Заложница. Теперь ты моя (СИ) - Фелье Филиппа

Внезапно меня замутило.

— Стой, — мой голос слабый и хриплый, дядя не сразу понял, что я обращаюсь к нему, — остановись, меня сейчас вырвет!

Мы съезжаем на обочину, я вылетаю из машины и выдаю содержимое желудка за ближайшим заснеженным кустом. За сегодняшний день меня стошнило уже дважды. Это нервное или я чем-то отравилась? Никогда не страдала расстройством желудка. Мерзкое ощущение.

«Стоп! А когда у меня были месячные?» — по коже под курткой проходит озноб.

— Ты в порядке? — дядя обеспокоенно смотрит на меня.

— Да. Наверное, перенервничала или съела что-то не то. — Отмахиваюсь и возвращаюсь в теплый салон автомобиля. Я не скажу ему. Никому не скажу. Никому.

Глава 29

Итан

Четыре стены с невзрачными серыми обоями, кровать и стол — все, что окружает меня последние несколько дней. Серый цвет полностью соответствует моему настроению и состоянию. Я почти не ем, много сплю и беспробудно пью, в попытке заглушить давящую боль в груди, но это не помогает.

Тоска теперь мой вечный верный спутник. На протяжении недели лишь она составляет мне компанию одинокими днями и ночами.

Мне страшно выйти за дверь арендованной на подставное имя квартиры. Безусловно, я не хочу быть арестован, но дело не в этом. Больше всего я боюсь, что первым моим поступком будет найти ее, встретиться. Увидеть Эми хотя бы издали. Знать, что у нее все хорошо.

Мой родной город кажется чужим, чуждым и холодным. Хотя я почти не выглядываю в окно, я прекрасно знаю, что там происходит: жизнь идет своим чередом. Люди ходят на работу, гуляют с собаками, покупают продукты, радуются последним выходным праздничным дням, любят.

Любят. Дарят и получают любовь. Делают то, чего я лишился. То, чего я не заслуживаю.

Тоска сжимает грудь, но я не жалею себя. Нет.

Я мечтаю о ней. Но нельзя поддаваться самообману. После того, что я сделал с Эми, после насилия и боли, что я ей причинил, как я посмею взглянуть в милое лицо? Как могу надеяться на любовь?

Тряхнул головой, отгоняя мысли, которые никак не желали покидать мой дурной мозг, и прошлепал босыми ногами в ванную.

Из зеркала на меня смотрел внезапно постаревший, лохматый и заросший мужчина. Я сам на себя не похож. А на кого я похож? На чудовище. Монстра, который изнасиловал ни в чем невиновную девушку, подставил друга и теперь вынужден скрываться от властей.

Болезненный смех искривляет губы в зверином оскале. Я ненавижу себя.

Не уверен, что Смит подаст на меня заявление. Если он захочет, его люди найдут меня и привезут к нему. Всю неделю я живу в ожидании этого. Ожидание — злейший враг, жестокий и беспощадный, вытягивающий душу. Хотя, моя душа осталась там, в доме посреди полей, рядом с Эми. Там, где казалось, что, между нами, что-то есть. Где казалось, что мы можем быть счастливы.

Вот, снова думаю о ней.

Пожалуй, пора покинуть город. Забрать свою тьму с собой и убраться подальше. Не знаю куда. Может на Аляску. К холоду. Такому же, как в моей душе.

Но перед этим стоит проведать Рэда.

Я знаю, что он приходит в себя в больнице и сегодня день его выписки. Травмы, которые он получил, оказались не серьезными. Они никак не повредят его жизни и работе, но несколько швов все же пришлось наложить. Однако, все это с ним произошло из-за меня.

Наспех побрился, стараясь не смотреть в глаза своему отражению. Я сам себе противен, так как же я могу надеяться на то, что Эмили меня любит?

Холодная вода немного приводит в чувство. Одеваюсь в старую, помятую одежду. Достаю из-под матраса пачку денег, единственное, что осталось от моего прежнего благополучия. Их хватит на дорогу и еще на какое-то время. Покидать квартиру страшно, но я пересиливаю себя и делаю шаг за порог, оглядываясь по сторонам. Как я докатился до такой жизни? С чего взял, что имею право решать за других, обижать невинных ради собственных целей? Я такой же мудак, как Морган-мать-его-Уотсон! Ничем не лучше. Мерзкий, жестокий выродок.

