. А я про что? С телкой даже эту ситуацию невозможно представить.

– Да почему? – психанула я.

– Да потому что с ними любой разговор – прелюдия, – скабрёзно хмыкнул. – А с тобой нормально можно побазарить, да? Без ужимок и хороводов. Пойду отолью. Ты пописать не хочешь?

– Пф-ф-ф. Нет. Вали.

Отгоняя настигшие меня воспоминания, снимаю с дверной ручки висящий на ней чехол с платьем. Пакет с туфлями дожидается меня в шкафу, там же, где и пальто. Хоть бы не переломать ноги на этих ходулях, господи! Пусть я никогда и не стеснялась своего роста, установка, что каблуки – вообще не моя тема, была во мне непоколебимой. Впрочем, Рите-стилистке мои установки были до лампочки. Выслушав мои невнятные блеяния, она покрутила пальцем у виска и потащила меня к первому же приличному обувному, а там… Там, наверное, все же сыграло роль, что я девочка. Я просто влюбилась в эти босоножки. Серебристый металлик, тонкие ремешки и будто крылышки феи на задниках… В таких туфельках даже мой сорок второй размер казался изящным.

– Эльбрус Таймуразович, я вам не нужна? – Молчание. – Мне просто нужно отойти переодеться, и все такое… – вздохнула я.

– Иди, – раздался глухой ответ.

– Если что – буду на телефоне. Начало в семь.

– Я запомнил это, несмотря на то, что меня изредка били по голове.

Это правда. Он мало пропускал.

Я широко улыбнулась. Все-таки мой шеф мировой мужик. Не зря я как пришла к нему еще на практике, так до сих пор и сижу у него в приемной. Хотя уже могла бы пойти на повышение, о чем мне при каждом удобном случае напоминал отец. Да и денег я могла бы поднимать в разы больше. Но, наверное, потому что как раз в деньгах я особенно не нуждалась, главным фактором в выборе места работы для меня стала атмосфера в коллективе. То, что я шла в офис, если не как на праздник, то вполне себе с радостью. И каким бы загруженным не был мой день, возвращалась домой с ощущением, что все я делаю правильно.

– Тогда я вас буду ждать на входе.

Неожиданно, когда я уже собралась уходить, дверь в кабинет Калоева распахнулась.

– Подстрахуй меня если что.

– А?

– Я не в форме сегодня, Уль. Ты за старшую, ладно?

– Ну, окей. Думаю, я справлюсь.

Глава 2

«Просто накрась губы красным… – говорила моя стилистка. – Просто, блин, накрась». Как будто это легко – накрасить! Да я уже пятнадцать минут пытаюсь провести ровную линию, а все никак. Подтерев консилером косяки, я еще раз придирчиво осмотрела себя в лупе и решила, что лучше я точно не сделаю. Осталось по бровям пройтись гелем. И все.

Закончив, я отошла на пару шагов, чтобы рассмотреть полученный образ в целом. Ух! Медленно, будто завороженная, покрутила головой. Отступила еще на шаг. Провела ладонями по бокам, разлаживая складочки на ткани. Зря я переживала, что платье слишком короткое. Нет, оно, конечно, короткое, тут спорить глупо, но не настолько, чтобы его требовалось постоянно одергивать. А мои ноги… Ритка все же права, мои ноги при такой длине казались действительно бесконечными.

Я широко улыбнулась. Настроение скакнуло вверх. Проблемы шефа, конечно же, не забылись, но уже не перетягивали на себя все мое внимание. В душе появилось место для радости и того самого предвкушения, без которого не обходится ни один Новый год. Сейчас и впрямь казалось, что чудо близко. Его предчувствие давало о себе знать сладкой щекоткой, которую обычно можно почувствовать на качелях, если сильно их раскатать.

Кивнув себе, я побросала в сумочку косметику и поспешила к лифтам. И то ли казалось, то ли правда так было – вслед мне летели наполненные искренним мужским интересом взгляды. Вот почему, дойдя до цели, я почти поверила в собственную неотразимость. Охладил меня Калоев, лицо которого при моем появлении осталось совершенно бесстрастным. Точно так же он на меня смотрел… примерно всегда. А ведь я так рассчитывала получить комплимент. Просто потому что, как любой кавказец, Калоев знал в них толк и не считал зазорным или к чему-то обязывающим их озвучить. Мне так это было нужно! Почему-то именно будучи красивой как никогда, я вдруг почувствовала себя абсолютно беззащитной перед чужим мнением.

– Ты не видела, Крючков уже тут?

– Я только подошла.

Настроение испортилось в один миг. Мне даже пришлось фильтровать тон, чтобы у шефа не возникло ко мне вопросов. Рассердилась на себя. На собственные идиотские и до маразма нелепые обидки. Напомнила себе о том, что вообще-то я на работе. И Калоев абсолютно точно не обязан пестовать мои фантазии и женские комплексы, когда у него самого полон рот проблем. Даже если раньше он соловьем разливался, отдавая дань женской красоте.

– Пойдем, поищем. Я его оближу и домой поеду… Гори оно все огнем.

Ну, поболтать с министром спорта – святое дело. Только вот…

– А спонсоры? А рекламодатели? – возмутилась я. Калоев в ответ зыркнул на меня, не скрывая раздражения.

– Они хотят тебя видеть, Эльбрус Таймуразыч. Я только подстраховать могу, как мы и договаривались.

– Ладно, только далеко не отходи.

Не отходить не вышло. Потому что очень скоро вокруг меня собралась толпа воздыхателей. Я не могла понять, прикалываются мужики, или они действительно разглядели во мне все то, чего в упор не видели раньше, но не реагировать на их галантные подколы, приглашения потанцевать и попытки скормить мне чего-нибудь вкусненького я не могла. А они как будто реально соревнование устроили – кто меня очарует больше. Через пару часов к моей свите успели присоединиться не только спортсмены, но даже наш офисный айтишник и помощник министра спорта. Было пьяно и весело. Ведущий отжигал, красиво украшенный зал подмигивал огоньками, хрусталь звенел, пахло сосной и ядреной смесью парфюма, мускуса и тестостерона – все же среди присутствующих было подавляющее большинство спортсменов. И даже озабоченный своими проблемами Калоев стал бросать на меня задумчивые долгие взгляды, словно пытаясь понять, с чего вдруг все так оживились.