Развод в 45. Я не вернусь (СИ) - Невинная Яна
Сейчас я сидела за этим праздничным столом, заставленным дорогими закусками и вином, и планировала разоблачить мужа, вывести его и подельницу на чистую воду. И поставить точку в жизненном отрезке длиной в двадцать пять лет.
Я прекрасно понимала, что мое выступление будет мне дорого стоить.
Но отступить уже не могла. Это дело чести.
– Вера, ты в порядке? – муж наклонился к ней, голос сочился заботой, он явно волновался, но оно и понятно – Вера мямлила, краснела, бледнела, проливала вино и роняла посуду…
Любой дурак поймет, что с ней происходит что-то странное.
А Вадим Фарафонов явно не был дураком. Умный мужчина, импозантный, породистое гладкое лицо, четкие скулы, крупный нос, который его не портил, серьезные глаза. Я рассматривала его, пытаясь понять, знает ли он об измене.
И очень сомневалась, что это так. Не стал бы такой, как Вадим Романович, терпеть, что его супруга, мать его сына, греет постель своему руководителю.
Тошнота пришла вместе с уколом стыда.
Что я делаю? Я правда решила их разоблачить прямо сейчас?
Разве это мое дело? Не должна я вмешиваться в их личную жизнь. Да и не могу. Пусть разбираются сами, пусть барахтаются в этой грязи. Если трону эту тему, почувствую, что в грязи испачкалась, а мне бы хотелось оставить себе хоть крупицу достоинства.
Воевать за свой научный труд я готова, а вот опускаться до уровня этой молодой подстилки мужа я не стану. Напрямую я ничего не скажу.
Разве что намекну.
Немного…
– Наверное, что-то не то съела, – пробормотала Вера, отодвигая от себя тарелку. – Может… Может, мы домой поедем?
Я воззрилась на нее, удивленно приподнимая бровь.
Значит, решила слиться? Разоблачения боится?
Или просто пытается оттянуть момент?
Как глупо. В этот момент я почувствовала свое превосходство. По возрасту. Она не понимала, что таким поведением, наоборот, вызывает больше подозрений у мужа.
– Интересно, – отметила я, – когда я вошла, всё было хорошо, вы так мило смеялись с моей Алишей, а теперь что-то не так? Я вам как-то помешала? – холодно спросила я, видя, как дочь опускает глаза.
Неужели ей стало чуточку стыдно? Или она поняла, что я что-то знаю?
Ведь она заметила, как я назвала ее именем, которым ее кличет любовница мужа и ее новая молодая подружка.
– У вас отличная команда, – заметила я, наслаждаясь их замешательством, – мой муж так много трудился в последнее время, что вечно пропадал на работе. Готовил, видимо, презентацию.
Я притворно улыбнулась и посмотрела на Фарафонова:
– Знаете, в последнее время мой супруг слишком много времени уделяет работе, и слишком мало семье. Я так понимаю, у нас с вами, Вадим Романович, схожая проблема? Вы же знаете, о чем я говорю, верно? О том, как Вера буквально живет в университете, стараясь изо всех сил помочь моему мужу. Интересно, ее имя будет значиться в списке авторов?
Я сделала паузу, наблюдая за тем, как лицо Веры искажается гримасой отчаяния. Вадим Романович оставался непроницаемым, но я видела, как напряглись его челюсти. А моя дочь… Она всё еще избегала моего взгляда, будто бы я говорила о ком-то другом, а не о ней.
– И вот что меня беспокоит. Вера – молодая мать. Стоит ли убиваться на работе? Или она настолько талантливый специалист, что без нее проект просто развалится? Не поймите меня неправильно, я не сомневаюсь в профессиональных качествах Веры. Но я сомневаюсь в мотивах моего мужа…
Я замолчала, давая своим словам утонуть в тишине. Намек был понят и упал на благодатную почву. Фарафонов побледнел и устремил злой взгляд в сторону Веры, которая слилась со стеной. Она молчала, пойманная на горячем.
– Мама, не придумывай, – дочь наконец подала голос, фыркая недовольно.
– А что, Вера здесь, а меня разве сюда приглашали? – уточнила я у мужа и дочери. – Значит, она действительной ценный кадр? Значимая персона? В отличие от меня. Почему меня не позвали?
Он что-то пробормотал себе под нос, а она отвернулась, ведь знала, что обманула меня, сказав про стажировку. И не могла сейчас не чувствовать свою вину.
