Заложница. Теперь ты моя (СИ) - Фелье Филиппа

— Мне ничего не нужно, — отвечаю, стараясь говорить как можно увереннее. — Просто позаботьтесь о ней. Если она будет счастлива… этого будет достаточно.

Поворачиваюсь и ухожу в дом за своими вещами. Мы разделимся уже сейчас. У нас даже не будет прощания с Эми, ведь она думает, что я еду с ними, но это не так. Моих вещей в их машине нет. Эмили — бесхитростная душа, даже не спрашивает почему Смит оставил мою машину возле дома.

Каждый шаг дается с трудом, каждая ступень — словно отрываю часть себя. Но я знаю, что это единственный правильный путь. Путь, который приведет Эмили к свету, а меня — в мою привычную тьму.

Телефон в кармане пиликает сообщением. Открываю его и вижу заголовок срочных новостей: «Морган Уотсон только что признался в махинациях и манипулировании средствами компании, а так же принял вину за гибель людей»…

Эмили

Дядя Олсон сидит за рулем. Как всегда строгий и сосредоточенный, словно каменный истукан. Поглядываю в боковое зеркало, ловя взглядом машину Итана, следующую за нами. Смит говорит, что мы не должны оставлять за собой даже намека на след, чтобы его люди не вычислили нас, ведь тогда весь план насмарку. Я полностью доверяю ему. Он тот человек, который никогда не обманет и не предаст. Так было всегда.

По радио играет веселая музыка и я мурлыкаю ей в такт. Ровно до того момента, пока эфир не прерывают срочными новостями.

— Только что Морган Уотсон, основатель и владелец компании N по производству автомобилей нового поколения, признался в махинациях средствами и взял ответственность за гибель нескольких десятков человек. Напомню, что компания N занимается изготовлением автомобилей и деталей к ней по сниженной цене. Господин Уотсон был заключен под стражу сегодня днем…

Смит выключает радио.

Сердце бешено колотится в груди, будто в поисках выхода наружу.

«Папа сделал это. Он это сделал! Признался! Значит, он меня все еще любит!» — В носу нестерпимо щиплет, глаза печет от горячих слез.

Все было не зря. Итан справился, мы справились! Губы дрожат, не понимая, что им делать. Хочется плакать и смеяться одновременно. Заглядываю в боковое зеркало, но вижу там только надпись: «Объекты могут быть ближе, чем вам кажется». Машины Итана нет.

Оборачиваюсь, выворачивая шею, но ничего не меняется. Трасса позади нас пуста. Он исчез.

Глава 28

Эмили

— Стой, дядя Ол. Остановись! — мой голос дрожит, выдавая тревогу и нервное напряжение. — Останови машину!

— Нет, Эми. — Сказал, как отрезал. Холодно и безжалостно.

— Итан он… его нет. — Непонимающе смотрю на Смита. Неужели он не видит? Уверена, что он заметил, когда и где Итан развернулся. — Разворачивай! Может мы еще сможем его догнать…

— Нет.

— Почему? — обжигающие кожу слезинки скатываются по моим щекам.

— Так будет лучше.

— Кому? — гнев поднимается из груди и ударяет в голову. — Кому так будет лучше, дядя Смит? Маме? Или папе? Может быть тебе?

— Тебе, Эми. Так будет лучше для тебя. Выбрось из головы все, что с тобой произошло. Забудь и живи дальше.

— Что? — шок ледяными иглами проходит по спине. — Кто так решил? Ты или Итан? С чего вы взяли, что знаете, как для меня будет лучше?

— Эми, детка, — Смит вздыхает так тяжело, будто несет на себе весь земной шар с Луной в придачу. — То, что случилось с тобой ужасно. Ты должна жить дальше, быть счастливой…

— Нет! — перебиваю его, — ничего ужасного не произошло, это все был мой план и…

— Хватит обманывать, милая. Я не идиот. Мне слишком много лет, чтобы я верил в ту сказку, которую вы оба решили мне рассказать. Он тебя изнасиловал, угрожал лишить тебя жизни, если Морган не выполнит его условий. Теперь Итан получил то, чего желал. Ты свободна, и я не хочу, чтобы он напоминал тебе о той боли, что ты пережила.

— Но я люблю его!

Смит бросает на меня ледяной взгляд и снова сосредотачивается на дороге.

— Всего лишь стокгольмский синдром. Пройдет.

— Нет же, я действительно его люблю!

