Банальная история, или Олька с принцем на белом коне (СИ) - Козырь Фаина
За две недели перед выступлением всю программу студенческой весны «отсматривала» завкафедры истории искусства Берта Сергеевна. Именно она и заметила, что белокурые Олькины волосы в купе с колоритной русской фигурой вносят некоторый диссонанс в восприятие цельности образа французского танго, и предложила не только сильно утянуть Олькины формы, но и перекрасить гуашью или копиркой, на худой конец, белокурые Олькины локоны в смолянисто-чёрные. И обязала нарисовать черную, маленькую родинку над ало-красным, карминовым Олькиным ртом.
В общем, над Завирко поколдовали знатно. Роковая получилась дама! Пацаны с факультета дар речи потеряли. Олька и так была красотка, но своя, понятная. А эта дива смотрелась дорого, породисто, сногсшибательно. Олька и сама залюбовалась собой. Это ж надо так преобразиться! И так ей захотелось чуть-чуть продлить это ощущение невероятного, что даже с репетиции она поехала домой (студсовет делал для девчонок послерепетиционный бесплатный вояж), пребывая в этом образе. Сегодня её вёз домой «один сынок достойных родителей» на шикарной белой бехе. Хороша машинка!
Из бехи в собственном дворе Олька выходила походкой «фам фаталь», небрежно кивая удивлённым знакомым старушенциям. И чувствовала себя при этом недосягаемо! Душа пела и рвалась вверх. Ноги шагали как по подиуму, шагом чёрной пантеры. Шлейф можно было бы нести за ней…
До родной подъездной двери оставалось шагов пять, когда та со скрипом открылась, и показалась худая, до синевы, полураздетая фигурка Виноградовой. Холодным весенним вечером она вышла в лёгонькой, старой вязаной кофточке. Немытые волосы, черные круги под глазами, впалые щеки. Она прошла вперёд, отступив немного вправо, чтобы дать пройти вперёд королеве. Замешкалась. Завирко замерла. Тогда Виноградова, почуяв неладное, подслеповато прищурилась и… тоже замерла. Так и стояли они друг напротив друга. Молча. И в этом невольном противостоянии все отчетливее обнажалась нелестная картина. Как её назвать? Королева и прошмандовка? Разве можно вообще подобрать слова? У Завирко заныно, застучало заполошно где -то в горле сердце. Она судорожно всматривалась в Аньку, моля, чтобы та подала ей хоть какой-то знак. Ну, хотя бы инстинктивно потянулась навстречу что ли. Ну, должно же быть хоть что-то?!
Но Виноградова вскоре очнулась и бочком – бочком обошла по дуге застывшую Завирко, не подняв от старого асфальта глаз.
Спустя минуту и Олька тоже вошла в подъездную дверь. Не обернувшись. Спасать можно было лишь того, кто сам хочет быть спасён.
Все ростки альтруизма давно выветрила из завирковского сердца прагматичная Гродинка.
Глава 12. Поедем, красотка, кататься. Не зря я тебя поджидал…
Апрельское утро. Гродинка. Завирко уже целых полчаса упрашивает Романа Владимировича отпустить её с работы на целый день. Потому как сегодня студенческая весна. Выступление. И ей нужно подготовиться. Да она вообще возьмёт день без содержания! Если надо…
- Завирко!!! – резко, раскатно звучит её фамилия, и Олька понимает, что шеф реально возмущён. Не для вида, нет. Не чтобы её помучить. Он реально возмущён!
Вот только чем?! Чего она такого попросила?! Она на доп.выходной вообще-то ПРАВО имеет! По закону!!! А он… сатрап!
- Ты когда узнала, что тебе сегодня нужно будет уйти на целый день? – вкрадчиво интересуется у Завирко Савёлов, а у самого брови сведены в линию на переносице и глаза полыхают неземной синевой.
И что это значит на гродинском языке? А? Что это значит? Да пиздец всем! – вот что это значит на гродинском языке! Так и читайте по буквам: пиз-дец!!!
Завирко изо всех сил пытается выглядеть обиженно. Но у неё не получается. Потому что лиса знает, чью куру съела!
