Самая холодная зима - Черри Бриттани Ш.

Я положила телефон обратно и вернулась к чтению романа, но моё внимание было немного рассеяно. В ту ночь я не могла не думать о Майло. Он всё ещё дома делал домашнее задание или оказался на другой вечеринке? Вот почему он не ответил? Что, если он отправился искать другую женщину, с которой мог бы на время забыться?

Я чувствовала ревность, пытаясь продолжить свои обычные для вечера субботы занятия – маски для лица, книги и китайскую еду. Я попыталась избавиться от странного чувства. Чего мне было ревновать? И почему мне захотелось написать ему и спросить, какие у него планы на вечер? Он остался дома? Он выходил? Он был с другой женщиной? Напоминала ли она ему меня?

«Перестань, Стар».

«Веди себя нормально».

Линия профессионального поведения проведена с помощью перманентного маркера, и её невозможно стереть.

И всё же мне было интересно, где и с кем Майло был той ночью. Её поцелуи были похожи на мои, или он скучал по гладкости моих губ?

Через несколько часов мой телефон снова завибрировал.

Майло: Ты тоже всё ещё об этом думаешь?

Мой желудок сжался от его слов. Майло не знал, что заставляет меня так нервничать. Шквал чувств захлёстывал меня всякий раз, когда он говорил что-то, что можно было истолковать неправильно. Неподходящим образом. Я чувствовала, что мои желания греховны, но не могла помешать им разгораться, этим строго запрещённым порывам и потребностям. Его вопрос мог означать что угодно, но мои мысли сразу обратились к вечеринке.

Майло: Как он трахал свою мать?

Дыхание, застрявшее у меня в груди, медленно испарилось. Затем пришло еще одно сообщение.

Майло: Ты думала, я об этом говорю, да? Больше ничего не пришло тебе в голову, да?

Он намеренно изводил меня. Он пытался проникнуть мне под кожу, и это работало. И почему мне это нравилось? Почему мне нравилось, как он меня дразнит? Почему он оставлял меня такой разгорячённой и обеспокоенной?

Старлет: Майло. Пожалуйста, только сообщения о школьных занятиях.

Майло: Да, Учительница.

Старлет: Спасибо. Пожалуйста, перешли мне задание по математике двухнедельной давности, которое есть в списке на завтра, вместе с эссе по английскому, хорошо?

Майло: Хорошо, Учительница.

Старлет: Ты ведёшь себя как саркастический придурок, да?

Майло: Что за манеры, Учительница?

Этот мужчина вызовет у меня мигрень или оргазм. Одно из двух.

Я не ответила, а он промолчал, поэтому я решила, что на этом разговор окончен. Я вернулась к чтению романа, хотя Майло без спроса продолжал плавать в моих мыслях. Несколько часов спустя, прямо перед тем, как я заснула, мой телефон завибрировал.

Майло: Я напишу эссе о своём дедушке.

Старлет: Хорошо. Отличный план.

Майло: Спокойной ночи, Учительница.

Старлет: Спокойной ночи, Майло.

Майло: Знаешь, я тоже об этом думаю. Как ты позволила мне стать для тебя сиденьем. Я так много думаю об этом. Как бы мне хотелось, чтобы это случилось снова.

Я быстро выключила телефон, изо всех сил стараясь не вдумываться в то, что он мне написал.

«Ради всего святого…»

Я должна была догадаться – он не собирается так легко это отпускать. Но что хуже всего, и я думала об этом. Минимум раз в день. Иногда дважды. Я официально облажалась, а переиграл меня Майло Корти.

Школьные туалеты представляли собой интересное зрелище. Количество каракулей на кабинках показывало, о чём именно думают многие девочки. В третьей кабинке я обнаружила список самых горячих парней школы, и на самом верху удобно расположилось имя Майло.

Меня это удивило? Пожалуй, нет. Майло был до смешного красив. Меня даже раздражало, насколько он привлекателен. После того как я узнала, что мне предстоит ему преподавать, я запретила себе мыслить такими категориями.

«Хочу оседлать Майло Корти», – было написано на стене.

Я не могла винить эту девушку.