Скрипя зубами, запираю дверь. С каждым шагом усиливается ощущение, что за мной следят, хотя я понимаю, что это невозможно. Так я лишь доведу себя до паранойи. Нытик! Эми такой не была. Эта нежная девочка оказалось сильнее и мудрее меня.

Эми…

Стою так, чтобы не привлекать внимания, но так, чтобы хорошо видеть вход в больницу. Слежу за каждым, кто входит и выходит, и жду. Все, что мне остается. Войти внутрь боюсь. Чертов нытик и параноик! Боюсь, что там меня поджидают люди Смита, что не успею увидеть друга, как они меня скрутят, накинут на голову мешок и поминай как звали. Нет, смерть меня не страшит. Смерть сейчас как избавление. Но я хочу еще хотя бы раз увидеть Эмили.

Прошло около часа, прежде чем я увидел его. Прихрамывая, Рэд проходит через вращающиеся двери больничного холла. Одна рука явно подвязана к телу, если судить по свободно болтающемуся рукаву куртки. Сомневаюсь, что он обрадуется, когда увидит меня. Мое лицо сейчас для него как напоминание о пережитом. Но ничего не могу с собой сделать, я должен извиниться перед ним. Обязан. Умолять о прощении. Его и Эми.

Рэд поворачивает голову и сталкивается со мной взглядом. Странно, но мне кажется, что я будто бы не вижу в его глазах злости или обиды, но ведь это невозможно, так ведь? Друг машет мне здоровой рукой, подзывая к себе.

Выхожу из своего укрытия, перехожу дорогу и вот, мы стоим рядом. Я мнусь, не зная с чего начать. Сразу с извинений или спросить, как его дела?

— Хреново выглядишь, — улыбается Рэд, и с души будто камень падает. Дышать становится немного легче, — даже хуже, чем я! Ты чего такой?

— Рэд, — голос шелестит, как осенняя опавшая листва под ногами. Приходится прокашляться, чтобы продолжить фразу, — прости…

— Да ну, ты чего! — Он хлопает меня по плечу. — Все отлично!

Отлично? О чем это он? Ему голову тоже повредили что ли? Как все может быть отлично, когда с ним произошло такое?

— Незапланированный отпуск, — тут же пускается в объяснения друг, — симпатичные медсестрички, отдельная палата, полностью оплаченное лечение, что еще можно пожелать? Мне вообще было не обязательно там лежать, это Эмили настояла… ой!

Рэд захлопывает рот, но суть я уловил, даже более того.

— Эми? Моя Эми? — брови против воли ползут на середину лба.

— Я не должен был говорить тебе, — Рэд воровато оглядывается по сторонам, — идем в кафешку за углом? Посидим, поговорим.

— У меня скоро рейс.

— Да идем, ты чего! Ты мне должен, между прочим. Я в этом дерьмовом состоянии из-за тебя, если ты забыл.

— Не забыл. — Скриплю зубами. Меня ждет долгий перелет. Аляска. Холод. Побег. Одиночество. Но непомерно веселый друг тащит меня в кафе, наступая на больную мозоль, наполненную чувством вины. — Идем.

В кафе Рэд заказывает два кофе и плюшки с корицей. Выглядит он, как ни странно, действительно неплохо. Подтянутый, свежий, улыбающийся во все тридцать два зуба. Друг лучится оптимизмом. Даже перевязанная рука его не портит. А вот я… Я чувствую себя куском дерьма, прилипшим к его ботинку. Смотрю на него загнанным зверем. Он сказал, что Эми приходила к нему. Но почему?

— Так вот, — Рэд отпивает кофе и жует плюшку, щурясь как кот на солнышке, — Эми очень переживала за тебя. Ну, знаешь, после всего.

Друг проглатывает булку, а мне кусок в горло не лезет. Грею озябшие пальцы о горячую кружку и жду, когда он продолжит рассказ.

«Эми очень переживала за тебя», — эти слова крутятся в голове. Словно записанные на пластинку, которую заело. — «Эми очень переживала за тебя».

Да как это возможно? После всего, что я сделал с ней и ее семьей… Я, можно сказать, уничтожил ее. Растоптал. А потом и ее отца. И дело всей его жизни. А она переживала за меня? Серьезно?

— Она навещала меня каждый день, в надежде встретить тебя, знаешь ли. — Откашливается Рэд. — Спрашивала о тебе. После того, что я с ней сделал, я был удивлен ее визитам на регулярной основе. Но знаешь… Я бы тоже хотел, чтобы меня кто-то так же сильно любил, как она тебя.