Вот что стоило Завирко отпроситься у Ромки вчера? Или, ещё лучше, позавчера? Савёлов вполне нашел бы гродинской феечке замену. Но сегодня у него важный раут. И Завирко приглашена на него как главный отвлекающий манёвр. Старые областные чинуши-пердуны, так их растак, те самые, что раздают налево и направо бюджетные контракты, очен-но любят компании колоритных, молодых девочек. Самое обидное, что на этом рауте Завирко и делать-то ничего особенно не нужно. Просто стоять и улыбаться рядом с Савёловым, поддакивать иногда, поднести по рюмочке горячительного да привести и поставить поближе официанта с правильной закуской.
Замену найти ей не сложно… Красивых девок и в Гродинке пруд пруди. Сложно подготовить. Ибо Роман Владимирович с Олькой в таких случаях разыгрывали пьесу как по нотам. Что говорить, куда встать, когда засмеяться. Надо признать, что «быть своим» в тусовке областных чинуш – значит иметь в кармане нужные контракты. А нужные контракты Гродинке нужны. Как воздух!
А искусство «быть своим» среди прочих - весьма сложное! И там не было ничего случайного! Одна фальшивая нота – и твоя репутация летит в тар-татары! И деньги, профессионализм и бешеная работоспособность не помогут! Не за это ценят в чинушечьей компании. Не за это!
Завирко понуро опускает голову, понимая, что подвела. И как могла так поступить?! Она! Которая всегда относилась к работе ответственно!
Савёлов смотрит на понурую Завирко и выводит брови «из пике».
- Во сколько у тебя выступление? – уже спокойно и деловито спрашивает он.
- В три…
Савёлов что-то рассчитывает в своей голове и выдает:
- На официалке с пяти до шести тебя заменит Поливанцева Марина, но в шесть ты должна стоять рядом со мной, как штык: красивая, вкуснопахнущая, сияющая. Все, как я учил!
На лице у Завирко, как на экране компа, беззвучно выскакивают нескромные вопросы: а разве она успеет? а как доехать так быстро по пробкам? а переодеться где вообще? а волосы отмыть от гуаши, наконец?!
Но Савёлов предпочитает демонстративно её терзаний не замечать! А нехрен было ситуацию эту создавать. Не маленькая. Год скоро, как работает с ним. Вот пусть теперь у неё голова болит. У Романа Владимировича своих проблем выше крыши!
И Савёлов отворачивается, бросая небрежно через плечо:
- В шесть, Завирко, в ше-эсть! И ни секундой позже.
Да… Ромашка в гневе – это страшно! Такой облом! А Олька так хотела сполна насладиться непередаваемой студенческой атмосферой! Ндаа. Значит, не сегодня.
И настроение сразу пошло по шкале вниз. Сука этот Савёлов! Только мужеского полу! Сучок…
***
В актовом зале универа неистовствуют группы поддержки. Все лучшие вузы области здесь и сейчас желают блеснуть талантами. Первые два ряда в зале – для признанных светил науки (мастодонтов научной мысли!). Третий ряд – для молодых и перспективных ученых. Подающих надежды, так сказать. С четвертого ряда идут уже разновозрастные студиозусы, без звания и без надежды… Все, кому ни попадя!
Но Завирко на них не смотрит. Она вообще ни на кого не смотрит. В зал. Смотрит на часы. В данный момент её волнует только одна мысль: хорошо, что их команда выступать будет второй. Есть шанс успеть! О том, что голову придётся мыть холодной водой в студенческом туалете над узкой, грязной раковиной, сейчас даже не обсуждается. Это мелочи! Главное, выйти из зала где-то около шестнадцати тридцати. Тогда есть шанс всё успеть. Мама! Да Савёлов ей голову оторвёт, если что… Лучше не думать.
Как назло, вовремя не начинают. Бессмысленно мотаются туда-сюда от звукооператора капитаны команд. А Завирко, тревожно выглядывая в полный зал из-за занавеса, на нервах грызет маникюр на правой руке. Наконец гаснет свет и на сцену под бурные аплодисменты поднимаются ведущие…
Снова в нашем зале… В нашем зале нет пустого места…
***
Есть такие дни, когда, даже в такси рисуя левой рукой макияж, ты с удивлением понимаешь, что стрелочка выходит идеальная, ровненькая, на левом – один в один с той, что рисуешь на правом глазу. В такие дни фартит знатно, словно появился от самой судьбы неведомый карт-бланш. Но и заканчивается такое везение резко. И продлить больше, чем положено, никакими уговорами и танцами с шаманским бубном не получится. Это точно.
