Порочная (ЛП) - Ловелл Л. П. "Лорен Ловелл"

Я выхватываю таблетки из его руки, бросаю их в рот и проглатываю.

— Где я? — мой голос звучит хрипло и надломлено.

— В моём доме, где тебе и самое место.

Я не помню, как пришла сюда. Моя память обрывочна. Я помню мужчину в баре, нож, а потом… Ничего.

— Я жива. Это хорошо.

— Так и есть. Да, — отвечает Ронан отрывистым тоном. Всё его тело кажется напряжённым. Он выглядит так, словно находится где-то между желанием поцеловать меня и убить, и какой бы захватывающей ни была эта вечно опасная территория, я сейчас не в состоянии иметь дело с непостоянным характером Ронана.

Я прищуриваюсь, глядя на него.

— Что теперь?

Лёгкая ухмылка играет на его губах, и он наклоняется, нежно целуя меня в щеку, прежде чем подняться с кровати.

Малейший намёк на панику охватывает меня.

— Ронан, куда ты?

Он, конечно, мне не отвечает, просто выходит из комнаты. Я никогда не знаю, о чём он думает и что собирается делать дальше. И это самое неприятное. Мои веки тяжелеют, голова кружится от обезболивающих, и я закрываю глаза, позволяя им завладеть мной и утянуть за собой.

Когда просыпаюсь, на улице уже темно. В камине потрескивает огонь, и мне удаётся сесть, несмотря на боль в животе. Я медленно спускаю ноги с края кровати и встаю, борясь с головокружением, когда смотрю вниз на пижамные штаны и майку, которые на мне надеты. Не думала, что Ронан приобретёт что-то настолько повседневное.

Когда я открываю дверь спальни, Донован поворачивается ко мне лицом.

— Серьёзно? Он поручил тебе охранять дверь… в его собственном доме? — он бросает на меня свой обычный хмурый взгляд и отворачивается. Когда я проскальзываю мимо него, он следует за мной на расстояние шага, я оборачиваюсь, указывая на него. — Точно уж нет.

— У меня приказ от мистера Коула.

Просто великолепно. Конечно, он никак не мог бросить вызов святому мистеру Коулу. Я спускаюсь вниз, вздрагивая при каждом шаге, пока не нахожу Ронана в его кабинете. Я вхожу и захлопываю дверь перед носом Донована. Пристальный взгляд Ронана мгновенно встречается с моим, его глаза исследуют каждый дюйм моего тела, прежде чем задержаться на животе. Взглянув вниз, я вижу свежее пятно крови, просачивающееся сквозь белую ткань моей рубашки.

— Тебе не следует вставать с постели, — говорит он, не отрывая взгляда от моей крови.

— Ну, я могла бы и не вставать, если бы мне не пришлось искать тебя, — я приподнимаю бровь, глядя на него.

— Тебе что-то нужно?

На секунду я чувствую ту парализующую уязвимость, которую так ненавижу.

— А я должна в чём-то нуждаться? — огрызаюсь я. Он выгибает бровь. Со вздохом закатываю глаза и отворачиваюсь, открывая дверь. — Мудак, — бормочу я. Конечно же, Донован стоит прямо передо мной, как любимая комнатная собачка Ронана. — Ронан, скажи своему ёбанному псу, чтобы он отвалил, пока я не свернула ему шею.

— Вернись сюда, Камилла.

Я поворачиваюсь к нему лицом с ухмылкой.

— Не путай меня с одним из своих питомцев, Русский.

Вздохнув, он встаёт из-за стола и пересекает комнату. В ту секунду, когда он оказывается передо мной, он хватает меня за волосы и запрокидывает мою голову назад.

— О, я не путаю, — он ухмыляется.

Боль отзывается в каждом дюйме моего живота, но я стискиваю зубы, отказываясь показывать ему это. Дверь за мной захлопывается, и снова остаёмся только мы с ним, между нами потрескивает знакомое напряжение. Господство, боль, безжалостность война… такая пьянящая смесь. Он крепче вцепляется в мои волосы, приближая моё лицо всего в нескольких дюймах от своего. Тепло его дыхания овевает моё лицо, и я закрываю глаза, поддаваясь его обаянию.

— Я ожидаю, что ты будешь относиться ко мне с большим уважением, — его губы касаются моих с каждым словом.

— Меня пырнули ножом на одной из твоих дурацких вечеринок, а ты едва удосужился поговорить со мной. И это ты хочешь поговорить об уважении, — практически рычу я.

Уголок его губ изгибается.

— Я был занят.

