Где мы начали (ЛП) - Муньос Эшли

Здесь стояли диваны, бильярдные столы, на стене висел огромный плоский экран, но кое-что осталось с тех времен, когда я жила здесь. Камин под экраном был одной из таких вещей. Кирпичная кладка все еще была на месте, но внутри установили заслонку, будто дымоход убрали.

— Это что, гребаная лошадь?! —кто-то невнятно пробормотал, и Макс залаял, будто понял, что речь о нем.

Другой голос донесся через шумное пространство:

— О, новые сладкие попки! Кто их привел, и как мне вас отблагодарить?

Я услышала, как несколько членов клуба выругались, и кто-то выбежал через заднюю дверь.

Уэс был где-то здесь, но я не хотела видеть его раньше, чем Рэд.

— Почему он назвал нас «сладкими попками»? — прошептала Лора, придвигаясь ближе. — Они же не собираются что-то делать с нашими задницами, правда? Я, конечно, люблю эксперименты, но только с правильным парнем и при достаточном количестве смазки.

Сдерживая смех, я прошептала в ответ:

— «Сладкие попки» — это просто термин для девушек, которые приходят трахаться с парнями. По сути, они просто передают друг другу киски. — Я терпеть не могла, когда этот термин употребляли в таком тупом значении, особенно после того, как за свою жизнь познакомилась с таким количеством добрых женщин, которых называли «сладкими попками», но которые так и не стали ничьей «собственностью» или «старухами» кого-то из членов. Но я не могла изменить значение этого термина.

— То есть они думают, что мы пришли трахаться? — Лора вцепилась мне в руку.

Я проигнорировала ее, пробегая взглядом по лицам — некоторые были мне знакомы... некоторые только сейчас осознавали, кто я. У меня были глаза отца и губы матери. Члены клуба часто это отмечали, хотя я не понимала, чем они были так очарованы. Еще у меня была татуировка с их символом на внутренней стороне запястья. Я сделала ее в восемнадцать, пытаясь сблизиться с отцом.

— Святое дерьмо, да это же дочь Стоуна! — прогремел чей-то голос из-за стойки, и в тот же момент произошло три вещи.

Задняя дверь с грохотом распахнулась, музыка резко оборвалась, и я услышала знакомый голос, от которого по телу разлилось облегчение.

— Господи Иисусе, неужели это ты, Калли Рэй Стоун?

Рэд обошла стойку как раз в тот момент, когда Уэс ворвался в зал с заднего входа. На нем была кожаная куртка поверх заляпанной маслом футболки и темных джинсов, заправленных в расшнурованные мотоциклетные ботинки. Его темные волосы были грязными, пряди падали на нахмуренный лоб. Лицо выражало злость и решимость, но я тоже была настроена серьезно, и он мог идти к черту.

Я сосредоточила свое внимание на женщине за стойкой — сахарно-белые волосы собраны в высокий пучок, лицо с ярким макияжем: огромные ресницы, подведенные брови, скульптурные скулы и, конечно, ярко-красная помада, которая не скрывала возраст, но и не притупляла ее сияние.

— Дорогая, как ты, черт возьми, поживаешь? — Она обняла меня так крепко, что Макс залаял и ткнулся мордой мне в бок.

— Эта чертова лошадь не может находиться здесь! — рявкнул Уэс, подойдя ближе и агрессивно указывая на мою собаку.

Я уперла руку в бок, заметив, что Лора скрестила руки на груди, а ее «лицо суки» было направлено прямо на моего бывшего.

Я намотала поводок Макса вокруг пальцев.

— Нас бы здесь вообще не было, если бы ты не внес нас в черный список всех отелей и заведений города.

Уэс усмехнулся.

— Тогда поищи другой город.

— Уэсли, ты этого не делал! — упрекнула его Рэд, уперев руку в бедро, и ее голос стал жестче.

Остальные члены клуба засуетились, пытаясь понять, что происходит. Музыка снова заиграла, но теперь тише.

Уэс не ответил. Его руки были сложены на груди, ноги широко расставлены, а лицо неподвижно. Я старалась не обращать внимания на его глаза цвета виски, так резко выделявшиеся на лице. Он выглядел старше. Мелкие морщинки вокруг рта, несколько дней щетины на челюсти — раньше он никогда не позволял ей отрастать. Шрам на губе, даже изгиб его темных бровей — казалось, он прожил целую жизнь. Без меня.

