Любовь на краю света - Крамер Ирмгард
— Ты могла бы здесь еще немного осмотреться, а мне уже пора приниматься за дела. На такой большой территории дел всегда очень много.
Я осталась еще ненадолго, а потом мне стало слишком жарко и неприятно от влаги. Я чувствовала себя как в сауне и захотела вернуться в дом. При этом я осознала, что мне нужно перестать наконец думать только о себе. Я понимала, что это эгоизм особого рода, который уже давно должен был стать очевидным для меня. Но что-то во мне противостояло доводам рассудка. Несмотря ни на что, я не отступлюсь от этого диковинного места и от его тайны так скоро.
Я хотела бы остаться здесь — это решение как будто зрело во мне очень долго и спонтанно пришло на ум в тот момент, когда я спросила сестру Фиделис, можно ли отправить письмо. Надолго ли я остаюсь, я не знала. Но я хотела сделать это.
Дом встретил меня прохладой и уютом, словно заключая в свои объятия. Странный туман окружал меня теперь, когда я была совсем одна. Было тихо, и меня охватило сильное чувство, которое я не могла объяснить. Это была тоска, которая причиняла мне боль, делая меня одновременно абсолютно спокойной и возвращая меня к самой себе.
Настало время написать письмо родителям.
Я вернулась в свою комнату, и в тот момент, когда я закрывала за собой дверь, я вдруг услышала тихий голос. Это сестра Фиделис? Она была с Ноем на одном этаже? Я вышла на балкон. Нет. В какой-то из комнат, должно быть, открыто окно. Но голоса доносились сверху.
— Indicatif passe composé [6], — говорила монахиня по-французски.
И тем же голосом, что во время молитвы, Ной отвечал:
— Je suis parti, tu es parti, il est parti, elle est partie, nous sommes partis, vous êtes partis, ils sont partis, elles sont parties [7].
— Oui, passé antérieur, s’il vous plaît [8], — сказала сестра Фиделис.
— Je fus parti, tu fus parti [9], — сказал Ной.
Он был вундеркиндом? Возможно, этим объясняется собрание здесь непонятных мне людей. Может быть, Ной получил этим летом своего рода награду для высокоодаренных. Но монахиня? Это показалось мне неправдоподобным. Если только его родители платили достаточно, конечно, не ей самой, а церкви, к которой она принадлежала.
Я прислушалась и подошла ближе к месту, откуда доносились звуки. По меньшей мере на один или два этажа выше меня. Я еще раз вышла, поднялась на два лестничных пролета вверх и зашла в первое попавшееся мне небольшое помещение под крышей. Здесь также был балкон, который выглядел уже ненадежным и старым. Выдержит ли он меня? Я балансировала на досках. Через некоторое время я услышала их голоса и бросила осторожный взгляд с балкона в ближайшую комнату через настежь открытую дверь.
Сестра Фиделис сидела спиной ко мне, Ной — прямо напротив меня. Его глаза были направлены на меня, но ничего не видели. Через узкие деревянные окна в уклоне крыши на солнечном свету я увидела облака пыли. Здесь, под крышей, было нестерпимо душно. Кому пришла дурацкая идея учиться в такой прекрасный летний день? И если уж это необходимо, то почему бы не присесть в тени бука?
В помещении было много запылившихся чучел животных — стервятников, сурков, бурундуков, глухарей, фазанов. Это все осталось от сэра Морриса? Как в школьном классе, здесь был скелет человека, который жалко болтался на крючке, а также объемные модели зуба и сердца, легко разбирающиеся на отдельные части. В стеклянных бутылках плавали странные, уже до неузнаваемости изменившиеся животные, к табличкам были приколоты шершни и разноцветные жуки, висели карты позапрошлого века и пожелтевшие рисунки, на которых были изображены органы и весенние цветы необычных расцветок, как будто что-то из этого было нужно Ною. Рядом с ним на деревянном шкафу стоял старый вращающийся земной глобус, на котором были трехмерные изображения мировых горных массивов. Сила трех человек нужна была, чтобы втащить сюда этого монстра.
