В твоих глазах (ЛП) - Джусти Амабиле

— Кофе готов, — повторяет он.

Мы проходим в полупустую комнату с маленькой кухней у стены. Профессор протягивает мне чашку, полную тёмной, тёплой, ароматной жидкости. Я пью кофе, не протестуя.

— А теперь уходи, — наконец приказываю я, и странно, мне кажется, что квартира вместо меня испускает вздох.

— Хорошо, но ты отдыхай. Увидимся на занятиях в понедельник.

— Может быть, — неопределённо отвечаю я.

— Ты скажешь мне своё имя?

— Нет.

— Всё равно мне не составит труда его узнать.

— А могу узнать я, что тебе от меня нужно?

— Ничего. Спроси у судьбы, которая заставляет нас слишком часто оказываться в одних и тех же местах. Может быть, именно ей что-то нужно от тебя.

— Судьба — это алиби тех, кто не хочет шевелить задницей. Я не верю в то, что всё происходит само собой. Я верю в действия тех, кто заставляет события происходить. Например, я верю в следующее: если ты не уйдёшь, то через минуту этот красивый и немного пострадавший нос навсегда перестанет быть красивым.

«Неправда, я бы никогда так не поступила, мне нравится твой нос».

— Почему ты всегда так злишься? Ладно, сегодня ты права, но у меня такое чувство, что ты злишься постоянно, не только сегодня и не только из-за Рода. Почему? — спрашивает с мягкой, слегка обеспокоенной улыбкой, что прилипает к его губам и касается уголков глаз.

Я могу не отвечать ему, могу промолчать и указать на выход более красноречиво, но вместо этого меня снова опережает странная Фран этого странного вечера.

— Чтобы выжить.

— Я уже второй раз слышу от тебя это слово. Выжить. Значит, чтобы выжить, тебе нужны поэзия и гнев. Очень интересно. Мне хочется узнать, какие секреты ты скрываешь.

— Ты никогда не раскроешь мои секреты.

— Кто знает, глаза цвета морской волны. Кто знает. Никогда — это переоценённое понятие.

На этих словах, даже не дав мне времени на ответ, он выходит из квартиры, снова оставляя меня одну.

Я просыпаюсь внезапно, вся в поту. Я заснула, сняв всю одежду и обувь, после того как закинулась аспирином. Уже почти рассвело, понимаю это по свету, проникающему в окна, — бледному, грязному свету, похожему на мутную воду.

Мне снился ужасный сон, хотя я плохо его помню, меня не покидает ощущение удушья. Я поднимаюсь и сажусь на кровати, прижимая ладони к голове. Сердце стучит в висках.

На прикроватной тумбочке лежит пачка «Кэмел» и зажигалка. Я достаю одну, прикуриваю, вдыхаю.

Поглаживаю браслет, подаренный мне Маркусом, как делаю это инстинктивно, в определённые моменты.

Голый рубец на запястье заставляет меня вздрогнуть. Я вскакиваю на ноги, сдвигая рукав до локтя. Браслета нет. Я тушу сигарету о мрамор подоконника и судорожно ищу его между простынями, под кроватью, в ванной, везде. Нигде нет. Внезапно ощущаю себя запертой в коробке, нет, хуже — в могиле. Начинаю задыхаться, запускаю пальцы в волосы, губы зажимаю зубами. Мне страшно, детский, звериный страх. Этот браслет был как амулет, он позволял мне чувствовать себя защищённой. А теперь я потеряла его, потеряла, и что я буду делать, если…?

В одно мгновение воспоминания о драке заставляют меня осознать, что произошло. Должно быть, он порвался в баре.

В порыве я поворачиваюсь к двери, более чем решительно настроенная вернуться туда, но замираю в шаге от выхода.

«Судьбе что-то нужно от тебя».

Судьбы не существует. Не существует. Теперь я пойду в Dirty Rhymes, найду свой браслет, и точка.

«Но этот браслет не только защищает тебя, но и лишает свободы. Он заставляет тебя постоянно думать о нём. Он не даёт тебе начать всё сначала. И может быть, если ты его потеряла, то на это есть причина, может, твоя история подошла к перекрёстку, возможно, это как в стихотворении Роберта Фроста. Ты должна выбрать нехоженую дорогу, и сделать это без талисманов».

