Праведник (ЛП) - Ловелл Л. П. "Лорен Ловелл"

Перевод: Julia_Jones, dasha86

Сверка: Amelie_Holman

Бета-коррект: Critik

Редактор: Amelie_Holman

Оформление: Skalapendra

Пролог

Тяжелый запах лака по дереву и аромат ладана укутывают меня, как одеяло, принося редкое чувства покоя и уюта. Солнечный свет проникает через щель в занавеске, попадая на решетку и рассеивая крошечные блики на моем лице. Я закрываю глаза, купаясь в этом скоротечном тепле.

— Простите меня, Отец, ибо я согрешил, — слова срываются с моих губ, унося свинцовый груз, который гнездился тяжестью у меня в животе с тех пор, как я покинул эту исповедальню двадцать четыре часа назад.

Раздается тяжелый вздох, и сквозь короткое пространство между нами доносится слабое дуновение застоявшегося кофе.

— Сын мой, ты провел здесь последние четыре дня. Я могу лишь дать определенное количество прощений. Их не стоит копить.

Но я не прощен. Я чувствую, как внутри меня гноится грех, разлагая мою душу с каждой минутой. Мне нужно божественное вмешательство. Исцеляющее прикосновение руки Господа. Спасение. А для этого требуется истинное признание, очищение.

— Я не рассказал о своем грехе, — выдыхаю я, ступая на канат, натянутый между Господом и его посланником.

— Господь, Отец милосердия, через смерть и воскрешение Своего Сына примирил мир…

— Я убил человека, — молчание. — Я убил его, потому что он причинил ей боль.

Я отсчитываю восемь тяжелых ударов сердца по ребрам, прежде чем он, наконец, заговорил.

— Ты раскаиваешься? — Отец Максвелл шепчет, и его голос заметно дрожит.

Наконец-то, он меня разглядел. Впервые он по-настоящему видит монстра, которого я держу на привязи. Я больше не просто странный мальчишка, который ходит в его церковь последние тридцать лет, или беспокойный прихожанин, с которым он познакомился в этих стенах. Это игривое чувство опасности, то самое ощущение, которое, как он твердил самому себе, казалось слишком иррациональным, но неизменно все имеет смысл. Я — убийца, грешник, хищник, живущий среди своей добычи. Как это может быть правдой? Один из его паствы. Предатель. Лживый самозванец. Я почти слышу, как все детали одного целого встают на свои места в его голове.

— Нет, — честно отвечаю я. — Мне не жаль, что я убил его, — я ничего не чувствую, только тошнотворное разочарование от того, что Бог меня осудит. Что я ошибаюсь, и без его руководства я бы давным-давно отпустил из-под контроля все свои темные побуждения и натравил на его детей.

«Плохие мальчики попадают в ад», — шепчет мне на ухо голос моей матери.

— Тогда ты не сможешь по-настоящему избавиться от греха.

— Мне суждено попасть в геенну огненную, — бормочу я, озвучивая ту самую мысль, которая безжалостно мучает меня.

Он прерывисто вздыхает, этот звук похож на выстрел в тишине исповедальни.

— Если только ты искренне раскаишься в душе.

Поднявшись, я хватаюсь за занавеску и на мгновение останавливаюсь.

— У меня нет души.

А раз нет души, то есть ли разница между Раем и Адом?

Глава 1

Иден¹

Мои шаги эхом отражаются от стен длинного зловещего коридора, вторя ударам моего пульса. Моя грудь сжимается, и даже малейшее дыхание ощущается, как тяжкий груз. Передо мной вырисовываются матовые стальные двери, словно врата в ад, а мне хотелось бы оттянуть этот момент и никогда не переступать их порог. Время, кажется, замедляется, хотя тяжесть неизбежности с не меньшей силой давит на меня.

— Мисс Харрис? — Я моргаю и поднимаю взгляд на полицейского, который стоит и смотрит на меня, на его молодом лице образуются морщинки сочувствия. — Вы готовы?

Я киваю, делая глубокий вдох. Он толкает дверь, которая открывается со скрипом петель. Мгновенно температура падает, холодный воздух тянется ко мне и пробегает ледяными пальцами по моему позвоночнику. Я делаю шаг вперед, мои каблуки монотонно цокают по больничной белой плитке. Яркий свет заставляет меня щуриться. Все вокруг замирает, и мое тело сковывает в напряжении, в ожидании приближающегося удара. Один единственный стол расположен прямо передо мной посреди холодной стерильной комнаты. Простыня накрывает тело, свисая почти до пола, но она бесполезна и не может скрыть очертания фигуры мальчика под ней.

