Неприятности с любовью (ЛП) - Мэйсен Кэт T.

— Выпей это, прими это и ложись спать.

— Где ты будешь спать?

— На диване. Почему? Я могу спать рядом с тобой, но, милая, просто хочу сказать, что спать с тобой — это больше проблем для тебя, чем для меня.

— Ты придурок, — бормочу я.

Он парит рядом с кроватью, продолжая смотреть на меня.

— Что-то не так? Мой отец приказал тебе сидеть и смотреть на меня всю ночь?

— С днем рождения, Амелия, и удачи завтра утром.

Я закрываю глаза, не обращая внимания на его запах, разбрызганный по подушкам, и на то, что даже в состоянии алкогольного опьянения мне интересно, каково это — ощутить вкус его кожи своими губами. Дверь за ним закрывается, и как только он уходит, знакомая боль между ног возвращается. Я изо всех сил стараюсь не обращать на нее внимания, двигаясь в разных позах, но она начинает поглощать меня. Может быть, если я просто прикоснусь к себе, она пройдет. Мои пальцы приближаются к бедрам, затем медленно проникают между ног. Мгновенно мое тело становится горячим и лихорадочным, а в животе подпрыгивает трепетное ощущение.

Я снова царапаю себя, но на этот раз я выгибаю спину, и желание становится слишком сильным, чтобы его игнорировать. Мои пальцы двигаются быстрее, а лужица влаги между бедер заставляет меня сгорать. Я поворачиваю голову, зарываясь лицом в подушку, когда чувствую только запах Уилла.

Внезапный прилив тепла распространяется по всему телу, и я вздрагиваю от чувствительного прикосновения пальцев. Из-за неглубокого вдоха трудно глотать, пока я наконец не обретаю контроль над собой, а мое тело еще больше погружается в кровать.

Я не могу пошевелить ни одной конечностью, даже не могу дотянуться до салфетки, чтобы вытереть между ног.

Сон неминуем.

Постепенно мои глаза начинают опускаться, и я вижу лицо Уилла, почти как если бы он находился в этой самой комнате и наблюдал за мной.

 Двенадцатая глава. Уилл.  

Я смотрю, как она спит, несмотря на свое нежелание делать это.

Не успел я войти в комнату несколько часов назад, как из-за закрытой двери донеслись тихие стоны. Мой разум начал играть со мной в грязные трюки, и я тут же отошел от нее и встал на балконе, чтобы проветрить свои разбежавшиеся мысли.

Прохлада ночного воздуха — именно то, что мне нужно, холодная пощечина после бурной ночи. Я недолго потягиваю виски, которое налил себе, выпиваю его почти одним махом и позволяю теплу распространиться по мне.

Она заползает ко мне под кожу.

Медленно и неуклонно, как существо в дикой природе.

Когда вчера вечером мне позвонил Лекс и сообщил о пятничном приключении Амелии в клубе, пришлось чертовски долго рыться в ее социальных сетях, которые, слава богу, были открыты. Она опубликовала историю с фотографией ресторана в SOHO, и я точно знал, какой клуб находится по соседству.

Это было последнее, что мне хотелось сделать. Я только что прилетел из Чикаго после утомительного дня, проведенного на бизнес-саммите. Большую часть дня я провел в окружении всяких идиотов и их жалких просьб посмотреть на их идеи — приложения, которые могли бы сделать то-то и то-то, ничего инновационного или даже отдаленно интересного, на мой взгляд.

И Лекс не терпелив, когда речь заходит о так называемой безопасности его старшей дочери. Его крики по телефону были не слишком приятными, и мне ничего не оставалось, как найти ее и вытащить оттуда целой и невредимой.

Я не ожидал найти ее пьяной, полагая, что она была бы более ответственной. Ее тело покачивалось на танцполе, мужчины смотрели на нее с жаждой во взглядах. Некоторые пытались прикоснуться к ней, провести руками по тем местам, которые могли бы скомпрометировать ее невинность. Гнев прорвался сквозь толпу, когда я, не стесняясь, отталкивал людей с дороги и чуть не ввязался в драку с одним ублюдком, который не хотел двигаться.

Потом она накричала на меня, рассмеялась и сделала то, чего я не ожидал — она обняла меня и потерлась о мое тело. Конечно, мой член был чертовски твердым. А чего вы ожидали? Ее грудь подпрыгивали в облегающем платье, а губы были похожи на красные леденцы.