Я останавливаюсь и позволяю себе сползти по стене на пол. Чувствую себя более одинокой, чем когда оказалась в тюрьме, чем когда вышла и увидела в серых глазах Маркуса любовь к другой, чем когда отчаянно пыталась удержать его, шантажируя совесть Пенни.

Сгибаю ноги и упираюсь лбом в колени, но не плачу. У меня есть два варианта: искать этот браслет или не искать. И только один выбор.

Глава 6

«Глаза цвета морской волны, губы, как розовые кораллы. Боже, как она красива!»

Байрон горько усмехнулся про себя. Проклятье, ему следовало не думать об этой девушке. Он был не из тех парней, которых можно сбить с пути. Байрон никогда не испытывал на себе так называемого удара молнией, даже с Изабель.

Владельцем бара он стал чуть меньше года назад; ему и в голову не приходило переспать с клиенткой. За одну ошибку, что совершил со студенткой полтора года назад, продиктованную импульсами, совершенно непохожими на страсть, он дорого заплатил. И не должен допустить рецидива.

И всё же, хотя мог вызвать для неё такси, Байрон настоял на том, чтобы самому отвезти её домой. Он не мог понять, почему.

Возможно, потому, что на неё напали в его клубе? Потому что её красота сбивала ему дыхание? Потому что она училась на его курсе? Немного, немного и немного, конечно.

Но ещё и потому, что она вызывала у него чувство меланхолии. Девушка говорила как стерва, но казалась ему несчастной. Её глаза выражали грусть, и не тщетную девичью грусть о сломанном ногте, а глубокую древнюю грусть. Грусть тающего айсберга, волка в клетке, спиленного дерева.

«Если бы мне было шестнадцать, подумал бы, что влюбился.

Но мне не шестнадцать, и я достаточно толстокожий для таких вещей».

И всё же в следующий понедельник, после воскресенья, проведённого за перематыванием одних и тех же мыслей и в уговорах не ходить к ней, чтобы узнать, как она, как только Байрон вошёл в аудиторию, он понял, что ищет её глазами. Тщетно.

Лекция была, несомненно, интересной, вопросы многочисленными, и в конце часа на столе аккуратной стопкой лежали написанные студентами стихи. Байрон даже не удостоил их взглядом.

Куда подевались глаза цвета морской волны?

«Не твоё дело, она не ребёнок».

Однако поздним утром, когда он пришёл в бар с благим намерением проверить счета за середину месяца, Ева сказала ему что-то такое, что заставило вспомнить о тёмных глазах той, что совсем не ребёнок.

— Девушка, кто разбила лицо Роду, та брюнетка-красотка, помнишь? Конечно, ты помнишь, ты смотрел на неё так, будто она была вишенкой, а ты — очень голодным чёрным дроздом. В общем, она приходила. — Байрон поморщился так сильно, что Ева издала язвительный смешок. — Видимо, ты её помнишь.

— Она была здесь? Когда?

— Вчера, рано утром. Я пришла привести кое-что в порядок, а она стояла на улице и ждала. Она пробормотала что-то о том, что в субботу вечером потеряла какую-то вещь. Искала как сумасшедшая повсюду: в туалете, в коридоре, даже в твоём кабинете, но ничего не нашла. Красотка ушла с выражением лица, которое представляло собой диковинную смесь желания прыгнуть с обрыва и желания сровнять город с землёй. Разве в субботу ты не проводил её домой? Она ничего тебе не сказала между делом? — Ева снова рассмеялась, расставляя на полке бокалы.

— Не было никаких между и дел. Она случайно не оставила тебе, не знаю, номер мобильного телефона, чтобы ты позвонила ей в случае…

— Я так понимаю, она и тебе его не оставила. В любом случае нет. Она почти ничего не говорила, лишь пару слов, чтобы войти, а потом даже не попрощалась. Она красивая, но приз за вежливость ей не получить.

Байрон больше ничего не сказал. Во власти странного безумия он стал обыскивать те же места, даже не зная, что ищет. Наконец он добрался до короткого прохода, ведущего к туалетам. Он огляделся по сторонам, но там не было никакого пространства, в котором мог бы спрятаться потерянный предмет. Стены здесь были гладкие, аметистового цвета, без каких-либо углублений. Единственный выделяющийся элемент это железный дракон. Поддавшись импульсу, он просунул руку между зияющими челюстями настенного светильника и там, внутри металлической пасти, что-то нашёл.