Любовь на краю света - Крамер Ирмгард

На конверте были влажные пятна. Пятна от моих пальцев. Я вспотела от нервного напряжения. Чтобы не дать никакого намека на свой домашний адрес, я написала на конверте адрес приемного отделения, которое принадлежало моим родителям. В графе «Кому» я написала: доктору Роберту Менделю, моему отцу. При необходимости я могла бы сказать сестре Фиделис, что забыла отменить тест — спортсмены постоянно должны проверять работу своего сердца и легких. Для безопасности я написала на конверте: Eilsendung EXPRESS [12]. Я не знала, как это точно называлось.

Опустив письмо в коробочку, в которой лежали еще два письма и посылка от сестры Фиделис, я почувствовала себя легче. Надеюсь, Виктор быстро доставит все в почтовое отделение. Этим письмом я выигрывала время, хотя и не могла представить себе, какова будет реакция родителей.

Я побежала вниз по каменным ступеням, потом по щебню и траве поднялась на лесистый склон и чувствовала, что радость уносит меня ввысь, как разноцветные мыльные пузыри. Это было правильное решение. Я хотела обнять ствол дерева! Свобода! Приключения! Вот то, что на самом деле обещало это письмо.

Сначала я хотела спуститься к озеру, но не нашла дорогу, а путь через лес показался мне тогда очень опасным, хотя дело было днем. Поэтому я побежала по опушке. И вдруг мне на глаза попался ствол дерева, на котором много лет назад был вырезан знак Х. Со временем оно разрослось, и Х вытянулся и искривился. Дерево пыталось защититься от раны, и вокруг X образовалось утолщение. Я ощупала его и почувствовала, будто я была не первой, кто это делал. В этот момент я увидела пешеходную дорожку, которая проходила рядом с деревом с Х и вела в лес. Такую же метку я нашла еще на нескольких деревьях. Ориентируясь по ним, я шла вниз по высохшим листьям прошлогодней осени, между корнями и мхом. Сквозь листья пробивались солнечные лучи. Еще несколько минут назад я готова была обнимать любимые деревья и чувствовала себя превосходно, а теперь каждая клетка моего тела была напряжена. Я затаила дыхание, не понимая, что вызвало во мне такую перемену чувств. X напомнил мне о Ное. Мне было грустно, когда я думала о нем, хотя я должна была быть злой на него за то, как он относился ко мне. Но в том, что окружало Ноя, многое было не так. Почему я не видела его родителей? Где его семья? У него есть братья и сестры? Или друзья? Когда он ходил в гости? Кто его возил? Ной позволял любимому им Виктору брать его с собой в поездку в соседнюю деревню или город?

Так или иначе, он казался мне очень одиноким. Я понимала его. У меня была Кэти. Ей я могла рассказать все. А была ли своя Кэти у Ноя?

Я быстро побежала дальше вниз через лес и уже через несколько минут увидела цветущую равнину, в центре которой светилось горное озеро. Скалы и вершины отражались в нем. У пристани, окруженной камышом, покачивалась лодка. Около озера проходила дорога. Огненная саламандра быстро пробежала передо мной. Я гуляла, несмотря на сильную жару. Высоко надо мной снова и снова кричала хищная птица. Не очень хорошо разбираясь в хищных птицах, я наблюдала за тем, как она величественно парила в небе. Вскоре я заметила веревку, которая была натянута рядом с дорогой от одного края к другому. Возможно, она служила Ною в качестве ориентира. Вчера, после приезда, я увидела его бегающим здесь.

По пути мне встречались желтые, белые и синие горные цветы. Я понятия не имела, как они называются, но были они сказочно хороши, как солнце на небе. У меня немного кружилась голова, и хотелось пить, а потому я была рада, когда увидела озеро. Той же дорогой, по которой я пришла сюда, я теперь возвращалась в лес — в нем было на пару градусов холоднее и страшнее. Я попала лицом в паутину, перепугалась и решила, что паук спрятался в моем воротнике. Насколько возможно быстро, я поднималась, ориентируясь по деревьям с отметкой Х, и, разгоряченная, вышла на площадь перед виллой.

— Где вы были? — Сестра Фиделис встретила меня в воротах.