— Она хочет продать клуб, — наконец объяснил он, когда взгляд Рэд стал еще жестче.

— Он даже не дал мне шанса разобраться, чего я хочу. Но это мой дом, всегда им был, — парировала я.

Уэс развел руки, подходя ближе.

— Оглянись, Принцесса. Похоже это на то место, где ты выросла? Это уже давно не твой дом.

Горячая ярость охватила мое сердце, и я снова почувствовала себя затравленным подростком, борющимся с мерзкими оскорблениями и слухами, которые никогда не были правдой. Я всегда была изгоем, уродкой. Девчонкой, которую воспитали волки. Парни часто просили меня раздвинуть ноги и показать, как выглядит киска принцессы байкеров. Другие спрашивали, не болят ли у меня колени от того, что я сосу члены клуба. Дети, с которыми я росла, были жестоки, и Уэс знал это.

Он знал мое прошлое, и казалось, просто швырял его мне в лицо. Конечно, это современное, недавно отремонтированное место совсем не походило на то, где я выросла. У нас была плесень в ванной комнате, странные пятна в душе, разбитые зеркала, мыши и протертый ковер. Это место выглядело так, словно принадлежало телевизионному шоу Уэсли.

Выражение лица Рэд стало ледяным, и она резко сказала:

— Уэсли Райан! Следи за языком, когда говоришь с этой девушкой. Она — суть этого места, сколько бы денег ты в него ни вложил. Она кровь Саймона, и он бы прибил тебя на месте, услышав, как ты с ней разговариваешь.

Уэс выглядел так, будто его ударили по лицу — глаза опустились, а мышца на челюсти запульсировала.

Окружающие притихли, пока внезапно сзади не раздался громкий возглас:

— Черт меня побери, если это не наш Лисенок, наконец-то вернувшийся домой, да еще с феей и лошадью в придачу.

Я смотрела, как трое мужчин пересекали помещение. Всем под шестьдесят, с седеющими бородами, большими животами и в потертых кожаных куртках. Это были первые члены «Каменных Всадников», которые когда-то катались с моим дедушкой. Они рассказывали мне, каким жестоким и суровым был мой дед, особенно по отношению к отцу.

— Брукс, ты все еще здесь? — пошутила я, раскрывая объятия, когда один из старейших друзей отца обнял меня.

— И все еще делает мою жизнь невыносимой, — пошутила Рэд, притягивая Брукса для поцелуя.

Они были вместе задолго до того, как я узнала, что такое нашивка «собственность» или звание «старухи». Я просто помнила, что Брукс одержим Рэд, и она носила жилет с его нашивкой. Она принадлежала ему, и было приятно осознавать, что он всегда принадлежал только ей.

— Не забудь про меня, — попросил тихий голос.

Я обернулась и увидела пару ласковых карих глаз на обветренном лице, обрамленном бородой, такой длинной, что она почти достигала пупка.

— Хэмиш, как я могла тебя забыть? — едва выдавила я, от волнения у меня перехватило горло.

Воспоминания о том, как он помогал мне с чтением, нахлынули резко и болезненно. Я на заднем крыльце, он опрокидывает стеклянную бутылку, тусклый свет фонаря играет в янтарной жидкости. Он был единственным, кто оставался достаточно трезвым, чтобы помочь с домашним заданием. Каждый вечер он откладывал следующую банку пива, пока я не справлюсь с уроками. Отец смеялся над ним из-за этого.

— Как ты, девочка моя? — Его крепкие объятия заставили Макса зарычать.

Я отступила на шаг и погладила своего пса по голове, чтобы успокоить.

— Хороший пес. — Хэмиш наклонился, чтобы рассмотреть его поближе, и рассмеялся. — Лис и пес. Где Киллиан? Он обделается, когда увидит тебя.

Я подняла взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Уэс что-то шепчет парню рядом.

Тот не слушал Уэса. Он не сводил с меня глаз, и, поймав его взгляд, я почувствовала, как на моем лице появляется улыбка.

На этот раз я сама сделала первый шаг.

Люди расступились, и Уэс уставился на меня так, словно у меня выросли рога, но мужчина рядом с ним шагнул вперед и подхватил меня на руки.