— Просто скажите, когда будете готовы, — говорит полицейский, прерывая гробовую тишину.

Я никогда не буду готова. Мое сердце бьется так сильно, что я чувствую, меня сейчас стошнит. Получив от меня решительный кивок, он берет простыню и медленно откидывает ее назад. Как только я вижу лицо мальчика, с моих губ срывается сдавленный всхлип, и я зажимаю рот рукой, чтобы заглушить этот звук.

Зажмурив глаза, я отворачиваюсь и выскакиваю за дверь. Через несколько мгновений мне на плечо ложится чья-то рука.

— Сожалею, мисс Харрис.

Я качаю головой.

— Это не он, — перед глазами до сих пор стоит бледное восковое лицо, синие губы, аккуратное отверстие от пули между глаз. Темно-русые волосы, точно такого же оттенка, как у Отто, и татуировка на его груди, которая почему-то мне знакома, хотя я не могу ее узнать. — Этого мальчика зовут Маркус Джонс, — мои глаза встречаются с лицами офицеров. — Он был лучшим другом Отто, — в моей груди нарастает легкое облегчение, потому что это не мой брат. Но это чей-то брат, сын, друг… На этот раз не Отто, но вполне мог быть им.

Он сжимает губы и слегка кивает мне.

— Спасибо.

Я слышу слова, которые он не произносит. Мой брат пропал. Он пропал без вести почти неделю назад, а теперь его друг мертв, его нашли выброшенным на берег Темзы. Каждой клеточкой своего существа мне хочется верить, что это чистое совпадение, но я знаю, что это не так, и это чувство страха оседает в глубине моего желудка, как свинцовая гиря.

— Мне нужно идти, — я отталкиваюсь от стены и почти бегом направляюсь к лифту. Мне нужно убраться отсюда прямо сейчас.

Когда я добираюсь до дома, я падаю на диван и даю волю слезам. Прошла неделя без моего младшего брата, но такое чувство, будто минул целый год.

Я бы хотела справляться со всей этой чудовищной ситуацией иначе. Когда закрываю глаза, я все еще могу вспомнить ту ночь, когда он ушел, как непонятную пьесу, которая постоянно крутится в моей голове.

В зале ожидания пахнет дешевой хлоркой и пивом. У дальней стены стоит мужчина со свежераненной бровью и в порванной рубашке. Отто сидит на одном из дешевых пластиковых стульев, его долговязая фигура сгорблена, подбородок опущен на грудь, а кудрявые светлые волосы падают ему на глаза. Отводя от него взгляд, я пытаюсь успокоить бешено бьющееся сердце, когда перевожу глаза на полицейского за стойкой регистрации.

— Просто распишитесь здесь, — пожилой мужчина указывает на форму передо мной. Я царапаю белую бумагу, портя ее своей неуверенной подписью. — Всё. Ты можешь идти, — говорит он, глядя мимо меня на Отто.

— Спасибо.

Обернувшись, я едва узнаю брата и направляюсь к двери, а его тяжелые шаги раздаются позади меня. Тишина наполняет машину, пока я везу нас в нашу квартиру. Я не уверена, что сказать в данный момент. Только когда мы оказываемся внутри, и он садится на диван, я, наконец, нахожу слова.

— Хранение, — припечатываю я. Он опускает голову. — Кокаин!

Его худые плечи вздымаются и опускаются при каждом глубоком вздохе.

— Успокойся, Иден.

— Успокойся! — мой голос достигает такой высоты, что я уверена, его могут слышать только собаки. — Ты употребляешь наркотики?

— Нет, это не так. Я просто… — он проводит рукой по шее.

— Что? Просто что?

— Продавал.

— Ты торгуешь кокаином, — шепчу я и, закрыв глаза, представляю лицо мамы с мягкими линиями, выражающими душераздирающее разочарование. Знала бы она, что делать в этой ситуации? Так как я точно не знаю. Я качаю головой. Как он может быть таким тупым? — Ты можешь попасть в тюрьму, Отто, — от осознания реальности такого исхода у меня наворачиваются слезы. Я действительно думала, что смогла уберечь его от этого.