– Простите, Лидия Анатольевна, – обернулся ко мне Вадим Романович, – я так понял, произошло недоразумение и вас не позвали в ресторан?
Голос Фарафонова приобрел стальную твердость, и стало ясно, что он больше не будет позволять жене юлить и играть в какие бы то ни было игры. Он понял, что я приехала не просто так, что за моим появлением прячется какай-то тайна.
Видимо, он и правда заметил, что Вера и правда слишком много времени проводит на работе. Со своим руководителем.
А Вадим Фарафонов явно не тот, кто будет прятаться от реальности. И пока не поймет, что происходит, с места не сдвинется.
– Да, меня не позвали. Но я узнала о презентации и приехала посмотреть.
– Вы были в зале? – Фарафонов снова удивился и воззрился на моего мужа. – Алексей Дмитриевич, как это понимать? О вашей супруге и ее родителях в университете, да и за его пределами, ходят легенды. Я заинтересовался им как раз из-за их статей и исследований, которые помогли бы мне в развитии бизнеса… А оказывается, что вы не позвали Лидию Анатольевну даже на презентацию?
Муж посмотрел на меня бешеным взглядом загнанного зверя, которого собаки заставили спрятаться в нору. Он хотел убивать. Я всё испортила. Рушила его план. Уничтожала по кусочкам. Он-то думал, что я покорно поеду домой и буду рыдать над своей разрушенной жизнью, но не на ту напал.
– Всё совсем не так, – бормотал он, давя кулаком в стол, – моя жена весь этот год была в трауре. Она не могла исполнять свои обязанности. Я взял на себя труд позаботиться о факультете. Я сделал всё от меня зависящее, чтобы он вышел на новый уровень, я развивал таланты, привлек инвесторов… Лидия, она, – он перевел на меня взгляд, – она сама отошла от дел. Именно поэтому сегодня она не должна была присутствовать на презентации. Разве ты не была сегодня на кладбище, дорогая?
Он уничтожал меня взглядом и давал понять, что у меня есть последний шанс подтвердить его версию. Если не сделаю этого – пожалею. Но терять мне было нечего, потому я продолжила его закапывать.
– Да. Конечно. Я была на кладбище, – ответила я спокойно, не дав сбить с себя с толку пафосной речью. – О чем предупреждала вас с дочерью заранее. И на этот же день ты назначил презентацию. Чтобы я туда не пришла и не увидела, как ты воруешь мой труд и выдаешь за свой.
Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Оглушительно. Тишина была жуткой, давящей, как будто все мы разом ушли под толщу воды.
Алексей первым вынырнул на поверхность и вскочил с места.
– Я? Украл?
– Сядьте, Алексей Дмитриевич, – сурово вернул его на место Фарафонов, тогда как Вера пискнула как мышь, а Алина просто съежилась на месте. – Обвинение в воровстве работы – это серьезно. Я уважаю вас обоих, но обязан узнать правду. Вы же понимаете, что я не готов вкладываться в проект, авторство которого ставится под сомнение?
– Да зачем вы ее слушаете? – взвился супруг, пыхтя со своего места, но Фарафонов уже смотрел на меня с вопросом во взгляде.
– Да, не слушайте ее! – встала с места моя дочь. – Мама не в себе! И вообще, я не буду в этом участвовать! Разбирайтесь сами!
С этими словами моя дочь гордо выбралась из-за стола и пошла на выход, как бы ее ни не окликал супруг, она не остановилась, а я только спрятала слезы внутри, свою боль из-за ее поступка, а потом вернулась к разговору.
– Позвольте я расскажу конкретнее? Сядь, Лёша, – сказала спокойно мужу.
Он уселся с обреченным видом, продолжая сверлить меня взглядом, да только мне уже было всё равно. Я рассказывала чистую правду:
– Мы с моим отцом, который сейчас уехал на родину, в течение многих лет на базе нашего университета социологии, экономики и управления работали над методикой анализа информации из открытых источников: опросов, соцсетей, экономических отчетов, демографической статистики. Мы хотели построить прогноз на основе алгоритмов, какие профессии, навыки и образовательные направления будут наиболее востребованы через пять, десять, пятнадцать, двадцать лет. Наш факультет социального прогнозирования всегда считался экспериментальным, и мы сосредоточились над тем, чтобы помочь государству, корпорациям и учебным заведениям заранее подготовить специалистов для нужд будущего рынка.
