Александр Минчин - Юджиния
Теперь они смеялись вместе.
Но суп он доедать уже не мог, так как Юджиния не отрываясь смотрела на него, да и есть в кухне для слуг было неудобно.
Вдруг Юджиния сказала:
— Дайана, я тоже хочу есть.
— Одну секундочку, мэм, и я принесу вам все в зал.
— Я буду есть здесь.
Он никогда не видел таких округленных глаз у Дайаны. Они ели вместе.
Теперь он все свои деньги тратил на комнаты, номера, отели. Ей он не давал платить ни за что. А когда Юджиния один раз попыталась это сделать, то он остался сидеть в машине, не поднявшись наверх. Это была целая трагедия. Смешной человек, с нелепыми предубеждениями.
На шестой раз они чуть не попались, когда Юджиния встретила близкого друга отца. На их счастье, Александр в это время расплачивался за комнату, но прекрасно видел и слышал всю сцену.
— Юджиния, дорогая! Что ты здесь делаешь?
— Я, я… приезжала сюда кушать.
— Но ресторан закрыт до пяти тридцати.
— Правда?.. Ну, конечно, поэтому я и не поела.
— Ты одна? — Да.
— Тогда я отвезу тебя.
— Нет, спасибо. Я с шофером.
— Что?!
— Я имею в виду, который отвезет меня обратно и привез сюда.
— Хорошо, я провожу тебя до машины.
— Нет, нет, спасибо, я сама.
Друг отца удивленно смотрел на нее.
— Ну, хорошо, не буду настаивать. Рад был увидеть тебя.
— И я…
— Когда возвращается папа?
— О, месяца через два!
— Я думал, что послезавтра.
— Да?.. Нет, они решили остаться подольше. Здесь холодно.
И как бы в подтверждение этого она повела плечами. Они попрощались. Клерк совал ему что-то, сначала он даже не понял, что: это была сдача.
В машине она поцеловала его в ухо.
— Ты испугалась?
— Чего? А, этого. Нет, все равно это должно случиться.
Его поразила ее безмятежность.
— Если я не скажу ему раньше сама.
— Кому?!
— Моему папе о тебе.
Машина дернулась и сорвалась с места. У него почему-то повлажнела спина.
— Ты серьезно?!
— Ну, не будь таким нервным. Я пошутила. Я даже не знала, что ты такой эмоциональный!
Но он не улыбался, он знал, что этот ребенок ничего не упоминает зря.
На второй день после приезда мистер Нилл сообщил, что увеличивает жалованье Александра на пятьдесят долларов в неделю.
Политика кнута и пряника, подумал Александр, но ошибся.
— Я не заслужил, сэр. Честно.
— Это не важно.
— Я делал ошибки, которые вас раздражали.
— Моя дочь вами довольна, а это самое главное. И тут неожиданно до него дошло.
— Спасибо большое, — сказал Александр.
— На здоровье, — ответил мистер Нилл, чему-то усмехнувшись.
Я бы его уволил хоть завтра, подумал он про себя. Но Юджиния… Странная девочка, то ей ничего не нравится, то ей понравилось, к а к он водит машину, — ее не укачивает.
Он вез Юджинию в школу. Абсолютно не представляя, что будет теперь.
— Что нового? — спросила Юджиния.
— У меня радостные новости.
— Да? — сказала она.
— Мне прибавили зарплату.
— Поздравляю, — сказала она и посмотрела в окно.
Он не выдержал:
— Зачем ты это сделала?
— Я ничего не делала.
— Юджиния? Она молчала.
— Я спрашиваю еще раз, зачем ты это сделала?
— Потому что я не хочу, чтобы ты тратил свои последние деньги, недоедал. А у него их и так много, не волнуйся.
— Ты понимаешь, что ты делаешь?! Он будет платить за то, что я сплю с его дочерью.
Она вздрогнула. Александр понял, что сказал резко, и сразу извинился.
— Юджиния, прости меня, — это был редкий раз, когда он извинялся. Он начал целовать ей руку, почти не следя за дорогой.
— Вот как ты это воспринимаешь? Вот как ты это воспринимаешь! — она ушла в школу вся в слезах.
Не ожидая, он сразу поехал в самый дорогой торговый центр. Парень был удивлен, когда он назвал Цифру; пятьдесят. Едва увязав их в охапку. Но они были красивы.
Надутая, она шла из школы, не поднимая взгляда. И села на заднее сиденье, вместо переднего. Александр повернулся к ней, и тут она ощутила запах и подняла глаза: пятьдесят красных душистых роз смотрели на нее. Она вздрогнула.
— Это тебе, — сказал он.
— Что это?
— Кажется, розы, — сказал он и задумался. Она наклонилась, и их губы слились в поцелуе.
Она была счастлива.
Александр так и не представлял, что теперь будет. Зато представила Юджиния.
— Почему ты не хочешь, чтобы я приезжала к тебе?
Он вспомнил убогое жилье, книги на полу, бумаги, записки, рукописи, неубранность маленькой клетки, зовущейся жильем, и ее — расцветшую розу, — и ему стало нехорошо. Она уже третий раз спрашивала его, и на ответ, что он живет не один, а делит жилье со знакомым, непонятно кивала.
Проклятая нищета, впервые подумал он. Она выжидающе смотрела на него. Он молчал.
— Ведь ты живешь один, я звонила твоему управляющему.
Он с удивлением вскинул глаза на нее, не сомневаясь, что она это сделала.
— Хорошо, один.
Она начала целовать его, смеясь, головой закрывая ему дорогу, он вел вслепую.
— В следующий раз не попадайся на удочку так легко. Я взяла тебя на пушку.
Он рассмеялся и подумал, насколько поглупел. Он верил ей во всем.
Уже подъезжая к дому, она сказала:
— В общем, ты как хочешь, а послезавтра я приеду к тебе в гости.
Он не успел раскрыть рта. Слуга отворял уже дверь, помогая ей забирать розы.
Так тщательно он не делал никогда и ничего. Он убирал квартиру ровно два дня и две ночи. Он вычищал и вылизывал каждый угол так, как, наверно, боявшийся смерти Геракл не чистил авгиевы конюшни. А они были грязны, эти конюшни. Видит Зевс как.
Пока наконец не осталось ни соринки, ни пылинки, и тогда он ушел в ванную. С ванной у него были сложные отношения, и он не хотел вспоминать какие.
Обед он готовил ночью, уже не успевал, и с улыбкой вспоминал, как волок полные кульки с едой, которые едва не падали из рук.
Юджиния приехала в три часа. Он не ожидал ее так рано и был доволен, что все готово. Царственным шагом она переступила порог и сразу осмотрелась.
— Как чисто!.. — сказала она.
У него чуть не подкосились ноги.
Потом она вынула из-за спины и протянула ему самую большую коробку конфет, которую он когда-либо видел.
— Спасибо, но я почти не ем сладкое.
— А я ем сладкое.
Он взглянул на размеры коробки и подумал: или — сколько же она может сразу съесть конфет, или — сколько же раз она собирается сюда приезжать. Много. Это было понятно в любом случае. И он взялся невольно за спину. Она болела.
