Ива Одинец - Бестии
– Раз говоришь – милая, буду верить. Пока сама не гляну. Но Эльга Ремез… Уж её-то знаю лично. Бывает и хуже, но редко. Других слов, извини, нет.
Пальцы дрогнули. Пепел упал на джинсы.
Смешок.
– Да, своеобразная, конечно, девушка.
Я не хотела задеть Эльгу. Стерва та ещё. Но лично мне ничего не сделала. Хотя могла. С первого дня невзлюбила.
А Тиг с ней прекрасно ладил. Его-то все любили (кроме Шахова). Эльга вскоре после ухода Суренцовой перешла в отдел корпоративной стратегии, который впоследствии возглавила. Отдел – в структуре директора по внешнеэкономическим. Так что общались частенько.
– Так и Эльга под подозрением?
– Ага. Начальница – милейшая женщина, а секретарша – стервь. Забавно, да?
– И кто подозрительней?
– Не знаю. Пока. Ну что, берёшь в команду?
(это я тебя беру, сладенький)
(целей будешь)
– Не просто беру, а назначаю главным экспертом, стратегом и…
– Отлично. Беру руководство на себя. Сегодня же вечером…
– Так уже вечер и есть.
– Что-о?!
Темнеет. Может, из-за дождя и низко висящих туч – либо тонированные стёкла добавляют… Но – факт. На экране мобильного – начало шестого.
– Й-японский бог!
Тихонько придвинулся, губы накрыли ключичную впадинку. Судорожный выдох не сдержать…
– Что, дома ждут?
– Перевод завтра отправлять, а там и конь не валялся.
– Что, совсем-совсем?
– Совсем-со… да что за дела такие, а?
– Нравится?
– О да… о-ох… ну что ты делаешь?
– Кто-то грозился – каждый день… А кто-то ответил – «буду рад».
– Ну, считай – выпросил.
Звериная вспышка голода – словно не утолённого часом раньше – превзошла даже мою. Его что, дома не кормят?
Глава 10
8 марта, среда, 23—15
Горячая ванна. Слой пены с запахом корицы – толщиной с подушку. Двадцать минут – на релакс, потом ополоснёмся кипяточком (мозги продерёт лучше ледяного душа); стакан кока-колы – и можно работать. К пяти утра перевод будет готов. Была «сова», теперь – ахроник. Могу и трое суток не спать. Без усилий. С усилием – пять. Без ущерба.
Звонок. И мелкий дробный стук.
Мобильный скачет по полу. С коврика – на кафель.
– Аллё?
Неужто Тиг? Еле отправила в гостиницу… Чёртов перевод, а… и чего я такая ответственная…
Низкий голос. Медленная речь, всегдашняя добродушная ухмылка в интонации.
– Салют козявчатым.
– Пушистикам хаюшки.
На сетчатке образ, словно веб-камерой: удлинённое скуластое лицо, брутальное – и тонкое одновременно. Если б не ярко-зелёные глаза и стрижка под ноль – вылитый Слава Бутусов в юности. Даже волосы лежат так же – крупными волнами надо лбом, когда даёт отрасти. Но это редко. Привычка уличного бойца. Хотя теперь дерётся чаще в спортзале, чем на улице. Система «Боевая машина». Реально убойно. В отличие от модных карате и прочих ушу – аэробики для мальчиков.
Научил и меня. Самой малости – но и того с избытком…
В прошлом – муж, в настоящем – хороший друг. В миру – Александр Степченко, для меня – попросту Пушистик. Ну а я – Козявочка. Как-то не повелось друг друга звать по именам. Даже на людях с трудом даётся.
– Что, совёнок козявский, не спишь?
– Это тебе баичкать давно пора.
– Да замотался – сейчас только про дивидишки вспомнил. Завтра занесу, ничего?
– Не горит. Ну и как, понравилось?
– Ага. «Тайное окно» особенно.
– Я ж говорила. Стивен Кинг – красавчик.
– Ну. Мощное кино. Вот же идиотик этот, как его…
– Рейни.
– Так жену ревновать… Когда любят – так не делают.
– Да не жену! Главное, что рассказ украл у друга в юности. За то себя и наказал.
– Козявский, опять прочла раньше, чем посмотрела?
– А то. И тебе советую. Книга круче. Слушай… Помнишь, я осенью говорила?
– Про офис нехороший?
– Ну. А сегодня хозяин бывший объявился…
За двадцать минут – ни одного вопроса. Психолог прирождённый. И чего, спрашивается, в программисты пошёл?
– Ну, что скажешь?
– Дурит он тебя, козявёночек. Не договаривает. И психует жутко. Раз при тебе курил и пепел на ширинку стряхивал…
– Психует из-за твари. Вот не ждала, что поверит… А он, прикинь, сам учуял. Ещё тогда.
– И тебе не сказал. Боялся, что будет вред. А теперь ещё сильней боится.
– Вред?!
Треснула кулаком по воде. Сильно плеснуло на пол, мыльные брызги залепили глаза.
– Тьфу, ч-чёрт!
– Козявский, а ну не буянь там.
– Кому вред? Мне? Или – от меня?