Я пошла ей навстречу по каменным ступеням. Ной поднялся из кресла-качалки на веранде и пошел за мной. Я бросила взгляд на корзину. Какая досада. Письма все еще там. Виктора нигде не было.

9

На обед был холодный огуречный суп, курица с рисом, салат и яблочный штрудель. Когда Ансельм успел наколдовать все это? Он еще не чистил окна? Все было фантастически вкусным, но я не могла по-настоящему сосредоточиться на еде, поскольку все еще оставалась для Ноя пустым местом. Он не реагировал на меня, он не разговаривал со мной, и я поняла, что не понимаю его поведение и это создает для меня некоторую проблему. Что он имел против меня?

— Жарко, — сказала я, чтобы нарушить неловкое молчание.

— Да уж, — вздохнула сестра Фиделис. — Несомненно, это лето века. Я не могу вспомнить, когда еще здесь была такая же прекрасная погода.

— Главное, что нет дождей, — сказал Ансельм, подавая второе блюдо.

— Крыша протекает, — объяснила мне сестра Фиделис. — Ее срочно нужно отремонтировать. Как и многое другое. В доме огромное количество неполадок.

Дальнейшая беседа была поверхностной. Я не решалась задать вопрос, который вертелся у меня на языке, а сестра Фиделис делала все, чтобы я не могла вставить слово.

Ной молчал.

После еды он исчез. Где на самом деле была его комната? Сначала я думала, что она находилась над моей, но во время своего первого ознакомительного тура сегодня утром я заметила, что там была только одна небольшая комната с кроватью, столом и стулом — больше ничего. Невозможно было точно сказать, откуда доносился скрип деревянного пола. Вероятно, не всегда скрипел именно пол. Иногда это были тяжелые перекрытия крыши, иногда — стены. Трубопровод или печная труба. Этот дом казался живым. Что сейчас делал Ной в своей комнате? Читать он не мог. Наверное, у него есть аудиокниги или книги по Брайлю и компьютер. Слушал ли он радио? Классическую музыку? Или что-то другое? Что еще он мог делать? Спать? Думать? Что мог делать тот, кто ничего не видел, один в своей комнате?

Около двух часов дня я получила ответ. Я услышала рев мотора джипа в лесу. Двигатель заглох. В тот же миг я выбежала из комнаты на балкон. Дверь машины захлопнулась. Вскоре рядом с тем местом, через которое мы с Виктором въезжали вчера, показался Ной. Одной ногой он ступал по гравию, другой — по траве, по-видимому ориентируясь таким образом. Его черные волосы на лбу и на затылке были потными. Очевидно, они с Виктором куда-то ездили на джипе. Мне захотелось узнать, что они делали вдвоем. Возможно, где-то поблизости была деревня, о которой я ничего не знала, потому что она находилась в другом направлении.

Я смотрела на Ноя: он подходил все ближе, нащупывая каменные ступени и постепенно скрываясь из моего поля зрения. Виктор шел за ним, звеня ключами от машины, и нес сумку. Тут и появился ответ: они оба ходили за покупками.

Наверное, это было неудобно. За каждой покупкой нужно было долго ехать на машине. Не было ни кино, ни возможности встречаться с друзьями. Почему Ной жил в такой изоляции? Наиболее вероятным мне представлялось то, что он приехал сюда на лето. С другой стороны, непонятно, почему здесь не было его семьи. Они не хотели проводить время с ним? Почему сестра Фиделис должна была его учить во время каникул? Возможно, его родители были очень честолюбивы. Мне хотелось расспросить его, как только представится такая возможность.

Кроме этого, меня очень сильно интересовало, как он воспринимал мир. Каково это, ничего не видеть? Я знала его меньше двадцати четырех часов, и все равно он словно крючком зацепил мой разум, и я должна была постоянно думать о нем. Он действовал на меня так сильно, казался грустным и нуждающимся в помощи. Что за жуткие слова. Может быть, я просто хотела ему помочь? Я ненавидела себя за это, потому что мои родители постоянно хотели делать то же самое и это действовало мне на нервы. Они постоянно хотели помогать мне, как будто это было необходимо. Ной столь же мало нуждался в этом.