Выгодная позиция (ЛП) - Каффери Ребекка Дж.

Андерс улыбается нам обоим, и мое предложение явно пришлось по душе, однако

Харпер все еще не спешит соглашаться. На секунду я почти думаю, что он не согласится, что он предпочтет отбросить самую большую возможность, которая у него когда-либо была, ради собственной гордости.

«Конечно», - вот и все, что он предлагает в ответ на этот разговор. Этого будет достаточно.

«Блестяще. Я знал, что вы двое меня не подведете. Спонсоры невероятно рады этой паре и тому, чего вы добьетесь в этом сезоне. Давайте не будем терять этот импульс».

Андерс всегда так заботился о команде, и я лучше других знаю, что команда больше, чем любой отдельный гонщик. Автогонки - это многомиллиардная индустрия, и управлять командой означает быть безжалостным, когда речь идет о заработке денег. Андерс может любить Хендерсом, но он в этом деле не ради шуток и хихиканья. Если он не сможет взять под контроль своих гонщиков, владельцы могут просто решить уволить его. Если спонсоры будут отворачиваться от наших препирательств и начнут искать другое место... что ж, достаточно сказать, что это не может быть убыточным предприятием. Так что я понимаю, что ему нужно, чтобы все были довольны.

Харпер исчезает на празднике, а я ускользаю обратно в отель. У меня не хватает духу присоединиться к остальным. Все, что мне сейчас нужно, - это пообщаться с семьей и поспать. Когда победа стала казаться такой утомительной?

Я включаю телефон, и на меня обрушивается шквал сообщений, в основном от друзей и родственников, вернувшихся домой. Но есть и несколько от Элайджи, который поздравляет меня с первой победой в сезоне.

К сожалению, выходки Харпера на подиуме попали в сеть. Неудивительно, что

Андерс так разозлился. Некоторые репортеры даже утверждают, что в предполагаемом разрыве между мной и Харпером виноват я. Якобы, несмотря на сегодняшнее выступление, мои лучшие дни остались позади, и я стою на пути нового поколения гонщиков-суперзвезд. Те же люди, которые называли меня золотым мальчиком гонок чемпионата на протяжении многих лет, которые я не могу вспомнить, теперь называют меня стариком. Откуда они берут эту чушь? Они что, не смотрели меня сегодня?

Этого почти достаточно, чтобы я всерьез задумался об уходе из спорта в этом сезоне. Дать прессе то, что они хотят.

Но я не сдаюсь. И я не позволю одному высокомерному новичку выбить меня из колеи.

Глава шесть

Харпер

Я стою у входа в тренажерный зал, дверь приоткрыта настолько, что я могу видеть

Киана в зеркале. Его плечи ссутулились, когда он ждал у тренажера для разгибания бицепсов. На его лбу блестит капелька пота, что говорит о том, что он начал заниматься без меня, но то, как он постоянно поглядывает на часы, говорит о том, что он думает, что я все еще могу появиться.

Я знаю, что выгляжу как плаксивый ребенок, но я не виноват, что он решил стать засранцем первым. Не могу поверить, что я когда-то равнялся на этого парня, а он, похоже, только и делает, что смотрит на меня сквозь пальцы. Что плохого в желании хорошо провести время? Усердно работать, но не менее усердно играть?

Не моя вина, что он скучный, как черт, и ведет себя как женщина средних лет. Кто хочет заниматься йогой и ложиться в постель к девяти, когда мы буквально в расцвете сил?

И все же. Я должен зайти. Я почти хочу этого, даже если просто поглазеть на Киана в его маленьких шортах.

Но что-то останавливает меня.

Если бы я продолжил терапию, которую меня заставили посещать, когда я вышел из приемной семьи в восемнадцать лет, мне бы наверняка сказали, что это потому, что я плохо справляюсь с тревогой и передачей контроля другим людям. Это имело бы большой смысл, если бы вы когда-нибудь познакомились с моими родителями. Не то чтобы мне нужно было размышлять о своей эмоциональной травме прямо сейчас, в коридоре отеля.

Я застыл на месте, наблюдая за тем, как Киан подходит к стене, устанавливает у своих ног скакалку и кучу утяжеленных мячей. Затем он достает из кармана шорт теннисный мяч и быстро отскакивает им от стены, делая несколько повторов на скорость реакции перед силовой тренировкой.