– Скорей тебе. Сдаётся мне, у него роман был с одной из этих тёток. А то и с обеими. И не хочет, чтоб ты знала.
– Вот глупёныш… Будто я ревновать буду.
– Козявчик, ну это ты такой прогрессивный, а нормальные тётки – ревнивые как черти. Сама ж всегда говорила.
– А ты не верил.
– Теперь сам вижу. Вот он за тебя и боится. Любит потому что.
– Громко сказано.
– Куда уж громче. Ты вспомни, как у вас начиналось. Да он бы давно первый шаг сделал. Значит, кого-то опасался. И как бы не Эльгу. Милана-то у вас уже не работала. А про Эльгу ты сама говорила – аж мороз по хребту… Стоп. Как, говоришь, фамилия?
– Ремез.
– Как бы не Рема нашего жена.
– Сэнсэя бывшего?
– Ну.
До «Боевой машины» Пушистик увлекался «русским стилем». Года четыре назад, ещё когда мы жили вместе. Тренера звал только сэнсэй – или «Рем». Как и все в секции.
– А его как звать?
– Ремез Евгений Викторович. Точно, жена. Фамилия редкая.
– А разведать сможешь?
– Не вопрос.
9 марта, четверг, 9—25
Звонок.
Где-то на полу. Рука шарит вслепую.
Чёртова зверушка. Вибратор какой-то, а не мобила. Не ухватишь.
Кое-как ладонь прихлопнула. Утянула под одеяло.
– Аллё?
Конец слова растаял в затяжном зевании.
– «Аллё»! – передразнил Тиг. – Приветик! Спишь, что ли?
– Поспишь тут…
Вновь зевок. С подвывом.
– Звонят тут всякие…
– Ох и задрыга… Слушай, эксперт, как насчёт на местности поработать?
– В смысле?
– Хочешь со мной к Суренцовой?
Уже интересно.
Одеяло упало на пол.
– Хочу. А как?
– Легко. Скажу – ты штатный аналитик «Рэндомайз Интрейд».
Остатки сна слетели разом.
– Ты ч-чё?! Я ж технарь! Вообще в бизнесе не шарю!
– И не надо. Говорить буду я. А ты будешь поражать красотой, стучать по клаве – ноут мой, кстати, возьмёшь – и улыбаться. Ну, не мне тебя учить.
– Да-а уж…
– Да не напрягайся. Всё ты сможешь. Я же видел, как ты на приёмах держишься. Всё. Смотри обратно не засни. В одиннадцать встреча. Без двадцати приеду. А вообще…
Голос перетёк в мурлыкание, от одного тембра в животе поднялась волна жара.
– Может, я прямо сейчас приеду? Пока ты сонная и на всё согласная…
(а когда это я была несогласная?!)
– … а в чём ты сейчас?
– В коже.
– То есть?
– В своей.
– Обалдеть.
– Нет уж. Развлекаться – потом. А то переговоры медным тазиком накроются.
– Оч вероятно.
– Во сколько, говоришь, приедешь?
– В десять сорок.
– А сейчас…
– Девять тридцать. Хватит тебе?
– Хватит. Красота неземная всегда при мне.
– Эт’верно.
На макияж ушло семь минут вместо обычных пяти.
Но вот причёска…
В салон не успеваю. Но нельзя ж чувырлёнком… Московский бизнесмен, директор фирмы, на переговоры может взять лишь столичную штучку. Именно – штучку. По рангу положено.
Образ удался. Причёска а-ля леди Чаттерлей. Строгий (единственный уцелевший) белый костюм, юбка-карандаш до колен. По капельке «Ungaro Apparition» на всё, что пульсирует. Помада – стойкая. Это к вопросу о «развлекаться», хоть и «потом». Браслет и тоненькое колье-ошейник. Терпеть не люблю золото – но образ обязывает. И обручальное колечко оставлю.
Всё. Я готова.
Вот только…
В животе, как говорят снайперы, летают бабочки.
Именно так. Без кавычек.
Со вчерашнего дня.
Предчувствиям – верю.
А сейчас – нечто даже большее. Глухой, но чёткий импульс.
Опасность.
Район бандитский. Подъезд соответствует. Лампы не горят, какие только морды не ходят… Без ножа не выйду. Даже за хлебом. Пока обходилось… но бережёного бог бережёт. Даже боец Пушистик ходит с «куликовкой» и шокером. А мне подарил пистолет «Оса». Четырёхзарядный. Для хрупкой женщины, что живёт одна – вещь совсем нелишняя. Обожаю стрелять. И умею. И лицензия открытая – всё как положено. Но брать на улицу как-то не…
Не при здешних законах, что по факту лишают порядочных людей права защищаться.
Да и «Элтима» – режимный объект. Слыхала, знаю. Сторонних ненавязчиво обводят металлоискателем. И когда обнаружат «Осу» – странно посмотрят в первую очередь на Тига.
Ладно, обойдусь. С ним бояться нечего.
Но почему у меня ощущение, что ножа может оказаться недостаточно?
Последний взгляд в огромное – от пола – зеркало в прихожей.
