Наш папа - прокурор (СИ) - Тимофеева Ольга Вячеславовна

– Мне надо заехать за вещами. – держится за плечо и часто дышит через нос.

– Какие к черту вещи, тебе в больницу надо.

– Нельзя без вещей.

– Муж пусть привезет.

– Какой, к черту, муж, Домбровский. – Ладно. Я понял. Не надо лезть. – Из-за тебя все, – ударяет несильно в грудь рукой, но при этом второй рукой держится, чтобы не упасть. – Мне еще рано рожать. Скорую мне вызови и возвращайся к своей. И кота моего верните!

Да с удовольствием вернем. Но не сегодня.

– Садись, – открываю дверь и усаживаю, она хочет сопротивляться, но силы ей нужны сейчас в другом. – Куда ехать? – Через пару секунд опускаюсь на водительское сидение и завожу машину. – К Валере?

– В перинаталку, где твой отец работает.

– Понял.

Саша держит руками низ живота и, прикрыв глаза, медленно дышит через рот.

– Ты как?

Молчит, не отвечает. Лучше бы говорила, я бы знал ее состояние.

– Саш, ты все не так поняла.

– Заткнись.

Шумно вдыхает и кривится. Я не знаю, чем помочь.

Она копошится одной рукой в сумке, там заедает что-то, открыть не может, психует.

– Давай я помогу.

– Там документы должны быть и телефон, – стонет, сквозь зубы. Я одной рукой веду машину, второй копошусь. – Вот документы, обменная карта, – пробегаюсь по тексту, замечаю ее фамилию. Возможно тут ответы на все вопросы,

– Нет, там договор должен быть, вверху телефон. Откладываю карту, нахожу договор с телефоном. Торможу на красный, убираю сумочку на заднее сидение и набираю номер. – Дай мне, я поговорю. – Передаю. – Здравствуйте, это Елисеева. У меня живот болит сильно… Да не постоянно… волнами… как рожаю?… нет… на следующей же неделе…. Я не готова… я без вещей…

Капец. Я стартую на желтый, но осекаю себя, надо быть предельно аккуратным.

– Что делать?… Я еду… Да, помню… Выходные же… У меня с собой нет ничего… У меня есть один врач, он должен приехать.

Саша возвращает мне телефон.

– Что случилось?

– Из-за тебя все, – с претензией, – в выходные врачей нет, а я рожаю. И я сейчас не шучу.

– Что значит, врачей нет?

– Валере позвони, он обещал приехать.

– Сейчас.

Твою мать. Выходные. Надо было ей приехать в выходные, встретиться, познакомиться и разнервничаться. Но я молчу. Сам виноват. Не предусмотрел. Хотя понимал, что такое может быть. Несколько раз пронесло. Сегодня нет.

Набираю Валу несколько раз, он не отвечает. Как надо, так…

– Алло, – по голосу узнаю Еву. – Здравствуйте.

– Ева, ты? – некогда сейчас объясняться.

– Да.

– Это Домбровский, где Валера?

– Он в душе.

– Ева, пожалуйста, дай ему телефон, это срочно.

– Хорошо… Валер, – слышу шум воды, – это Юра звонит, что-то срочное.

Вода стихает.

– Да, Юр, – выдыхаю, что нашелся.

– Вал, Саша, кажется, рожает, мы едем в центр, где мой отец работает, ты можешь приехать?

– Экстренное у нее? На следующей же неделе планировали?

– Получилось сейчас.

– А вы где?

– Я ее везу туда.

– Вы туда звонили? Предупредили?

– Да.

– Отцу своему позвони, пусть тоже подъедет. Я уже выезжаю.

Отключается. Спасибо. За то, что у меня есть такие друзья.

– Он дома, но уже выезжает, – говорю Саше, чтобы успокоить хоть немного.

Отцу. По мне вот так позвонить отцу, попросить о чем-то сложно… Наше общение ограничивалось поздравлениями на праздники и редкими натянутыми разговорами о моих успехах. А сейчас надо позвонить.

Я оборачиваюсь к Саше. Не хочу, но ради нее надо.

Сжимаю руль одной рукой и набираю. Он не отвечает. А я и злюсь и радуюсь одновременно.

– Да, Юра, здравствуй, – папа неожиданно отвечает.

– Пап, ты где сегодня? – назад уже не повернуть.

– На дежурстве. – Я даже выдыхаю. Это знак. Так должно быть значит.