Мне снова и снова приходилось напоминать себе, зачем я пришел за ней — в голове звучал голос Лекса, его отчаяние, смешанное с яростью.

Но я не должен был сидеть здесь и смотреть на нее всю ночь, слушая крошечный храп и наблюдая за тем, как ее тело раскинулось на моей кровати. В голову лезут мысли, которых я должен стыдиться. Я должен контролировать себя, вести себя как старший брат или сестра, а не как мужчина, интересующийся, какая она на вкус между ног.

Мило, не сомневаюсь.

Когда утренний свет проникает в спальню, я убегаю на кухню и жду, когда она проснется.

Уже почти восемь, когда я слышу шаги по коридору.

— Доброе утро, — приветствую я с властной улыбкой. — Смерть уже нашла тебя?

Она сидит на табурете и стонет. Рубашка на ней задралась, обнажив бедро, но, похоже, ее это не беспокоит. Я быстро переключаю внимание, не обращая внимания на свой член, твердеющий от этого зрелища. Серьезно, возьми себя в руки.

— Напомни мне никогда больше не пить.

— С радостью, поскольку тебе уже девятнадцать, закон тоже может тебе напомнить.

— Как по-братски с вашей стороны... — пробормотала она себе под нос, прежде чем ее лицо скривилось. — Что это за запах?

— Это называется еда от похмелья. Буррито на завтрак.

— Не произноси слово «буррито».

— Поверь старожилу, это творит чудеса.

Улыбка срывается с ее губ, прежде чем она откусывает кусочек. Сначала она останавливается на середине жевания, ее лицо приобретает легкий оттенок зеленого, но вскоре она проглатывает и начинает выглядеть вполне нормально.

— Я же говорил тебе, правда?

— Я действительно чувствую себя намного лучше, — признается она, принимая кофе, который я ей наливаю. — Ты просто утренний хозяин.

Я понимаю, к чему она клонит, но, как бы мне ни хотелось поставить ее на место, я выбираю более мягкий подход, чувствуя к ней некоторую жалость. Я впервые выпил в старших классах, на какой-то вечеринке по памяти, и это было сделано в качестве отваги. Как же мне досталось от родителей на следующее утро. Папа, конечно, посмеялся, но мама наказала меня. Это было не самое лучшее похмелье и определенно запоминающееся.

— Хочешь верь, хочешь нет, но женщины здесь не задерживаются.

— Как это вообще возможно? — ее глаза поднимаются и встречаются с моим любопытным взглядом.

— Я очень трепетно отношусь к своему распорядку и своей постели.

Выпустив небольшой смешок, она покачала головой: — Мне трудно в это поверить. Ты, похоже, мужчина, который любит своих женщин, и я предполагаю, что твой интерес к ним выходит далеко за рамки ночи и раннего утра.

— Это тебе сказала моя или твоя мать?

— Я пришла к такому выводу, когда на мгновение забыла, где нахожусь, и открыла ящик твоей кровати, где лежала большая упаковка презервативов.

Мое лицо опускается, но, чтобы сохранить лицо, я говорю ей: — Нет резинки — нет любви, верно?

— Я не знала, что беседа о безопасном сексе была частью твоего лекарства от буррито на завтрак. Спасибо, я думаю. Поскольку я ни с кем не занимаюсь сексом, думаю, будет справедливо сказать, что я настолько безопасна, насколько это вообще возможно.

— А как насчет твоего парня? — я скрестила руки, с любопытством прислонившись к столешнице.

— Нечего сказать, — она склоняет голову.

— Да ладно, мисс Эдвардс всегда есть что сказать.

У нее вырывается смешок, хотя и зловещий: — Мне буквально нечего сказать. Мы почти не общаемся, и я уверена, что если просмотреть его аккаунт в Instagram, то найдется кто-то еще.

— Мне жаль.

— Эй...— ее глаза встречаются с моими, но, улыбнувшись с надеждой, она выпускает вздох. — Должно было случиться так, что один из нас найдет кого-то другого.

— Ты прекрасна. Парни будут выстраиваться в очередь, как и говорил мой отец, — в ту же секунду я жалею, что сказал ей, что она красива, хотя не могу перестать думать об этом. Но мысль о том, что она встречается, а тем более спит с другими мужчинами, пронзает меня гневом, за которым следует непонятно откуда взявшаяся боль.