Мои слова повисают в затхлом воздухе салона, словно ненужный хлам. Он не слышит. Или не хочет слышать. Смит смотрит прямо перед собой, цепко вцепившись в руль до побелевших костяшек. Машина несется вперед, увозя меня все дальше от Итана, от правды, от моей жизни.

— Ты не понимаешь! — кричу, захлебываясь слезами. — Ты ничего не знаешь! Мы вместе! Мы… планировали будущее… Он… Он не мучитель, он моя половинка!

Смит молчит. Только сильнее сжимает руль, и по его лицу пробегает тень — смесь боли и упрямства. Он уверен в своей правоте, в своей защите, в своем неведении. Пытается вырвать меня из кошмара, который, по его мнения, я пережила. Но кошмар — это его представление о моей реальности.

Я отворачиваюсь к окну, глотая рыдания. Пейзаж за стеклом сливается в размытое месиво из белых и серых оттенков. Все вокруг кричит о моей боли, о моей утрате, о моей любви. И только он, мой дядя, моя опора и мой защитник, не видит, не чувствует и не понимает. Увозит в пустоту, в мир без Итана. В мир, где моя любовь — всего лишь патология, болезнь, нуждающаяся в лечении.

Машина глотает километры, как хищный зверь свою добычу. Каждый километр — это гвоздь в крышку грома моих надежд и мечтаний. Я чувствую, как они уходят, рассеиваясь в пыли дорог, как призрак, вместе с Итаном. Вместе с моей жизнью, вместе с тем, что делало меня мной.

«Итан» — мысленно произношу его имя, шепчу его ветру, надеясь, что он почувствует, что я думаю о нем каждую секунду.

Смит хмурится. Я вижу это краем глаза. Он считает меня слабой, сломленной. Он думает, что спас меня. Не понимает, что для меня спасение — это быть рядом с Итаном, даже если это означает борьбу.

Закрываю глаза, пытаюсь удержать в памяти образ: его улыбку, его добрые глаза, его мягкий голос. Каждый миг, проведенный с ним — драгоценность, которую я буду хранить в своем сердце до последнего вздоха. И никто не сможет отнять у меня эти воспоминания. Они — моя крепость, моя защита, моя истинная реальность.

Открываю глаза и вижу заходящее солнце. Оно окрашивает небо в баргяные и фиолетовые тона, словно пытаясь заглушить серые оттенки моей души. Но даже эта красота не может утешить меня. Я еду дальше. В никуда. В мир, где нет и не будет Итана, и где я, кажется, уже не существую.

— Ты встретишь хорошего парня, Эми и будешь вспоминать свое нынешнее поведение, как самый глупый поступок. — Пытается успокоить меня дядя, но только делает больнее. — Все будет хорошо. Все наладится, милая.

«Наладится». — шепчу одними губами, обращаясь скорее к себе, чем к нему. Как может что-то наладиться, когда сердце вырвано из груди и выброшено на обочину? Как может наладиться мир, потерявший свои краски и звуки? Как может наладиться жизнь, лишенная смысла?

Неотрывно смотрю на умирающее солнце и кажется, что вместе с ним умираю я сама.

Слезы высохли, оставив лишь соленый след на щеках и жгучую пустоту внутри. Я смотрю в окно, на проносящиеся мимо поля и леса, и вижу лишь отражение пустых глаз, которые раньше принадлежали мне. Кажется, я растворяюсь в этой бесконечной дороге, становлюсь призраком, тенью самой себя.

Дядя Смит молчит, видимо, решив, что лучше оставить меня в покое. Он, наверное, думает, что тишина исцеляет. Но он ошибается. Тишина убивает медленнее, но вернее.

В мыслях лишь одно — Итан уехал. Наверняка не без угроз Смита — это я понимаю. Не могу перестать повторять его имя. Итан. Итан, Итан! Может быть, если я буду думать о нем достаточно сильно, он услышит меня? Вернется? Глупая надежда, знаю. Но я цепляюсь за нее, как утопающий за соломинку. Ведь если я потеряю эту надежду, то мне больше не за что будет держаться. Тогда все, что я пережила будет напрасно.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, погружая мир в темноту. В машине стало зябко. Я поежилась и отвернулась от окна. Яркий свет фар разрезал тьму как нож мягкое масло. Вдоль дороги заплясали тени. Тени моего прошлого, настоящего и будущего. Тени, в которых больше нет Итана. Тени, которые будут преследовать меня и от которых я никогда не смогу убежать.