Я бы не хотел восхищаться его абсолютной преданностью спорту. Так было бы легче его ненавидеть. Он делает это каждый день, кроме дней соревнований. Для него это все. Очевидно, что он отдал автоспорту всю свою жизнь, а это значит, что он способен разорвать его на части.

Я тоже люблю этот спорт и надеюсь, что у меня будет долгая карьера в нем, но я не отдам эту власть ничему и никому. Я хочу получать удовольствие прямо сейчас. И

сейчас я не хочу доставлять Киану Уокеру удовольствие от того, что буду тренироваться с ним.

Решение принято, я иду. Убегаю от того, чего не хочу делать. Снова.

Вместо этого я уговариваю Йоханнеса снова поужинать со мной в ресторане отеля.

Мы делаем кучу селфи, и я выкладываю их в свою историю. Их тут же подхватывает пресса и фанаты, и я готов поклясться, что весь мир следит за каждым нашим шагом. Это так волнующе - чувствовать, что стольким людям небезразлично то, что я делаю.

Мы как раз оплачивали счет, когда я мельком увидел Киана, идущего из тренажерного зала к лифту в холле отеля. На секунду он выглядит таким удрученным, когда его взгляд скользит между пустыми тарелками и стаканами на нашем столе и тем, как Йоханнес смеется над чем-то, что его товарищ по команде, Нильс, сделал во время перелета сюда.

Затем он замечает, что я наблюдаю за ним, и мгновенно принимает на лице выражение, которое он носит только для меня.

Я мудак, и я это знаю.

Он старается. Очень старается, а я веду себя как мудак. Еще хуже, что я знаю это, но все еще борюсь с желанием просто взять эту чертову оливковую ветвь, которую он предлагает.

«Привет? Земля - Харпер». Йоханнес щелкает пальцами перед моим лицом, и я наблюдаю, как Киан с побежденным видом идет к лифтам.

«Прости, прости. Думаю, я просто устал. Подожди секунду, мне нужно кое-что сделать».

Я выскальзываю из кабинки и шагаю через холл отеля к лифту, у которого ждет

Киан. Двери начинают открываться, когда мне остается всего пять секунд, и мои шаги превращаются в спринт, так что я успеваю как раз вовремя, чтобы двери не закрылись.

«Ты шутишь?» - ворчит он.

От него сейчас пахнет, как от шкафчика в спортзале, и я ненавижу, что это так привлекательно. Мне хочется наклониться к нему, подойти поближе и сделать глубокий вдох, вдыхая его лесной, мужественный запах. Я вспоминаю, как он выглядел в своей жилетке и шортах в спортзале, и мне приходится физически трясти головой, чтобы избавиться от этого образа.

За нами начинает образовываться очередь, и мы оба уходим с дороги, чтобы пропустить людей в лифт.

«Ты такой засранец», - говорит он сквозь стиснутые зубы, когда вестибюль опустошается вокруг нас и лифт отъезжает. «Зачем ты меня подставил?

Он не вызывает другой лифт, так что мы явно выясняем отношения здесь и сейчас.

Я вздыхаю.

«Технически я этого не делал. Ты прислал мне время и место. Я не говорил, что буду там». Это мелочно, потому что я ответил на его сообщение, поставив большой палец вверх. У меня были все намерения пойти, и я пошел... вроде как. То есть, я пришел туда. Я просто не вошел.

«Пожалуйста, просветите меня о значении эмодзи «большой палец вверх»!»

«Это было сделано, чтобы дать тебе понять, что я увидел сообщение, а не для того, чтобы сказать, что я буду там. Мне было не до этого, и я решил поужинать вместо этого».

Наконец он заглядывает через мое плечо в том направлении, откуда я пришел, и быстро замечает Йоханнеса за покинутым мною столиком.

«Я вижу. Не дай бог упустить возможность обновить свои социальные сети и потусоваться с конкурентами. Очевидно, что надраться и попозировать для фотографий важнее, чем команда, в которой ты на самом деле состоишь. Неужели ничего из того, что Андерс сказал, не дошло до твоей тупой башки?»

«Лучший друг». Когда Киан поднимает бровь, слегка наклоняя голову, я поясняю.