Я пытаюсь вырваться из его хватки, но он мне не позволяет.

— Ах, да. Мировое господство. Конечно.

— Нет, — он прижимает меня спиной к стене. Его пальцы скользят вниз по моему горлу. Мягко, нежно. — Пытал и убивал человека, который посмел прикоснуться к тому, что принадлежит мне, — его глаза загораются садистской гордостью, мерцая, как пламя ада.

Я прищуриваюсь, глядя на него.

— Ты не пачкаешь руки.

— Что я могу сказать, — он наклоняется к моей шее, — иногда эмоции берут надо мной верх. — Его зубы царапают моё горло, отчего по коже бегут мурашки.

— У тебя нет эмоций, — молвлю я, прерывисто дыша.

— Я тоже так не думал… Но никто не прикасается к тому, что принадлежит мне.

Я поднимаю руку, чтобы провести пальцами по щетине на его щеке.

— Ты убил ради меня? — спрашиваю я, прикусывая губу в усмешке. Ронан Коул нарушил свои правила ради меня… снова.

— Кто-то другой заставил тебя истекать кровью, — его язык проводит по моей ключице, и я наклоняю голову набок.

— Жаль. Жаль, что я этого не видела, — выдыхаю я, проводя зубами по его челюсти, когда мой пульс учащается.

— Он умолял сохранить ему жизнь, — стонет он мне в ухо.

Мои ногти впиваются в его волосы.

— Он был один?

— Нет, просто наёмный убийца.

— Ты знаешь, кто его нанял?

— Не совсем, — он ухмыляется мне в шею. — Ещё столько крови прольётся, Красивая.

Я сдерживаю стон, когда его пальцы скользят по моему боку, слегка приподнимая материал моей майки.

— Я хочу его, Ронан. Когда ты найдёшь его, я хочу перерезать ему горло и смотреть, как он захлёбывается кровью, пока горит.

— Такая дикая, — стон срывается с его губ. — Они не понимают, что ты значишь для меня… — его руки скользят по моей шее, зарываются в волосы. — Но они поймут.

Мой пульс учащается, и я наклоняюсь к Ронану, как будто меня тянет за невидимую нить. Мои губы касаются его, когда прерывистое дыхание покидает меня. Мне не должна нравиться его одержимость, зависимость, но мне нравится. Я не должен жаждать этого безумия, но я наслаждаюсь им. Мне это нужно. Он нужен мне.

— Ты найдёшь его для меня? — я целую его. — Чтобы я могла сделать с ним ужасные вещи… — шепчу я ему в губы. Его пальцы сжимаются в моих волосах, прежде чем он запрокидывает мою голову назад, проводя зубами по моей губе.

— Неужели ты правда хочешь отнять у меня эту простую радость? — он целует меня в шею, его руки блуждают по моему телу, когда он прижимает меня спиной к столу.

Просовывая пальцы ему под рубашку, я царапаю ногтями его подтянутый живот и наблюдаю, как сжимаются его челюсти.

— Я позволю тебе перерезать его горло, если мне удастся поджечь его, — Ронан с трудом проглатывает стон. — Я знаю, как сильно ты любишь кровь, — шепчу я.

Нет большего кайфа, чем этот, быть желанной им, знать, что я и только я одна обладаю способностью ослабить его жёсткий контроль. Он убил ради меня, а я была готова умереть от его руки. Такие узы нелегко разорвать, но я больше не уверена, что это пугает меня так сильно, как должно было бы. Его губы скользят по моей шее, и с каждым поцелуем его хватка на моих бёдрах становится всё крепче. Его дыхание становится прерывистым, напряжённым.

— Он заставил тебя истекать кровью…

Я глажу его по щеке.

— Он пролил больше крови.

— Ты должна быть неприкосновенной, потому что принадлежишь мне, — он вздыхает. — Но в этом и заключается проблема, никто не знает, что ты моя.

Я поднимаю на него взгляд.

— Меня видели с тобой на некоторых крупнейших публичных мероприятиях в стране. Почти уверена, что все и так догадываются.

На его губах появляется лукавая усмешка.

— Ты выйдешь за меня замуж, и тогда ты станешь неприкосновенной. Мы будем неприкосновенны.

Я замираю, а потом смеюсь.

— Я и не знала, что у тебя есть чувство юмора, Русский, — я отталкиваю его на шаг назад, создавая между нами некоторое пространство. Суровое выражение застывает на его лице. Он не смеётся. О, мой Бог. — Ронан… не будь смешным, — заикаюсь я, отступая ещё дальше.