Шерил Вудс - Благие намерения
Но как это ни иронично выглядело, хоть она и отвоевала себе «жизненное» пространство, на котором настаивала, ее проклятая постель становилась с каждой ночью все больше и больше одинокой, а Дуг ни черта не делал для того, чтобы присоединиться к ней и скрасить ее одиночество. После того как она беспокойно металась и крутилась всю ночь, ее эмоции спутывались больше, чем простыни. И попытки Милли прозондировать почву вовсе не способствовали их распутыванию.
И вот, когда она уже едва не вопила от того, что ничего не менялось между ними, в поведении Дуга произошла неожиданная перемена. Когда в пятницу вечером она вернулась домой, в духовке ее ждал обед, а в морозилке — шампанское. После откровений Милли ей не нужно было спрашивать, что предстояло отпраздновать.
— Стол выглядит шикарно, — вежливо признала она, пытаясь сообразить, где он нашел время и деньги на шампанское и на букет желтых роз — такой же, как тот, что она получила от него на свадьбу. И то, что он вспомнил об этом, привело ее в восторг, хоть она очень не желала признаваться в этом самой себе.
— Мне хотелось, чтобы сегодняшний вечер запомнился, — произнес он протяжно, низким, возбуждающим голосом, от которого в ее жилах заструилось жидкое пламя. — Я получил работу. Отличное место в «Приозерной строительной компании».
— — Как же, слышали.
Выражение разочарования вытеснило с лица Дуга только что присутствовавшее на нем взволнованное мальчишеское предвкушение. Трейси пожалела, что не прикусила свой поганый язык и тем самым потушила искру гордости в его глазах.
— Ты уже слышала? — У него даже прервалось дыхание. — Я так хотел сам рассказать тебе обо всем.
— Маленький у нас городок. Все стало известно еще раньше, чем ты покинул контору «Приозерной».
— Милли, конечно? Трейси кивнула.
— Ей не терпелось просветить меня.
— Черт! Так и знал, что протреплется. Я же сказал ей, что сам хочу порадовать тебя доброй новостью.
— Милли не способна хранить тайну. Ты-то должен знать это лучше, чем кто-либо еще. О том, что ты получил стипендию благодаря своей игре в бейсбол, она половине города рассказала раньше, чем почтальон успел вложить извещение в твой почтовый ящик.
Он покачал головой и ухмыльнулся.
— Я так и не понял, как она ухитрилась тогда разузнать это.
— Ей это не составило труда. У нее был дружок, кузина которого ходила на свидания с парнем, работавшим в спортивной комиссии университета.
— Ясненько, — сухо бросил он. — А я-то думал, что она отклеила на пару конверт. Трейси хихикнула.
— Милли никогда бы так не поступила. Она, конечно, любопытна и может иметь сеть шпионов, которой позавидовало бы ЦРУ, но сама она не ищейка. Кроме того, она проявляет особый интерес к тебе.
Дуг удивленно уставился на нее.
— Что ты имеешь в виду?
— Она влюблена в тебя и всегда была. Кто прислал тебе самые откровенные стишки в день Святого Валентина[4] еще в пятом классе? Кто готовил тебе шоколадное печенье хотя бы раз в неделю в старших классах? Все это продолжалось, пока мы не стали женихом и невестой. Да и тогда, я думаю, она осталась в постоянной засаде. Она уже пускает пробные шары, пытается узнать, не собираемся ли мы венчаться вновь.
— И что ты ей сказала?
— Решила оставить это тебе. Ты ведь будешь встречаться с ней на работе каждый день. К тому же, похоже, у тебя больше ответов на все вопросы, чем у меня.
Их глаза встретились, и желание само по себе пробудилось к жизни.
— Самое обнадеживающее из того, что ты сказала с тех пор, как я вернулся.
— Не очень-то раскатывай губки, — предостерегла Трейси. — Если бы речь шла не о Милли, я, вероятно, ответила бы честнее относительно наших шансов на будущее. Она всегда выводила меня из себя своим проклятым печеньем. У меня-то оно постоянно подгорало.
В его глазах засветилась смешинка.
— Она не выводила тебя из себя, а просто разжигала твою ревность.
Трейси скривила лицо в гримасе.
— Ты был жутко внимателен к ней. Даже подносил книги до ее дома. Говорил, они слишком тяжелы для такой малютки, как она. Черт, она на три дюйма выше меня!
— Да, но ты-то всегда предпочитала носить свои книги сама. Для тебя это было что-то вроде утверждения твоей эмансипации или чего-то там еще. К тому же Милли симпатяга. Так почему не относиться к ней с симпатией?
В глазах Трейси вспыхнуло возмущение:
— Так почему бы тебе не переехать к ней? Уверена, она была бы в восторге.
— Я сейчас живу с еще более симпатичной леди, — мягко возразил он.
Трейси хотелось сделать вид, что слова Дуга не тронули ее, но ничего не могла поделать с горячей волной удовольствия, пробежавшей по спине. Дьявол его побери! Ей хотелось услышать такое от него. Она, может быть, и не желала заполучить его обратно, но жаждала, чтобы он хотел ее, а это никуда не годилось. Совсем ни к чему.
Она нахмурилась: что за причудливые мысли приходят ей в голову в последние дни?
— Теперь у тебя есть работа. Пора подумать о собственном угле.
— Ты не против, если мы перенесем решение этого вопроса на после обеда? — усмехнулся он с огоньком в глазах. — Я предвкушал эти бифштексы целый день.
— Ты купил бифштексы, шампанское и розы? — недоверчиво спросила Трейси. Такой обед не только был неоправданно роскошным для ее бюджета, но и намекал на что-то, к чему она никак не была готова. Несмотря на излишнюю активность ее гормонов, она была предрасположена лишь к сдерживанию, а не к соблазнению.
— Ну, есть же повод.
— Как я поняла, у тебя не так уж много денег.
— Один хороший обед не разорит меня. Ты собираешься есть в своей униформе или все же переоденешься? — Он обаятельно улыбнулся. — Не то чтобы она не была привлекательной, нет.
Она прекрасно выявляет твои очаровательные формы. Просто пятна кетчупа на ней не очень-то гармонируют с прожилками горчицы.
— С каких это пор ты стал экспертом в подборе цветов и одежды? Мне уже доложили о твоем модном костюме и шелковом галстуке. Как мне помнится, во время нашей семейной жизни твоим любимым нарядом были старые, заляпанные краской шорты из отрезанных джинсов и мешковатая желтая рубашка, которую ты стирал вместе со своими темно-синими носками.
— Самая шикарная рубашка, которая когда-либо была у меня, — с нескрываемой грустью отозвался он. — Все еще не могу поверить, что ты использовала ее как половую тряпку.
— Я бы нашла применение и отрезанным джинсам, если бы ты не припрятал их. Где, черт побери, ты их прятал?
— Ни за что не скажу. Мне этот тайник может понадобиться снова.
— Тебе недолго здесь оставаться, так что ты не успеешь им воспользоваться, — напомнила она ему, хотя в ее голосе не было никакой уверенности. Нетрудно было догадаться почему.
