Евгений Щуров - Взгляд со второго этажа
– А я тоже росла в деревне, без достатка. Это уже во времена перестройки папа очень удачно вел фермерское хозяйство, скупил акции «Газпрома» у всей деревни, продал государству свою землю под строительство какой-то стратегической трассы. И купил эти фабрики, а мы стали буржуями, – я засмеялась. – Как вспомню себя в детстве, так мурашки по коже. Одно платье да одни туфли, да одно пальто на осень, зиму и весну. Еда почти вся с огорода, ничего особо в магазине и не покупали. Уже когда деньги появились и мы сюда переехали, стала от деревенских привычек отвыкать. А в институте меня долго ещё «деревней» обзывали… Я и сматериться могу.
– Я тоже, когда достанут.
Сидящие за столом разделились на группы, беседовали. Кто-то попрощался и уехал.
– Может, пойдём наверх? Чай? Кофе? – предложила я Наталье.
– Я кофе предпочитаю, – сказала Наталья. – Крепкий. Тогда я в тонусе. Особенно сваренный в турке.
– Сейчас Лена сделает, – я поблагодарила гостей, что пришли помянуть Семёна Арсеньевича, мы поднялись и вышли из столовой.
– Может, посидим ещё в саду, поболтаем? – мне уже не хотелось так быстро отпускать эту уверенную в себе женщину. Но у неё дома сын несовершеннолетний, нельзя её задерживать по собственной прихоти.
Мы прошли в сад, я заказала Лене сварить кофе Наталье и чаю себе.
Лена принесла кофе и чай. Мы с новой подругой болтали о том о сём. О нарядах, еде, детях, немного о мужчинах. Ната сообщила, что её нынешний гражданский муж устраивает её во всех отношениях, и они даже подумывают ещё об одном ребёнке, или сколько Бог даст.
– Ты что? В нашем-то возрасте? – искренне удивилась я.
– А что такого? Я здорова, друг не пьёт, не курит, зарабатываю я неплохо. Дети вот-вот станут совсем самостоятельными. Я вполне готова снова почувствовать вкус материнства.
– Не знаю. Мне было бы страшно, – проговорила я медленно. – Впрочем, у меня и на примете никого нет. Да и негоже с кем-то связываться через несколько дней после похорон мужа.
– Ничего, придёт время! – подбодрила Ната. – Ты красивая, молодая, богатая.
– Ладно тебе! Посмотрим! Надо ещё сыночка выучить и от армии спасти.
Наталья засмеялась.
– Спасти! Ольга, это смешно. Ладно, когда серьёзно займёшься своими проблемами, позвони мне, у меня есть в друзьях некий влиятельный вояка из горвоенкомата. Он поможет.
– Спасибо! Я обязательно воспользуюсь твоей помощью! Папа даже говорить об этом не хочет, будто и не его это внук.
– Может, он прав, а не ты?
– Нет! Я права! И это не обсуждается больше! Да! Хорошо?
– Хорошо, Оль. Я не подумала, что для тебя это так серьёзно.
– Ещё как серьёзно! – очень эмоционально воскликнула я. – Понимаешь, я должна его охранить от всех напастей и бед. Года три назад он мне сказал: «Мама, ты своих котов любишь больше, чем меня». Я аж остолбенела! И прозрела, что сын – святое в моей жизни!..
– А вы с ним в церковь ходите? – тихо задала вопрос Наталья.
– Нет. Он не может долго в церкви находиться, да и у меня голова и ноги начинают болеть.
– Плохо, – Наталья помолчала. – Ну это ваше личное дело!
– А ты ходишь?
– Да, на каждую воскресную службу. Правда, пост не всегда держу, – улыбнулась Ната, разрядив обстановку. Мне стала неприятно, что я ничего почти в религии не понимаю, что прислушиваюсь к тем из нашей деревенской родни, кто что скажет.
– Как говорит Ванечка, Бог у меня в душе, если Он вообще есть. Я его пытаюсь убедить, что Бог есть, но доказать не умею. Ваня говорит, если есть Бог, почему Он так несправедлив к окружающим, к нему в частности. Вообще, я с ним отчасти согласна: не понимаю, зачем надо ходить на службы, читать дома эти молитвы, я ведь не грешная. Моя тётка говорила, что аборт – смертный грех. Да, были у меня аборты; но если это смертный грех, то ад будет состоять из женщин больше, чем наполовину… А по воскресеньям и церковным праздникам работаешь? – спросила я её.
– Знаешь, нам батюшка говорил на проповеди: «Если ты утро воскресенья проводишь на Божественной литургии, если ты регулярно исповедаешься и причащаешься, если ходишь в храм по праздникам – в эти дни у тебя нужды нет работать. Если церковь ты посещаешь раз-два в год, заходя на десять минут поставить свечку, – можешь без особого страха работать по воскресеньям, нет в этом греха». Вот так!
Тема меня задела за живое, и я переменила её.
– Ну а в Париже вместе жить будем? – спросила Наталью.
– Как скажешь. Можно в одном номере, хочешь – в разных, – она хитро улыбнулась. – Мало ли что тебе на ум придёт?
– Нет, что ты! Давай жить вместе! – запротестовала я.
– Давай! Может, сын мой в гости заедет, я вас познакомлю…
– Да! Я тебя ещё попозже со своим познакомлю. Представляешь, у него подружка, как её, креолка! Я в шоке!
– Не переживай! Мой Борис тоже с какой-то иностранкой дружит, – подбодрила Ната. – Может, будут у нас интернациональные внуки!
Она засмеялась негромко. В сад вышел папа.
– Ну вот и хорошо, Натали всё ещё здесь, – он потёр руки, подошёл к нам. Чмокнул меня в щёку. – Познакомились?
– Уже подружились даже, кажется, – весело добавила я, взглянув на переводчицу. Наталья кивнула головой в знак подтверждения.
– Тогда я на пару минут ещё раз украду Натали пошептаться о делах.
– Шепчитесь, я помогу на кухне.
– Мы быстро, – сказал папа.
Они с Натальей отошли, я допила чай. «Приятная женщина, – уже думала я. – Вежливая. Простая, умная и красивая, а какая уверенная – троих детей воспитала да ещё не против родить! Вот этого пока не понимаю. Я, наверно, раскидала бы свою одну большую любовь на всех детей, и каждый остался бы немного обделённым. Но я ей совсем не завидую. И ревновать бы никогда не смогла. Не дай бог! Впрочем, нам с ней нравятся, наверно, разные типы мужчин. Ой, а я даже не знаю, какой тип мужчин мне нравится!»
Я улыбнулась сама себе. Вот такая я верная была жена! Семён не ценил. Земля ему пухом: о мёртвых или хорошо, или ничего. Помолчу.
Я прошла на кухню и предложила Лене и Коле свою помощь в мытье посуды, частично скопившейся после ухода нескольких гостей. Они дружно стали отнекиваться, мол, со всем справятся сами. Я настойчиво повторно предложила помочь, и тогда Лена распорядилась мыть посуду.
Я принялась за работу.
Я успела только поставить в посудомоечную машину тарелки, как зашли сынок с Викторией. Конечно, всё бросила и побежала к ним.
– Хорошо, что зашли, – радовалась я. – Николай, передайте Наталье Пьеровне, что я наверху, у сына, пусть зайдёт, – и продолжала разговор с сыном: – Приехала переводчица, что со мной поедет, такая хорошая женщина! Мы с ней, кажется, подружились. Представляешь, у неё трое мальчиков! Примерно твоего возраста, а старший учится в Париже, – тараторила я, пока ребята поднимались к себе. Я шла с ними.
