Эбби Дрейк - Милые женушки
Как Дана могла отказать своему малышу, вечно находившемуся в тени своих братьев, которым доставались все девчонки? Как она могла сказать, что Элиз, какой бы сексапильной она ни была, не окажется поблизости?
Дана решила не провоцировать его тестостероновый всплеск, так что они отправились в Тарритаун в квартиру с двумя спальнями, даже не позвонив, потому что Сэм сказал, что будет лучше не предупреждать Китти о том, что они едут.
Дана не была уверена, прав он или нет, но она всегда гордилась тем, что ее сыновья были умнее ее.
Китти была дома.
– Заходите, – пригласила она, а потом быстро закрыла дверь, чтобы не впускать солнечный свет, который прокрался вслед за ними.
– Китти, – сказала Дана, – ты помнишь моего сына Сэма, одного из близнецов?
Сэм кивнул:
– Здравствуйте, миссис Делано, – а Китти побелела и попросила звать ее просто Китти.
Дана объяснила, что Сэм хотел стать адвокатом и просит позволить ему помочь разобраться во всем по мере сил.
Китти сказала, что ей все равно, и это состояние, судя по виду ее квартиры и ее самой, полностью поглотило ее.
– Садитесь, – предложила она.
Они убрали журналы с дивана и сели. Колено Сэма оказалось слишком близко от Китти, он смущенно поежился.
– Китти, – начала Дана, – есть хорошие новости.
– Иоланда тоже умерла?
– Насколько мне известно, нет. Но, судя по отчету медэксперта, смерть наступила задолго до того, как тебя застали на месте преступления. – Было трудно постичь, как Китти могла носить такой старый и поношенный банный халат. Дана отвела взгляд.
– Во сколько?
Дана назвала время.
– Ну, – спросила Китти, – разве это не превосходно?
– У вас есть алиби на половину двенадцатого? – вступил Сэм.
Дана съежилась. Китти засмеялась.
– Все, что я планировала сделать в тот день, – встретиться с Винсентом и этим торговцем коврами. В остальное время я сидела дома. Одна. Неплохое алиби, правда?
Дана покашляла.
– Ну, разница во времени означает то, что полиция будет допрашивать остальных. Например, всех, кто был на рауте у Кэролайн и мог быть… – Здесь она запнулась и пожалела об этом. – Мог знать Винсента.
– Включая Иоланду, – сказал Сэм. – Ее должны подозревать в первую очередь.
– Иоланда, – снова произнесла Китти, так, словно никогда не сможет привыкнуть к этому имени.
– Она могла сделать это из-за денег, – предположил Сэм.
– Каких денег?
– Его инвестиционный портфель. Страховка. Стоимость их дома.
Китти засмеялась.
– А мой юрист по разводам сказал, что у Винсента никаких денег нет.
Если бы она сказала, что небо зеленое, трава синяя, а фото ее захудалой квартирки напечатают в «Архитектурном дизайне», это и то было бы больше похоже на правду.
– Но он купил ей дом…
– Но они его не обставили.
– И они собирались на праздник. Он должен был принести чек…
Китти пожала плечами:
– Этого не произошло.
– Ну и что? – спросила Дана. – Это значит, что он банкрот?
– Нет, но это объясняет, почему я так живу, – продолжила Китти, жестом указывая на то, что кому-то могло показаться домом. – Вот лучшее подтверждение тому, что мой юрист не смог разнюхать, где у Винсента касса.
– И вы в это верите? – спросил Сэм.
Китти вздохнула:
– Винсент потерял нескольких клиентов. Но он знал, как зарабатывать деньги. И вообще. Посмотрите, как одевается Иоланда. А розовые бриллианты? Дороговато даже для Винсента.
В комнату проникли сумерки и окутали эту историю еще более гнетущей пеленой.
– Значит, такое вполне вероятно, – сказал Сэм. – Иоланда могла убить его из-за денег. – Он замялся и запнулся, точно так, как делал Стивен, когда думал. – Иоланда могла знать, где Винсент прятал свое состояние. Она могла знать, что он собирается встретиться с вами. Иоланда могла убить его и подставить вас, миссис Делано.
– Да, – кивнула Китти, – я задумывалась над этим.
Дана закрыла глаза.
Когда-то она надеялась, что они примут ее как миссис Делано. Ведь она нравилась им, разве нет? Когда стригла и избавляла их волосы от седины и выслушивала про их неприятности, которые по сравнению с ее неприятностями были просто маленькими дырочками от мочи на снегу.
Она подходила для этого, но не для всего остального.
Иоланда вытерла слезу левой рукой, правой держа маленькую баночку распылителя краски.
Миссис Делано всхлипывала и продолжала свое дело. Ей не хватало его, ее Винсента. Она не виновата в том, что он любил ее больше, чем свою жену Китти.
Китти была жестока с ним – или это он просто так говорил. Она не любила секс. Считала его грязным. Ее раздражало, что ее сын и дочь преуспевали, а у нее не было ни работы, ни карьеры, потому что она ходила в колледж только для того, чтобы встретить богатенького парня, вот и встретила.
«Ха! – подумала Иоланда, обвивая цветок, похожий на маргаритку, вокруг надписи, которую сделала только что. – Колледж Китти теперь не поможет». Иоланда, конечно, ни в каких колледжах не училась. Она выросла в Бронксе, по ту сторону всех хороших вещей, и ей повезло, очень повезло, что ее брат пошел в армию и стал присылать деньги домой, чтобы она могла поступить учиться в школу красоты, школу Большого Яблока по эстетологии.
Ее мать ахнула, услышав это слово. «Теперь ты что-то собой представляешь», – сказала она, когда Иоланда получила письмо о приеме, то есть на самом деле это означало, что им поступила оплата за обучение, которую она им посылала.
Никто и предположить не мог, что десять лет спустя Иоланда будет мыть волосы клиентке и наткнется на жительницу Нью-Фоллс, которая приехала в город на чьи-то похороны. Окажется, что эта женщина (с ужасно жесткими волосами) останется очень довольна работой Иоланды и найдет ей работу в этом городе богатых задниц.
И вот, подобно семье Джорджа и Луизы Джефферсон с экрана телевизора, Иоланда Бальдес пошла вверх.
Жены Нью-Фоллса не знали, была она белая, черная или латиноамериканка. Винсент однажды сказал ей, что если бы они знали ее настоящую историю – что ее отец приплыл с Кубы на плоту, который дышал на ладан, – они бы сжалились над ней и прекратили бы капать ей на мозга своей чушью. Он был уверен, что они полюбили бы ее так же сильно, как он.
Но ей было неловко рассказывать свою историю.
Потом Иоланда забеременела.
Она думала, что он предложит заплатить за аборт, но делать его не хотела. К тому времени ей уже было тридцать, а большинству мужчин не нужны рядом женщины, чья кожа темнее, чем у них, и чья семья живет в гетто.
Кроме того, Иоланда всегда хотела ребенка.
Она надеялась, что в лучшем случае он будет платить за ее квартиру, пока она не вернется на работу.
