Наоми Хинц - Любовь и смерть на Гавайях
Сара пробурчала, глядя на термометр:
— Ну, чего я не выиграю на этот раз?
Миссис Харр досчитала пульс Сары, аккуратно записала его и лишь после этого воскликнула:
— Какое неправильное отношение к жизни! Нет, Сара, милочка, всякий раз, когда вы вступаете в соревнование, вы должны говорить себе: я выиграю, я непременно выиграю. На этот раз вы выиграете яхту! Помяните мое слово.
— Хорошо! Отлично. Положите бланк вон туда, на ту стопку, где остальные…
— Я знаю, что вся больница собирает для вас эти бланки. От вас требуется лишь заполнить и отослать. А когда придет лето, когда вы поправитесь, то поплывете в выигранной вами яхте, закутавшись в выигранную норковую шубку, сверкая выигранным бриллиантовым кольцом и слушая магнитофон с годовым запасом бесплатных кассет.
Миссис Харр запрокинула назад голову и громко захохотала, очень довольная собственным остроумием. Миссис Харр всегда умела поднять настроение! Сара послушно улыбнулась.
Все еще продолжая радоваться своей шутке, миссис Харр быстро вынула термометр, записала температуру, потом сказала:
— А теперь снимите ночную рубашку и наденьте этот прелестный наряд. Завтрака сегодня не полагается. Но вы это и так знаете. Сейчас я сделаю вам маленький укольчик, вроде того, что вам делали перед той пункцией. Ну-ка, ну-ка, давайте я вам помогу. Скажите, почему же такая прелестная молодая женщина, как вы, и не замужем?
Если и существовал ответ на этот вопрос, Сара пока что не могла его найти.
Взгляд миссис Харр впился в лицо Сары, а рука схватила шприц и ватку, лежавшие наготове.
— Просто вы, наверное, как говорится, папина дочка. Да, да! Я это сразу поняла, как только увидела ваших родителей. Когда они пришли вас навестить. Они оба очаровательны, но ваш отец — вылитый школьник, долговязый школьник.
— На самом деле он директор школы. Мама очень расстраивается, что он выглядит так молодо, и она старается воспрепятствовать этому любыми способами — диетой, упражнениями… — Сара закатала рукав грубой ночной рубашки, почувствовала холодок от спирта, которым миссис Харр протирала место будущего укола. Затем в кожу вонзилась иголка. Миссис Харр делала уколы с таким веселым напором, что боли почти не чувствовалось.
— Подержите ватку! — распорядилась она и понеслась к следующей жертве.
Когда в палату вошел доктор Дарем, Сара по-прежнему прижимала ватку. Ей сразу сделалось легче от его спокойных манер. Он взглянул на температурную карту, а затем улыбнулся своими добродушно глядевшими на нее карими глазами.
— Ну как наша девочка сегодня? Хорошо спала? Никакой тошноты, дурноты?
— Нет, какая уж тут тошнота, раз вы мне все рассказали, что и как, — отозвалась Сара, обрадованная его появлением. — Я знаю, что со мной будут делать.
— Ну, что ж, вам ввели демерол и скополамин. — Доктор Дарем приставил стул к кровати Сары. — Во рту, правда, может появиться некоторая сухость, но вообще это хорошее сочетание. Немножко притупляет сознание. Кажется, что все происходит во сне… Вы будете в сознании, но не волнуйтесь: вы мало что запомните. Через час за вами придут и спустят в нашу лабораторию — это нечто вроде операционной.
— А вы туда тоже придете?
— Ну конечно. Правда, проделает все это другой врач, но я буду рядом.
— Отлично. Если вы будете рядом, я согласна! А что потом?
— Сначала они введут немножко прокаина в пах, чтобы вы ничего не чувствовали, потом сделают маленький надрез, чтобы можно было ввести в бедренную артерию катетер. Он тонкий и мягкий — словно хорошо сваренная макаронина. Его будут проталкивать все дальше и дальше, пока он не достигнет сердца. Потом в артерию введут красящее вещество и начнут делать рентген, снимок за снимком. Вы услышите «бу-бу-бу» — это будут падать кассеты. А я буду стоять рядышком и смотреть на экран.
— Но если что-то там окажется не так, вы мне скажете? — осведомилась Сара, стараясь скрыть волнение.
— Да. Вообще-то снимки еще потребуют подробного изучения, но если что-то не в порядке с сердцем, то, конечно, я смогу сказать это сразу же. Учтите, Сара, это ваш последний анализ. Вы пожаловали к нам с жутковатым набором симптомов. У вас подозревали страшные вещи — болезнь Ходжкинса, лейкемию, лимфосаркому, сложную миелому, серповидноклеточную анемию, но мы по очереди отбрасывали один страшный недуг за другим. Ваши клетки в полном порядке, вы уж мне поверьте. Надеюсь, что после этого анализа мы со спокойной душой сможем отправить вас домой, удостоверившись, что вы совершенно здоровы.
— У меня уже начинает немного кружиться голова, — призналась Сара. — Все плывет…
— Отлично. Вот вы и вплывете в нашу лабораторию кардиологических исследований. — Доктор Дарем похлопал Сару по руке и поднялся со словами: — До скорого свидания.
Какой симпатичный человек, подумала Сара. Очень милый, несмотря на его животик.
Когда за ней пришли, Сара не знала, сколько прошло времени после укола: несколько минут или час. Ее переложили на носилки, пристегнули ремнями, и она поехала на каталке по коридору. Сара почувствовала, что спускается в лифте, потом каталка остановилась в другом коридоре. Она прикрыла глаза, чувствуя себя вполне умиротворенной. Голова кружилась, но все равно никаких неприятных ощущений это не вызывало. Санитар произнес фразу, из которой Сара поняла, что она будет тут какое-то время, пока он сходит в лабораторию и узнает, можно ли ему доставить пациентку.
Сара хотела сказать: «Не торопитесь», но губы совершенно не слушались ее. Ей было странно, что во рту так пересохло, а пить вовсе не хотелось. Вскоре ей показалось, что над ее головой начали шептаться двое мужчин.
— Это та самая?
— Да, та самая.
— И она должна?..
Должна что? Умереть? Сейчас, еще немного, и она сумеет поднять голову и напугать их…
— Такая молоденькая. Вы уверены, что она…
— Я просмотрел ее историю болезни. У нее нет шансов.
Сара заставила себя открыть глаза. Но когда она приподняла голову, то увидела только два удалявшиеся силуэта. Хотя Сара и была пристегнута ремнями к каталке, она стала извиваться, стараясь освободиться. По коридору туда и сюда проходили люди, в том числе врачи и медсестры. Прошел санитар, кативший тележку с грохотавшими бутылками.
«Это у меня нет шансов?»
Как странно. Похоже, когда в голове окончательно прояснится, ей придется всерьез поразмыслить над этим. Это вполне заслуживало внимания. Нет шансов.
Но тут вернулся ее санитар, и каталка двинулась дальше. Ехать пришлось недолго. Они завернули за угол и оказались в помещении, очень похожем на операционную. Судя по всему, это была та самая кардиологическая лаборатория, о которой говорил ей доктор Дарем.
