Анна Шехова - Трудно быть ангелом
Я всю жизнь живу с линейкой за пазухой, которая выскакивает наружу при каждом удобном случае.
О, ты знаешь эти истории! «Посмотри на Машу, она ездит на городские олимпиады по математике! И на Васю, он играет на скрипке»… Как себя должен чувствовать ребенок, у которого нет ни музыкального слуха, ни способностей к математике?
Я не виню родителей. Они были советскими людьми, воспитанными без излишней деликатности: личностный рост они измеряли исключительно в сантиметрах, а слово «самоопределение» всплывало только при выборе института. На этом самоопределение заканчивалось, и процесс шел по заранее определенной колее: диплом, аспирантура или распределение, работа по специальности, разряд за разрядом или что там есть у геологов? Поэтому для них стало шоком, что их непутевая дочь, закончив с отличием экономический вуз, отказалась работать экономистом. А я к тому времени уже поняла, что никакие пятерки и дипломы с отличием не избавят меня от линейки в кармане.
Она и сейчас высовывается каждый раз, когда в поле зрения появляется новый персонаж моей зависти.
Вести уроки танца не трудно. Гораздо труднее вести их так, чтобы вдохновлять людей на новые и новые встречи. Преподаватель должен излучать уверенность и радость. А твоя подруга в оранжевой кофте и рваных джинсах слишком смахивает на подростка, который просто дважды в неделю собирает компанию потанцевать. Это мне сказал Костя.
Да, Костя – это еще одно сбывшееся желание. Когда Надежда Ивановна – милая дама, у которой я живу, увидела нас вместе, она сказала: «О, двое инопланетян нашли друг друга!»
Он совсем рыжий во всех смыслах этого слова. У него всегда есть деньги, хотя он не прикладывает никаких усилий, чтобы их заработать. Мой Костя – ах, как приятно тает на языке слово «мой»! – занимается исключительно тем, что ему нравится, и очень редко думает о будущем. Когда в Одессе снимают кино, он работает звукооператором. Но если бы за это не платили, Костя занялся бы любительской съемкой, поскольку получает удовольствие от процесса создания фильма. У него роскошный баритон, и он поет в хоре, который зимой гастролирует по Европе. Летом Костя катается на яхте друзей и водит группы в походы по Крыму. У него веснушчатый нос и много оранжевых футболок.
И он всегда открытый – как форточка в моем доме.
Я была на гитарном вечере у подруги, которая поет в том же хоре, сидела в уголке, жевала крекеры и тихо завидовала голосам людей. Рыжий Костя подсел ко мне, забрал миску с крекерами и сказал:
– Хватит дуться на жизнь. Пойдем гулять.
Мы гуляли с ним ночью, держась за руки, в холодном парке под звездами, примерзшими к зимнему небу. Я цитировала ему Ошо и Перлза, а он сказал, что я чересчур много читаю.
– У каждого человека есть природная мудрость. Но чем больше ты напитываешься чужой мудрость, тем реже слышишь свою.
Он очень наблюдателен, как и любой, кто никогда не спешит. Когда моя танцевальная группа начала таять, Костя – лишь однажды посетив занятие – заметил, что ученики не воспринимают меня как преподавателя.
Что я тебе могу сказать? Трюк с вальсами лишь отсрочил угасание моего авторитета.
Я лезла из кожи вон, стараясь провести урок как можно интереснее, но моя старательность бросалась в глаза. Тот, кто по-настоящему знает свое дело, никогда не старается. Он всего лишь делает то, что дóлжно. А я выеживалась, оригинальничала, заигрывала с людьми, которые просто хотели учиться двигаться.
Моя группа редела, и через месяц ко мне на урок пришла одна-единственная девочка – та самая бывшая бальница. Она взяла ключ и ждала меня в пустом зале. Мы вместе сделали растяжку, подождав еще четверть часа. Мое сердце стучало так, будто подхватило икоту. Но я сделала вид, что не происходит ничего особенного, и начала урок.
Мой страх заморозился: терять было уже нечего, оставалось только получать удовольствие от движений.
Это был один из лучших моих уроков. Но, прощаясь с девочкой и ловя ее ускользающий взгляд, я поняла, что она больше не придет.
Следующий урок был через три дня. Я пришла без пяти семь, взяла на вахте ключ и почувствовала, что вахтерша проводила меня уже другим взглядом. Словно контрразведчик получил все необходимые сведения и теперь удивлен их незначительностью.
Я вошла в пустой зал. Зеркала встретили меня обычным размноженным поклоном.
Кроме меня и компании отражений на паркете не было ни души. Я, отражения и музыка, запертая в магнитофоне.
Это был провал.
Провал в самом абсолютном и чистом значении этого слова. У меня не осталось учеников.
Можно было немедленно пойти домой и найти утешение в постели с Костей. Но я решила иначе. Пожалуй, впервые в моей жизни я решила не отступать перед провалом. Я сказала себе: «Дорогая, ты же все время жалуешься, что тебе не хватает физической нагрузки. У тебя сейчас прекрасный шанс позаниматься для себя лично. Сделать себе подарок – час контактной импровизации».
Я включила музыку и начала двигаться.
А потом я лежала на полу и смотрела, как мерцают лампы – бледный неуверенный свет, то меркнущий, то набирающий силу.
Так что, дорогая, мои мечты сбылись, но, похоже, не все из них оказались мне по росту».
Рассказ Анечки за поеданием чизкейков
– Он был прекрасен. Именно такой, какого я могла вообразить после двух бокалов шампанского и трех месяцев без секса. Я только увидела его сквозь стекла нашего юридического «аквариума» и сразу поняла, что вот оно – мое несбывшееся желание. Он, несомненно, не был случайным гостем в нашем газетном бардаке. Видя, как этот юноша уверенно лавирует между столами, компьютерами, корзинами для бумаг, проводами, принтерами и неровными стопками бумаги, сжимая в руках сразу два мобильника, я могла бы дать сто очков за то, что он перешел к нам из такой же ежедневки. У тех ребят, которые, на свою голову, переходили сюда из журналов, в первые дни с лица не сходило напряженное выражение подступающей паники. На адаптацию уходило несколько недель, и потом уже человек плавал по офису как рыбка по знакомому аквариуму: с полузакрытыми глазами, не отрываясь от телефона, выруливал между столами, забывшись, начинал курить прямо на рабочем месте, оставлял свою кружку с недопитым кофе на ксероксе. Словом, усваивал правила выживания в ежедневном информационном потоке.
Этот явно был не из журнальных. Судя по его внешнему виду, он давно приспособился к такому ритму, и работа не мешала ему посещать тренажерный зал и парикмахерскую. Меня несколько смутила его розовая рубашка: блондины в розовом вызывают у меня некоторое подозрение. С другой стороны, встретить симпатичного мужчину с хорошим вкусом в наше время и в нашей стране сложнее, чем мужчину, умеющего фехтовать и слагать мадригалы.