На нём было очень приятно сидеть.

Иногда, прогуливаясь по коридорам, я замечала, что девушки обращают на него внимание. Однако он казался не заинтересованным никем… кроме меня.

Мы с ним пересекались на перемене, и его глаза встречались с моими. Он отказывался отвести взгляд первым и удерживал его до тех пор, пока мои нервы не брали верх. Я разрывала зрительный контакт, но каким-то образом продолжала чувствовать на себе тяжесть его взгляда. Я чувствовала противоречие из-за всего этого, но никогда не говорила ему. Я решила, что чем меньше я буду говорить о его взглядах, тем лучше. Потому что было ясно: Майло нравится то, как сильно он может меня смутить. А если дело касается его самого и его зеленовато-карих глаз, то смутить меня было очень легко.

Хотя в последние несколько дней он казался немного более отстранённым, чем обычно. Во время наших занятий он делал меньше саркастических замечаний. Часть меня хотела задаться вопросом, всё ли с ним в порядке. Другая часть понимала, что это не моё дело.

Глава 9

Майло

Каждый божий день я просыпался в мире тьмы. И в прямом, и в переносном смысле. Всякий раз, когда я просыпался, моим глазам требовалось время, чтобы приспособиться к пространству вокруг меня. Были секунды темноты, и мне приходилось моргать, прежде чем подняться с кровати. Это происходило со мной столько, сколько я себя помню.

Не помогало и то, что я просыпался до восхода солнца. Я делал это уже год. Перед рассветом я выходил из парадной двери и спускался в парк недалеко от дома. Эстес-парк был любимым парком папы с детства. Именно здесь он и мама впервые встретились. Внутри парка был лесной массив, тайная тропинка вела сквозь него к озеру. Никто об этом не знал, кроме меня и моих родителей. У берега стояла маленькая скамейка, которую папа купил для мамы, с их инициалами, вырезанными на дереве. Это было самое любимое место мамы во всём мире. Мы втроём ловили там рыбу часами.

Теперь был только я, а той зимой озеро замёрзло. Вероятно, мне не следовало даже выходить туда из-за леденящего ветра, но я поклялся, что каждый день буду стоять перед этим озером, глядя в небо.

Мама сказала мне искать её в рассветах, поэтому, с тех пор как она скончалась, я старался поймать каждый из них, независимо от погоды. Иногда облака закрывали восход, но я представлял солнце за ними. В то утро я очень скучал по маме, и наблюдение за рассветом не принесло облегчения.

Старлет какое-то время была для меня приятным развлечением. На какое-то время она не давала мне слишком много думать о предстоящем дне, но, когда этот день наступил, мой разум не смог справиться с болью.

Прошёл год с тех пор, как мамы не стало.

Сегодня год.

«С днём смерти, мама. К чёрту тебя, ты оставила меня здесь, на этой планете, совсем одного».

А ещё я так скучаю по тебе, что мне трудно дышать.

Я встретил восход солнца, чувствуя себя совершенно опустошённым, затем направился домой и собрался в школу.

В то утро понедельника мне меньше всего хотелось оказаться на еженедельной встрече с Уэстоном. Ковёр из его кабинета убрали, обнажив уродливый паркет цвета дерьма. Уэстон сказал мне, что ремонт находится на промежуточном этапе, заявив, что новое покрытие будет готово только на следующей неделе.

Пол выглядел так же, как я себя чувствовал, – дерьмово.

Уэстон потягивал кофе, оглядывая меня сверху донизу. Честно говоря, я даже не знал, как мне удалось попасть в его кабинет тем утром. Я не спал все выходные. Главным образом потому, что всякий раз, когда я закрывал глаза, накатывали воспоминания о прошлом. А когда этого не происходило, меня преследовали мысли о настоящем.

– Ты что, пьяный? – спросил Уэстон.

Я поднял взгляд и выгнул бровь:

– Смотря кто спрашивает. Уэстон или директор?

– И тот и другой, – заявил Уэстон, ставя чашку кофе на стол.

– Ну, я думаю, ты знаешь ответ, судя по тому, как ты спрашиваешь.