Осколки тебя (ЛП) - Малком Энн

Все эти вещи могли быть причиной, или ни одна из них. Причина была не важна. Не важно, что именно заставило мою ногу остаться в вертикальном положении, в то время как все остальное тело рухнуло на землю. Важно было только то, что это произошло. Раздался глухой стук, сопровождавший удар моего тела о землю. Я догадалась, что повредила в лодыжке что-то важное, поскольку последовавшие за падением минуты стали абсолютной агонией.

Я не закричала. Какой в этом смысл? Поблизости не было соседей. Возле дома не пролегала туристическая или охотничья тропа. Вокруг были только призраки и мелкие млекопитающие.

Как там говорится? Если в лесу падает дерево, и никто этого не слышит, издает ли оно звук¹⁵? Если автор бестселлеров, слегка депрессивный, но блестящий автор ужасов падает в лесу, и никто этого не слышит, существует ли она вообще на самом деле?

Земля была твердой. Я предположила, что это было из-за резкого похолодания, благодаря чему она подмерзла и стала рассадником боли и травм. Вот почему я любила зиму. Зима пропагандировала смерть и страдания. Вот почему я приехала в Вашингтон накануне этого прекрасного холодного сезона. Чтобы снег покрыл мою маленькую хижину льдом, как глазурь покрывает торт, в конце концов заперев меня внутри и заставив написать книгу или стать Джеком Торрансом из «Сияния». Оба варианта я считала продуктивными. Третий вариант — упасть посреди леса без ноутбука или топора — таковым не был.

У меня даже не было с собой телефона.

Я считала это устройство практически хирургическим вмешательством. Постоянный поток лайков, угроз расправы и фотографий, благодаря которым люди хотели казаться теми, кем они хотели, чтобы их видели другие.

Я решила, что прогулка будет отвлекающим маневром. Что я проведу весь поход, только фотографируя и ничего больше. Не то чтобы телефон мог бы помочь мне в данный момент — связь в лесу была очень слабой, словно в мире еще остались уголки, где ее нет. Разве небо не загрязнено спутниками? С другой стороны, все они использовались для слежки за американцами, русскими и женой офицера диспетчерской, которую он подозревал в интрижке. Так что это конкретное место в лесу, где нет спутниковых снимков и сотовой связи, являлось отличным местом для того, чтобы быть убитым или упасть, сломать лодыжку и в конечном итоге умереть от охлаждения.

Какая веселая мысль.

~ ~ ~

Я уже начала думать, что моя судьба предрешена, когда появился он.

Темная, размытая, но в то же время откровенно мужская фигура, казавшаяся тенью. Возможно, именно его лосьон после бритья усилил мою уверенность в том, что это был именно мужчина, пробирающийся через лес к тому месту, где лежала я. Запах лосьона был резким. Мускусным. С нотками табака.

Мужчина молчал. С другой стороны, я тоже, так чего же еще я могла от него ждать?

Но точно не того, что он наклонится и попытается заключить меня в свои объятия. Почему я этого не ожидала — было выше моего понимания. Я была отчаявшейся женщиной, лежавшей посреди леса и явно неспособной ходить. Подобрать упомянутую женщину, вероятно, было мечтой большинства порядочных мужчин.

Впрочем, как и большинства не очень порядочных мужчин.

Я была легкой добычей.

— Стой! — закричала я, размахивая руками в попытках отбиться от него.

Сопротивление получилось смехотворным, учитывая мое состояние и то, что движения отдавались острой болью в поврежденной лодыжке. Мне было достаточно больно, чтобы на несколько секунд в глазах потемнело. Этих секунд хватило, чтобы меня подхватила размытая, человекоподобная фигура передо мной. Но я осталась лежать на земле, грязная, страдающая от боли и определенно уязвимая.

— Как тебя зовут? — потребовала я хриплым после криков о помощи голосом, от которых я отказалась еще несколько часов назад.

Моргая от боли, я смогла сфокусировать взгляд. Слабое освещение мало что мне показало. Был ли сейчас канун ночи того же дня, когда я отправилась в свой злополучный поход? Или прошло целых двадцать четыре часа?

Конечно, нет.