Многие захотели бы все это потрогать, но я не представляла себе, какое в этом может быть удовольствие. Я вошла в комнату. На небольшой полке за дверью стояли новые модели: поезд, небоскреб, дома, машинки, самолеты, вертолеты и космические ракеты. Толстый слой пыли говорил о том, что Ной много лет не прикасался к ним. Или вообще никогда.
— Subjonctif passe [10], — сказала сестра Фиделис.
Ной убрал свои темные волосы с потного лба. С напряжением в голосе он отвечал:
— Que je sois parti, que tu sois parti и так далее до que vous soyez и partis qu’elles soient parties [11]. Я считаю, что здесь немного сквозит.
— Правда? — Сестра Фиделис встала и пошла к моему укрытию.
Как он понял, что я была здесь? Никакого сквозняка не было. И в такой духоте любой ветерок — благо. Он так сильно хочет от меня избавиться? Или это совпадение?
Тяжело вздыхая от жары, монахиня закрыла балконную дверь. Жаль, ведь мне хотелось услышать, сколько еще будет продолжаться эта игра. Я пробралась в коридор и испугалась, когда увидела Ансельма, который с половой тряпкой, ведром и стеклоочистителем поворачивал за угол. Мне показалось довольно необычным его появление здесь именно сейчас. Он шпионил за мной?
Он поставил ведро.
— Я могу вам помочь? — спросил он мягко.
— Я лишь хотела попросить у сестры Фиделис канцелярские принадлежности, — сказала я, будто извиняясь. — Я не была уверена, можно ли спросить их у вас.
Он поставил стеклоочиститель в ведро:
— Если что-то понадобится, вы можете обратиться ко мне в любое время. Я в вашем распоряжении.
Я прошла за ним другим путем несколько этажей вниз, в контору. Он достал из ящика пустые листы бумаги, конверт и ручку. Я поблагодарила и пошла в свою комнату.
Прошло еще много времени, прежде чем я наконец приступила к письму.
Дорогая мама, дорогой папа!
Прежде всего хочу сказать вам, что со мной все в порядке. Мои дела идут просто замечательно. Сейчас у меня что-то вроде отпуска! В одиночку! Я уже давно не чувствовала себя такой энергичной и свободной. Простите, пожалуйста, если заставила вас беспокоиться. На этот раз совершенно напрасно. Я не могу сказать вам, где я нахожусь и что именно произошло, потому что, наверное, вы не поймете. Скажу лишь, я пошла на риск. Я не решилась на поездку, не зная, чем она закончится. К вам у меня нет никаких претензий. Это было мое решение. Я знаю, что вы желаете мне только хорошего, но, в конечном счете, я сама несу ответственность за собственную жизнь. Я не знаю будущего. Возможно, в нем найдется место для удивительных вещей. Одно лишь мне ясно: все ново, увлекательно и полно тайн. Я не могу обещать, что со мной ничего не случится, — человек никогда этого не знает. Прямо у порога нашего дома на меня может наехать автомобиль. Но здесь, уверяю вас, нет автомобильного движения. Можете поверить мне. Все будет хорошо. Так или иначе.
К сожалению, у меня нет возможности связаться с вами. Я могу сделать это только через письмо. Как только смогу, я с вами свяжусь. Пожалуйста, не ищите меня.
Я вас очень люблю. И спасибо за все, что вы для меня сделали. Я не могла бы даже пожелать лучших родителей.
Сначала я хотела написать свое имя, но подумала, что сестра Фиделис может прочитать письмо, и потому решила этого не делать.
Быстрее, чем задумывала, я сложила бумагу, положила письмо в конверт, лизнула клейкую полоску — впервые за долгое время, прошедшее с тех пор, как я последний раз делала это. Я забыла, что по вкусу она напоминает арахис. Или это особенный конверт. Едва научившись писать, я ради удовольствия однажды отправила письмо бабушке в театр. Она повесила его за стойкой между бутылками виски и золотым зеркалом и с гордостью рассказывала каждому посетителю о том, что оно пришло от внучки.