– Пап, нужна твоя помощь. Я везу девушку, у нее планировались роды у вас на следующей неделе, но, кажется, начались сейчас. Лечащий врач и Валера уже едут, можешь, тоже там… быть?

– Кто?

– Елисеева Александра Сергеевна.

– Не помню фамилию. Диагноз какой? Патология?

– Тройня у нее.

– Ааа тройня, девочки, да? Тридцать четыре недели, правильно?

– Саш у тебя тридцать четыре недели? – переспрашиваю, она кивает.

–Да.

– Помню, обсуждали. Так, вези. Я встречу. Через сколько будете?

– Минут десять-пятнадцать еще.

– Схватки с какой периодичностью?

– Саш, схватки у тебя как часто?

– Я не знаю, – стонет в кулак.

– Она не знает. Но не постоянно.

– Давай, аккуратно езжай.

Отключаюсь. Снова красный.

– Мы успеем. Папа там, если что.

Я перекладываю Сашины бумаги, которые лежат у меня на коленях. Тридцать четыре недели. Это не сорок, про которые говорила Вика. С чего вообще эта цифра возникла? Что-то не сходится. Мы думали, что живот большой, поэтому сорок, а живот большой, потому что там три ребенка.

Саша так ничего и не рассказала. Эти документы уже были в моих руках. Тогда решил не лезть в ее жизнь, не нарушать тайну. А теперь… Елисеева Александра. Рост, вес, в феврале семь недель… Семь?

Сомнения и предложения снежным комом в лицо. Я ищу графу отец. Фамилии нет, только моя группа крови. Опять совпадение что ли?

– Саш, чьи это дети?

– Мои. – Огрызается и злится в ответ, – и ты, кажется, говорил, что по чужим документам не лазишь. Выхватывает у меня бумаги.

– Саша! – разворачиваюсь к ней

– Домбровский, можешь жить, как жил. Мне не надо ничего. Кота только моего верни.

– Да что я сделал?

– Тебе перечислить весь список? - кричит не сдерживаясь. – Ты меня бросил, ты папу моего посадил, теперь приезжаешь, целуешь, а живешь с другой женщиной. Этого мало? И не говори, что не так все.

– Не так все. Ты можешь сказать? – не выдерживаю и тоже повышаю голос. – Ты от меня беременна?

Замирает, смотрит.

– Ты их не заслуживаешь. – Как приговор и отворачивается к окну.

Твою мать. Мне сзади сигналят. Я трогаюсь.

– И помощь нам твоя не нужна, обойдемся как-нибудь. Это было мое решение. Я хотела ребенка. А то, что их отец такой м***к, не влияет на то, что я должна была делать аборт.

У меня будут дети. Трое. Лучше бы не спрашивал у нее. Лучше бы думал, что не мои. Дыхание сбивается, как будто это я рожаю. Чувствую, как ей не хватает кислорода.

Я и чей-то отец?!

Может быть, когда-нибудь, так для галочки, что вроде как надо, но не так. Не трех сразу, не дочек, не… все самые спрятанные страхи снова вылазят наружу. Саша права, я и ей больно сделал и им сделаю, если придется снова выбирать. А с моей работой – еще как придется.

Я не представляю, как другие с детьми. Валера вообще один воспитывал. Егор…

– Кто еще знает?

Онежа, конечно, значит и Егор. Валера? Рома?

Саша молчит.

Твою мать.

– И что? Никто не собирался мне говорить?

– Я попросила не говорить.

– Очень взрослое и грамотное решение.

– Уж конечно, взрослые только ты у нас умеешь принимать. Ты сам говорил, что не хочешь детей, тем более дочку. А у меня три. С чего бы что-то должно поменяться? – Сжимается и снова выгибается.

Я сжимаюсь с ней. Даже не думал, что вот так буду чувствовать и переживать чью-то боль. Как свою.

Беременность же не зря длится девять месяцев, отцу надо осознать и привыкнуть к тому, что у него будет ребенок. Мне никто не дал этого времени.

Трое. Трое, бл… Как так?

– Ты говорила, что сдавала анализы и не было беременности.

– Если тебе проще думать, что это не твои, то думай так. – Разворачивается и кричит на меня. – Я доказывать ничего не буду.

Как не понял сразу? Надо было открыть эти документы, когда были у меня. Правильный к херам.

Я не могу это принять, свыкнуться. Мне нужны факты, доказательства. Да ни хрена мне не надо. Я знаю, что Саша не врет мне. Никогда не врала. Даже, когда была такая возможность.