Светлана Демидова - Любовь к роковым мужчинам
А однажды Никита не пришел ночевать. Маруся сходила с ума, вместе со своими родителями и родителями мужа методично обзвонила больницы, морг, вытрезвитель и отделения милиции, но следов его так и не нашли. В милиции разъяснили, что в розыск они могут подать только спустя третьи сутки с момента исчезновения, но почему-то были уверены в том, что «пропажа» найдется сама.
И она действительно нашлась. Никита вернулся в общежитие вечером второго дня, когда у жены вместо лица уже красовался бордовый опухший блин с щелочками вместо глаз, расплывшимся носом и искусанными в кровь губами. Объясниться он не пожелал, сказав, что у него были серьезные мужские дела, в которые женщинам лучше не лезть. Что с ним случилось и где он пропадал, не смогли вызнать и его собственные родители. Маруся сначала пыталась продолжать плакать и давить на жалость, но никакого впечатления на Никиту это почему-то не произвело, хотя до этого он был бесконечно нежен, предупредителен и старался ничем жену не огорчать. Тогда Маруся перешла в нападение, обвинив мужа в жестокой измене. От этого обвинения Никита отмахнулся как от жужжащей над ухом мухи и так искренне возмутился: «Да ты что!! Вот это – нет!!!», что она как-то сразу ему поверила.
Но с тех пор он стал довольно регулярно исчезать из дома на день или на сутки, никому ничего не объясняя. Маруся пыталась вызвать мужа на откровенность, но выяснить ничего так и не смогла. Никита только угрюмо отмалчивался, а на все обвинения в изменах отвечал, что любит только свою жену и никого больше. Молодая женщина изводилась, строила самые ужасные предположения, но дальше них так и не продвинулась. Несколько раз после мужниных загулов она самым классическим образом съезжала из общежития к родителям «навсегда», но Никите всегда удавалось вернуть ее обратно. Он обещал, что ничего подобного больше не повторится, и Маруся каждый раз верила. Она его любила. Но все повторялось и повторялось по отвратительно однообразному сценарию.
Все начало разъясняться, когда в отсутствие мужа в комнату общежития вломились два здоровенных бугая, которых Маруся ранее никогда не видела, и объявили, что ее Никита должен им кошмарно огромную для студентов сумму денег. На все ее вопросы они посоветовали получить ответы у мужа, попросили передать, что он нарывается на большие неприятности, и удалились. Маруся до возвращения Никиты из института, то есть до девяти часов вечера, так и просидела на стуле, куда в изнеможении опустилась после ухода громил.
Муж на все ее вопросы отвечал только одно:
– Это какое-то недоразумение. Я никому ничего не должен.
– Но они называли твое имя... – жалко лепетала Маруся.
– И что такого? Никита, конечно, не самое популярное мужское имя, но даже на нашем этаже общежития есть еще один Никита. Фамилию же они не называли?
– Не называли, – отвечала она и пыталась этим себя успокоить. Действительно, через две комнаты от них жил Никита Журавлев. Да и вообще, мало ли в городе других Никит? Эти страшные люди наверняка ошиблись, и нужен им какой-то совсем другой Никита, а вовсе не ее любимый муж.
Утром следующего дня любимый муж, как всегда, ушел на стройку. После работы он никогда не успевал заехать домой перед институтом, перекусывал в какой-то столовой и ехал на лекции. До девяти вечера Маруся не волновалась, потому что все шло, как всегда, но ночевать Никита опять не пришел. Не пришел он и на вторую ночь, и на третью. Маруся как раз собиралась идти в милицию, чтобы написать-таки заявление о пропаже мужа, когда тот наконец явился.
– Что это? – сдавленно прошептала она, увидев на любимом Никитином лице ссадины и кровоподтеки.
– Так... ерунда, подрался...
– Ты что, больше двух суток дрался? – в состоянии полнейшего расстройства еще сумела съязвить Маруся. – Это ж...
– Не остри, – оборвал он, – лучше дай поесть.
Юная женщина не тронулась с места, заявив:
– Пока все не расскажешь, есть не получишь!
– Я и сам возьму, – буркнул не менее юный муж, достал из шкафчика пакет с хлебом, отломил от него приличный по размерам кусман и принялся жадно есть.
– Да что с тобой, Никита?! – взмолилась Маруся. – Объясни ты мне, что происходит!
Муж бросил криво обгрызенный кусок на стол, стукнул себя в грудь кулаком и сказал:
– Да не трави ты мне душу, Маруська! Я даю тебе слово, что в ближайшее время все утрясу! Я буду не я, если не утрясу! И заживем мы с тобой по-прежнему! Веришь?
Разве могла она не поверить тому, кого так любила! Особенно ей понравилось, что они заживут по-прежнему. Когда? Конечно же, в самом ближайшем будущем! Разве можно в этом сомневаться! Ее Никита – настоящий мужчина, он поборет все неприятности и невзгоды! А ей, конечно же, незачем вмешиваться! Она всего лишь слабая женщина. А мужчина на то и мужчина, чтобы защищать свою женщину от любых напастей. Никита, видимо, и защищает ее, Марусю. Раз не хочет объяснять, что происходит, значит, бережет ее даже от дурных известий. О том, какие муки пережила в его отсутствие, она старалась не думать. Ей очень хотелось верить в то, что они в прошлом.
Но продержался Никита всего лишь неделю. На несколько суток он уже, правда, больше не пропадал, зато после ночи вне дома стал возвращаться в состоянии подпития, которое делалось все тяжелее и тяжелее. Бедная Маруся в конце концов окончательно съехала обратно к родителям, почернела лицом и даже забросила учебу. Родителям стоило большого труда заставить ее ходить на лекции. Отец в категорической форме потребовал от дочери, чтобы она забыла и думать о своем мерзопакостном муже Никитке. Сказал, что выдернет ему обе ноги и вставит обратно другими концами, если он заявится к ним и попытается наладить отношения с бывшей женой. Он с таким значением произносил слово «бывшей» и так грозился тем, что сам оформит их развод, что Маруся каждый раз принималась плакать именно на этом месте его речи, которая день ото дня становилась все цветистей и пламенней.
А однажды мерзопакостный муж Никитка пришел к своей жене днем, когда ее родители были на работе. Проснувшись утром в самом дурном расположении духа, как это теперь случалось часто, Маруся вышла из квартиры, будто бы в институт, а сама подождала в соседнем овощном магазине, когда родители один за другим отбудут к местам своей службы, и вернулась домой. Спустя какой-то час к ней и явился Никита. Сначала его жена пыталась проявить гордость и недоступность, потом куда-то сама собой пропала гордость, а уже за ней испарилась и недоступность. Когда разнежившийся в постели юный супруг несколько утратил бдительность и осторожность, Маруся начала ковать железо, пока горячо. Особенно страстно лаская Никиту, она начала нашептывать ему в ухо, что он должен ей во всем сознаться, поскольку муж и жена – одна сатана, а два ума гораздо лучше одного. Обещала ни к кому и ни к чему не ревновать, а напротив, во все вникнуть с абсолютной беспристрастностью и помочь разобраться во всем, на что только хватит ее сил и способностей ума. И обласканный муж решился.
