Евгений Щуров - Взгляд со второго этажа
Молодая женщина среднего роста, стройная, светловолосая, с голубыми глазами. Бёдра почти такие же широкие, как у меня, только в талии пошире, средних размеров бюст. Одета Наталья была в светло-голубой брючный костюм, жёлтую футболку с какой-то надписью на груди. Не люблю жёлтый цвет одежды!
– Здравствуйте! – приветствовала она меня. – Ольга Борисовна?
– Добрый день, – изобразив лучезарную улыбку, ответила я и встала с постели. Мы пожали друг другу руки. – Присаживайтесь.
Наталья прошла к окну и села в кресло. Походка у неё была мягкая, вкрадчивая, как бы неуверенная. В отличие от моей. Я хожу очень уверенно.
Какое-то мгновение мы с любопытством рассматривали друг друга. Потом Наталья спросила:
– Ольга Борисовна, вы когда-нибудь бывали во Франции?
– Нет, не пришлось как-то. Давайте на «ты» и зовите меня по имени, пожалуйста! – попросила я.
– Давайте, так будет проще в путешествии.
– Ну, расскажи о себе, – попросила я.
– Профессиональный переводчик: французский, английский, немецкий; разведена, воспитала троих сыновей… Ну ещё не совсем воспитала, – засмеялась она. – Старшему двадцать один, среднему девятнадцать, младшему семнадцать. Живу с младшим сыном, в одиннадцатый класс пошёл, остальные разъехались кто куда. Старший учится в Париже, надеюсь, встретимся, средний в армии, вот, скоро должен вернуться.
– Ой, и ты не боялась его в армию отправлять?
Наталья удивилась:
– А чего бояться? Почти все служат. Всего год. Главное, свой стержень проявить в первые дни. А у моего Бориса стержень лидера есть, уже сержант…
– Наташа, но ведь там страшный беспредел! Как в тюрьме! Дедовщина!
– Да брось, Ольга! Всё гораздо лучше, чем ты думаешь. В армии. Борис, правда, привилегированный вояка, снайпером служит. Он ещё до армии стал КМС по стендовой стрельбе.
Я немного помолчала.
– А я боюсь своего Ванечку в армию отдавать, да! Всё сделаю, чтобы его отмазать!
– Ну и зря, – решительно произнесла Наташа. – Он в армии ещё возмужает. Станет мужчиной, настоящим. Это не слова, это реальность, Оля!
– А я не верю в эту реальность! Ванечка такой беззащитный!
– Да какой же он беззащитный? Он у тебя в Англии учится, один. Чего же ты переживаешь? Самостоятельная жизнь – хорошая школа для армии, – пыталась убедить меня Наташа.
– Наташенька, я не представляю своего сына в военной форме, замученного и заморенного!
– Да всё это в прошлом, Ольга! У меня и старший, Павел, отслужил, потом уже во Францию поехал учиться. Всё в порядке, главное, позитивно смотреть на жизнь.
– Он же у меня один, – тихо проговорила я.
– А что, разве имеет значение, сколько у тебя детей? – тихо, но твёрдо спросила Наталья. – Я всеми своими детьми дорожу одинаково. И защищать, и сочувствовать, и скорбеть, не дай бог, буду о любом.
Мы посидели молча, думая о своём, о детях, наверно. Я, по крайней мере, думала о Ване.
– Понимаю, – сказала я. Хотя совсем мне была непонятна эта красивая, уверенная в себе женщина. Что-то было в ней неприемлемое мной, моей внутренней философией.
Тем временем в столовой стали собираться гости. Папа позвал нас вниз. Из родственников Семёна Арсеньевича пришла только заплаканная сестра его матери, тётка. Родителей не было. Она единственная оставалась в вуали. Папа оказывал внимание всем приходящим, служил этаким распорядителем. Появилась и Люся, новая жена отца. Она выглядела хорошо в траурном дорогом брючном костюме. И всё равно я её выносила с трудом, чем и поделилась с Натой, севшей рядом со мной.
– Оля, да она ничего! Ревнуешь? Сколько ей? – спросила Ната.
– Пятьдесят два, – отчеканила я, как приговор.
– Да она молодец для своих лет!
Я пожала плечами и промолчала.
Наконец все расселись. Немного выпили. Вспоминали Семёна. Ровно в семь появились Ваня и Виктория, полные достоинства и соответствующей скорби. Все приглашённые приподнялись и пожали сыну руку с короткими спичами соболезнования. Что было ранее преподнесено и мне. Я была уже одета в тёмно-серое платье, чёрные колготки и чёрные, но открытые туфли. Папины ювелирные подарки сверкали на мне. Из всей нашей компании выделялась только Наталья в светлом голубом костюме и жёлтой майке, которая уже не казалась мне противной. Кушали и выпивали немного. Разговоры были сдержаны и немногословны. Папа спросил тётку Семёна:
– Родители не придут?
– Нет. Они хотят побыть вдвоём, – ответила та.
– Ну им виднее.
– Они так его любили! – всхлипнула тётка.
– Ну-ну! Не плачьте, – сказал папа. – Скорбь для нас всех одна… Мы все его любили.
– Но каково родителям! – не унималась тётя, постоянно промокая глаза платком.
– Бог воздаст злодею! – серьёзно сказал папа.
Мы с Натой тихонько разговаривали.
– Скажи, Оля, ты любила своего мужа?
– Не знаю. Наверно. Но очень недолго.
– А почему недолго? – спрашивала Наталья.
– Поймёшь меня, если я скажу, что влюблённой была, когда поняла, что беременна. А сейчас думаю, что эта была не любовь, а огромная благодарность за будущего ребёнка.
Наталья слушала, глядя мне в глаза. Я вспомнила те далёкие годы, когда была счастлива именно потому, что беременна, стала взрослой, получила доступ в настоящую жизнь!
– Семёну сказала, что жду от него ребёнка, только на шестой или седьмой неделе беременности. Он был вроде рад, подарил мне красивую золотую цепочку, предложил выйти замуж. Какое-то время всё было хорошо, а потом Семён начал гулять… по бабам, ну ты понимаешь! Я всё ему прощала, злилась, ругалась, конечно. Старалась сохранить семью, да. Так, всё переменно было, он каялся, извинялся, какое-то время всё было хорошо, потом опять срыв. Пьянство, женщины… В общем, последние месяцы и не спали даже вместе. А ты чего развелась?
– У меня всё прозаичнее. Он полюбил другую женщину. Вот и всё. Честно сказал, и я его сразу выгнала.
– Он тебе помогал?
– Помогал. Деньгами. А с детьми так связей и не наладил. А вот следующий мой, правда, гражданский, муж очень хорошо нашёл подход к мальчикам, они друзьями стали. Мальчики его отцом зовут. Да и верно: отец не тот, кто генетический, а тот, кто воспитал.
Наташа выпрямила тело, едва заметно потянулась. Как пантера, вольно, хищно. Мне уже стала нравиться моя переводчица, все непонимания можно преодолеть. Мне показалось, что Наташа будет моей подругой.
– Знаешь, мы всегда жили небогато, иногда бедствовали даже, – продолжала Ната. – Сейчас-то всё нормализовалось, хорошая работа, дети взрослые. Но когда вспоминаю прожитые годы, становится страшно: как я всё это выдержала?