Я бы не пережила ночь в лесу. Но, может быть, я была уже и не жива. Может быть я была в загробном мире. Мире, который ждал меня за все мои грехи. За мнимые и реальные.

Он был крупным.

Настоящий мужчина.

Или настоящий дьявол.

Неважно.

Если он был мужчиной, то довольно дерьмовым, потому что стоял и смотрел на полуживую или мертвую меня, свернувшуюся на земле калачиком. Он не проверил мои жизненные показатели и не закутал меня в свою кожаную и, как я успела отметить даже в таком состоянии, дорогую куртку. С другой стороны, если он был дьяволом, то справлялся отлично.

— Зачем тебе знать мое имя? — спросил он, созерцая меня дольше, чем было вежливо при таком необычном социальном взаимодействии.

Я изо всех сил попыталась подняться, но у меня ничего не получилось. Может и получилось бы, если бы я попыталась встать с самого начала. Насколько знала, я не сломала ни одной кости в верхней части тела. Мне мешала встать странная поломка чего-то глубоко внутри меня. Именно она мешала мне подняться и похромать до дома, к теплу и выживанию.

— Потому что ты здесь или для того, чтобы спасти меня, или чтобы избавить меня от страданий, — сказала я, поняв причину, зачем спросила его имя. — И если выберешь последнее, то мне хотелось бы знать имя человека, убившего меня.

Тишина.

— И тебе не интересно узнать имя человека, пришедшего спасти тебя?

Я пожала плечами. Или попыталась, потому что мешала земля подо мной.

— Если ты собираешься спасти меня, я узнаю твое имя позже.

Он ждал. По-прежнему не проверяя мое состояние, не задавая вопросов и не пытаясь согреть курткой с подкладкой из меха какого-то животного. Его голос говорил мне, что под всем этим скрывается такой же холодный, как и я человек.

— Это все? — спросил он.

Я снова моргнула, решив, что причиной моей неспособности сосредоточиться, должно быть, была гипотермия. Или обезвоживание. Стресс. Надвигающаяся смерть. Выбирайте сами.

— Да, это все.

Мужчина кивнул, жест был целенаправленным, прорезая размытость моего зрения. Затем он сделал шаг вперед, наклонился и подхватил меня на руки. Совсем не нежно, совсем не пытаясь быть осторожным. Меня это устраивало даже несмотря на острую боль, пронзившую ногу. Я приветствовала эту боль. Это означало, что я, скорее всего, была жива.

Радовалась ли я этому?

От его куртки пахло кожей.

И дымом.

Мужчина не снял ее и не укрыл меня от пронизывающего холода, проникающего вместе с болью. Ветки хрустели под его уверенным, целеустремленным шагом. Он не торопился, но и не медлил. Он смотрел прямо перед собой, даже не взглянув на меня. С другой стороны, именно из-за блуждающего взгляда и разума я оказалась в нынешней ситуации, так что мне следует радоваться тому, что он сосредоточился на том, чтобы не споткнуться.

Впрочем, этот мужчина вряд ли вообще был способен споткнуться обо что-либо. Он почти не запинался, неся через лес взрослую женщину. Справедливости ради надо сказать, что эта женщина определенно имела недостаточный вес, а у этого парня руки были как стволы деревьев.

Я видела только его шею. Подбородок. И небо.

В глазах ощущение, словно в них насыпали песок. Разум затуманен болью, дезориентация. Меня расстраивало то, что я находилась на руках у сильного мужчины, но не могла рассмотреть его лица. Еще больше расстраивало происходящее. Вот она я, жившая в соответствии со всеми гребаными стереотипами. Женщина, заблудившаяся в лесу, которую мужчина несет на руках в безопасное место. С таким же успехом на мне мог быть ярко-красный капюшон. Может, под ним действительно был волк?

— Сент, — резко произнес мужчина.

— Что?

— Мое имя.

— Сент*, — повторила я. — Ты выглядишь скорее грешником (анг. Saint* в переводе на русский — святой)

Он хмыкнул как мне показалось в знак согласия.

Мы шли в тишине еще некоторое время. Я не знала, сколько времени потребуется, чтобы добраться до места назначения. Не знала, куда мы идем.